Хэлвуд - Антон Алексеевич Лазарев

– Чую, нам сюда. – Анте интуитивно свернул направо.

“Каракатица” отшвырнула в сторону лист обшивки, болтавшийся прямо по курсу. Мусора попадалось все больше. Куски проводов, ткани, пластика и обломки металлических деталей затрудняли обзор. С потолка, будто огромный червяк, свисал толстенный кабель.

– О-о, боже, – лихорадочно прохрипел Вейн.

Свет фонарей очертил зависшую над полом фигуру человека в скафандре. Под прозрачным визором виднелось застывшее, посиневшее лицо с открытым зевом рта и выпученными, остеклевшими глазами.

– Я так надеялся, что обойдется без этого, – застонал штурман.

– Соберись. Старайся не смотреть, – Грин прижал тело манипулятором к стенке.

– Уже поздно. Я посмотрел… В его лице был отпечатан ужас…

– В его лице отпечатана смерть от удушья, не более того, – невозмутимо констатировал Анте. – А вот и вход.

Капитан смотрел на закрытые, громоздкие, раздвижные гермостворки с размашистой надписью “Заслон”. Щупальца-манипуляторы робота примагнитились к створкам и потянули в разные стороны. Без особых усилий двери открылись, представив взору страшную картину. Все пространство лаборатории утопало в плавающих осколках стекла, снежинок из воды и крови, пластика и бесконечного мусора. И в этом мутном облаке реяли вселяющей ужас взвесью одеревенелые тела работников в белых костюмах, перепачканных бордовыми кляксами. Их посиневшие, почерневшие, искривленные болью и ужасом лица пронзили паническим трепетом даже закаленного, видавшего виды за годы службы Грина. У некоторых были проломлены, расколоты головы, отсутствовали конечности и распороты животы, откуда зияли застывшие внутренние органы.

– Нет, нет, нет… Я туда не пойду, – дрожащим, потрясенным голосом пробормотал Вейн.

– Повысь выброс серотонина и окситоцина в “лике” на максимум, – ошалело проговорил Анте, уже исполнив озвученные манипуляции в своих настройках. Его расширенные зрачки бешено блуждали по лаборатории.

Штурман собрался с мыслями, подключился к своей системе управления “лик” и выполнил указания капитана. Тело наполнила энергия, страх притупился. Он протяжно выдохнул, подлетел к воротам и заглянул в лабораторию.

– Нет. Все равно не могу…

Бишар никогда еще не наблюдал мертвого человека своими глазами, а тут их сразу были десятки, да еще и в таком обезображенном виде, что разум его, не смотря на внесенные изменения, упорно пытался огородиться от подобного зрелища.

– Ладно. Жди меня здесь.

Дюза на “каракатице” вспыхнула голубым огоньком и фигура капитана, рассекая осколки и кровавые горошины, быстро слилась с парящим внутри ужасом, лишь луч прожектора отмечал его путь.

Вейн заметался в выборе, остаться здесь одному, в сомнительном спокойствии или следовать за Грином в это страшащее облако. Он осветил фонарем коридор, оставленный позади. Гнетущая тишина. Свисающий черный кабель с потолка, казавшийся огромным змеем и медленно плывущее вглубь коридора тело в скафандре. Его пробрал озноб, мурашки забегали по коже. “Нет уж”, – подумал он. Лучше в зловещий омут, но вместе.

– Анте! Подожди! Я иду! – воскликнул он в страхе и зажал ручку газа на роботе.

***

Стиффан и Евген разделились, чтобы ускорить сбор данных и отметить все несущие балки в конструкции основных корпусов станции. Гилев, в своем нелепом, раздутом скафандре, словно большой комок белой ваты, висел в погруженном во мрак длинном зале, связывающим жилые и образовательные учреждения. Черный силуэт “каракатицы” висел неподалеку. Стиффан бросил робота и перемещался при помощи маневрового джетпака на спине. Он повернул наручный коммуникатор, прицелился в лонжероны на высоченном потолке и сделал несколько выстрелов лазером. Развернул голографическое полотно экрана в пустом пространстве перед собой. На нем зеленоватым контуром отображалась план-схема, еще только частично отрисованная крохотными роботами-сканерами, сновавшими как угорелые по всем уголкам станции. Стиффан увеличил ту область, где находился сам, изучая расставленные метки. Оставшись довольным проделанной работой, свернул карту.

