В пылающем небе - Кузьма Белоконь

По приезде на место назначения летчики и технический состав раздельно были размещены по казармам.

Как только летчики гурьбой ввалились в казарму, она сразу преобразилась: поднялся галдеж, посыпались анекдоты, ходуном ходили кровати – это ребята занимали поэскадрильно себе места. Тех, кому достался «второй этаж», уже успели окрестить «высотниками». Мы с Громовым разместились рядом на «первом этаже». Только перед ужином все утряслось, и казарма утомленно затихла. Ужин был хотя и не такой сытный, как на фронте, но зато он проходил не под грохот бомбовых взрывов.

На второй день началась учеба.

«Будешь с «ильюшей» обращаться на «вы», он выручит в бою, отнесешься к нему с неуважением – накажет», – так всегда говорил на занятиях преподаватель по моторам. И хотя было тяжело, все без исключения учились старательно, увлеченно.

Ил-2 нас просто очаровал. Вот только на нем не было штурмана. Летчик все обязан делать сам. Штурмовик – это универсал: он летчик и штурман, бомбардир и воздушный стрелок, радист и фотограф. Он должен уметь на предельно малых высотах – до десяти метров – пролететь по заданному маршруту, найти цель и метко ее поразить. Ему приходилось вести воздушный бой с фашистскими истребителями, летать в сложных, а нередко и очень сложных метеорологических условиях. Вот такие требования предъявлялись к летчику-штурмовику.

В учебе нелегко было и техническому составу. Сейчас они зубрили множество цифр, которые им пригодятся на фронте при эксплуатации самолета.

Упорный труд в учебных классах подходил к концу, все готовились к экзаменам. Некоторые волновались больше, чем перед боевым вылетом, другие – готовили «спасательные круги» на случай, если придется «пузыри пускать»: старательно писали шпаргалки. «Шпаргалки – не помеха, – шутили ребята, – они появились еще при Аристотеле». А шпаргалки и не понадобились. Несмотря на то что программа изучения Ил-2 была пройдена в предельно сжатые сроки, экзамены прошли успешно. Почти все летчики получили отличные оценки, не отстали от них и техники.

Сразу же после экзаменов по теоретической и наземной[6] подготовке в мае начались полеты. Поначалу мы никак не могли привыкнуть к некоторым особенностям самолета: ограниченному обзору на взлете и тенденции к развороту вправо. Но для опытных летчиков справиться с этими особенностями большого труда не составляло.

И вот программа переучивания закончена. С нетерпением мы ждали отправки на фронт. В конце июня был получен приказ, который предписывал полку перелететь на один из подмосковных аэродромов и войти в состав резерва.

На новом месте полк не сразу включился в боевые действия (резерв есть резерв). В воздухе и на земле продолжалась учеба: мы совершенствовали боевое мастерство на новом самолете, тактику применения его в бою, а технический состав закреплял навыки подготовки самолета к боевому вылету.

Наконец долгожданный день настал. 12 июля 1942 года по приказу командования, сделав прощальный круг над подмосковным аэродромом, полк взял курс на юг, где шли ожесточенные бои за Ростов-на-Дону.

Пока летели к Сталинграду, перебирал в памяти счастливые курсантские годы. Здесь мой первый инструктор Тудаков дал мне путевку в небо на самолетах У-2 и Р-5. Вспомнил своего второго инструктора, замечательного товарища и душевного человека – лейтенанта Феоктистова, с которым впервые взлетел и закончил училище на бомбардировщике СБ.

Кто знает, когда еще придется побывать в знакомых местах? И мне захотелось поближе пролететь над авиагородком. С разрешения ведущего отворачиваю от группы вправо и со снижением иду в его направлении. Вот он, наш красавец ДКА, впереди, справа по борту вижу центральный учебный корпус – в нем размещались наши казармы, классы, столовая. После окончания рабфака я впервые переступил порог этого здания, а через три года вышел из него военным летчиком.

Перехожу на бреющий полет и иду точно на этот корпус. А когда начал он уходить под капот самолета – трижды покачиваю машину с крыла на крыло, «горкой» набираю высоту и догоняю свою группу.

Стоял знойный июльский день 1942 года. В накаленном воздухе висела такая густая пыль, что сквозь нее даже солнце казалось матовым. В облаках горячей пыли ползли подводы, на которых сидели женщины, старики, дети. Этому живому потоку, казалось, не будет конца: люди двигались на восток, гонимые войной.

В этот день наш полк произвел посадку на аэродроме в Батайске. Самолеты садились один за другим и сразу же заруливали в капониры.[7] После посадки, спрыгнув с плоскости на землю, я стоял и смотрел туда, где виднелся Ростов. Город был окутан дымом пожаров. В ту сторону летели все новые к новые группы немецких бомбардировщиков.

Неужели и Ростов отдадим? Закуривая на ходу, я направился к самолету Громова. Он тоже смотрел в сторону пылающего города.

– Ты был когда-нибудь в Ростове?

– Нет, не приходилось, – не сразу ответил мой друг.

Подъехала полуторка.

– Всем экипажам немедленно маскировать самолеты! – распорядился адъютант эскадрильи. – Сейчас будут развозить боеприпасы, сразу же приступайте к снаряжению, чтобы к вечеру самолеты полностью были готовы к боевому вылету. Завтра начинаем!

Завтра начинаем! Наконец-то…

К вечеру все самолеты были приведены в боевую готовность: подвешены бомбы и реактивные снаряды, полностью заряжены боекомплекты пушек и пулеметов, машины заправлены бензином и тщательно замаскированы.

На другой день, едва на востоке заалела утренняя заря, аэродром наполнился рокотом, переходящим в рев, – механики пробовали моторы. Летчики собрались возле командного пункта. После получения боевой задачи командиры эскадрилий вышли из землянки. Выстроившись в одну шеренгу, мы стояли перед капитаном Т. К. Покровским. Это был настоящий летчик, и мы завидовали его боевой биографии. Наш комэск дрался с фашистами в Испании, громил японских самураев на Халхин-Голе, сражался на Карельском перешейке во время войны между Финляндией и СССР.

– Товарищи, – спокойно и твердо сказал Тит Кириллович, – наши наземные войска ведут тяжелые бои за Ростов. Сейчас, как никогда, им нужна помощь штурмовиков. Наша задача: нанести бомбардировочно-штурмовой удар по танкам, которые рвутся к городу.

После тщательного изучения задания – короткий митинг, посвященный первому боевому вылету на штурмовиках. Спустя полчаса взлетела первая эскадрилья, через десять минут – вторая. Справа ярко светило солнце, слева горизонт сливался с водной гладью Азовского моря и дымом горящего Ростова.

– Подлетаем к цели! Смотрите, впереди танки, – раздался в наушниках шлемофона отчетливый голос Покровского.