– Я закончил с восточным крылом, – обратился он к Таласу, взявшему на себя противоположную сторону станции. – Такими темпами мы часов за десять управимся. Как твои дела?

В ответ затянувшееся молчание.

– Прием! Слышишь меня? – вновь попытался он связаться с коллегой.

Тишина.

– Вот же оборванец, – процедил Стиффан сквозь зубы. – Где его черти носят!

Снова развернул карту, попытался найти маячок с отображением передвижения Евгена, но нигде его не обнаружил.

Вдруг приглушенным эхо, будто из колодца, в голове пронесся затухающий голос:

– Я здесь… здесь… здесь…

Он почувствовал чье-то присутствие, будто его пронизывал насквозь чей-то зловещий взгляд. Встрепенулся, закрутился на месте, водя лучом фонаря во все стороны. Кажется, что-то промелькнуло. Вернул круг света назад. С облегчением выдохнул. То был кусок белой ткани, зависший в воздухе.

– Евген! Ты меня слышишь? – вторил он уже напряженно, озабоченно вглядываясь в темноту.

Вновь направил столп света на белую ткань. Нервозно улыбнулся, стыдясь собственной трусости.

– Видимо, пить нужно все-таки меньше… – проговорил он слух. От звука собственного голоса ему стало немного спокойнее. Он подключился к “лику”, хотел повысить выработку серотонина, но лимит был превышен, в доступе отказано, так как он и без того злоупотреблял данной функцией. – Вот же все неладно! – злобно буркнул Стиффан.

И снова разлилось в голове жуткое:

– Я здесь… здесь… здесь…

В одном из арочных переходов к аудиториям, в которых некогда обучались дети работников научного городка, скользнула и быстро скрылась чья-то фигура. Фонарь, снятый с плеча, задрожал в руке. Пот заструился по сальному лбу.

– Талас, чертова ты собака! Ты слышишь меня?! – остервенело прокричал он, будто той злостью пытаясь спугнуть нежданное нечто.

Послышались помехи в эфире: скрип, шипение, неразборчивые обрывки речи.

Белое пятно проявилось в соседней арке, теперь уже настойчиво, не сбегая от луча фонаря. Стиффан не верил своим глазам. То была фигура ребенка. На бледном контуре лица с неясными чертами, отчетливо поблескивали два больших черных глаза.

– Этого не может быть… – запричитал Стиффан.

Он закрыл глаза на миг. Открыл. Фигура исчезла. Гилев глубоко задышал, пытаясь прийти в чувства. Сердце разрывалось так, что казалось, оно карабкалось то вверх, то вниз по позвоночнику в надежде выбраться и найти укрытие понадежнее хрупкого человеческого тела.

Маневровые скафандра включились сами по себе, Гилева потянуло к темной арке.

– Да что же это происходит такое… – беспомощно всхлипывая, приговаривал он.

Стиффан попытался отключить двигатель через “лик”, но интерфейс управления выдавал ошибку. Тогда, не смотря на свои объемные габариты, он извернулся с ловкостью кошки, вручную разомкнул крепления и сбросил джетпак со спины.

– Это всего лишь сон… всего лишь сон… – сквозь вдруг накатившие слезы успокаивал он себя.

– Стиффан! Ты что плачешь? – послышался спасительный, такой родной, приятно дерзкий, насмешливый голос Таласа.

– Евген?! Это ты? – взмолился Гилев. – Помоги мне, брат!

Талас, будучи давним другом Стиффану, по голосу сразу определил,