Нефритовый диск «Би» - Найтов Комбат

Глава 5. Первый полет и первый контакт

Прошло еще немного времени, и вот наконец-то ее осторожно будят врачи в небольшом домике на Байконуре.

– Танечка, подъем. Пора на анализы.

– Иду!

Прошла по улице в медицинский блок. За последний месяц это самое часто посещаемое ею помещение. В общем, «мочу, кровь, кал сдал, а математику завалил». Математика будет позже, после сдачи анализов – переход в столовую. Они даже питаются сейчас в разных боксах. Вошли в разделенное на три части помещение, похлопали друг друга через стекло ладошками. Сели, ждут приговора Государственной комиссии.

– Государственная комиссия получила заключение врачей, все трое кандидатов на полет к вылету готовы. Старший лейтенант Кузнецова утверждена командиром корабля «Восток-шесть». Дублер – лейтенант Пономарева. Можете следовать одеваться. Младший лейтенант Еркина, вам следовать в центр управления вместе экипажами.

Жанна до последнего надеялась, что случится чудо, но его не произошло. Экипаж поддержки – это тот максимум, который удалось набрать. Третья из восьми претендентов. Сумела обогнать только Соловьеву. Она поставила локти на стол, обхватила подбородок двумя руками.

– Ничего, товарищ генерал, будет и на нашей улице праздник.

– Посиди, посиди! Праздник будет. Ты назначена командиром на следующий полет, вместе с Кузнецовой. Она пойдет вторым пилотом.

– Это точно, Николай Петрович?

– Ну, я же член Комиссии, знаю, о чем говорю.

– Можно я вас поцелую?

– Можно, но позже, у меня доступа в ваши боксы нет, – улыбнулся Каманин.

А командир и дублер, с помощью так же изолированного персонала центра подготовки, надевали на себя снаряжение, предварительно проверив по списку наличие и сверив даты проверки содержимого боевых скафандров. Остался последний этап: проверка работоспособности СК-2. После этого – автобус, который по бетонному шоссе отвезет их на три километра от этого места, к площадке № 1, где они доложатся Государственной комиссии о своей готовности. Вчера, 30 мая 1963 года, стартовал Валера Быковский. Он провел запланированные исследования Солнца, его корабль работает отлично. У него полет запланирован на восемь суток, а у Татьяны – на пять. Доклад, рукопожатия, сам Королев здесь, вчера его не было на старте, подъехал чуть позже и поздравил Валерия с выходом на орбиту. Смотрит в глаза.

– Желаю счастливого полета.

Татьяна суеверно сплюнула через левое плечо, безответно помахала рукой и шагнула к лифту. Она уже посадила дерево перед гостиницей «Космонавт», в первый день после приезда на старт. Ей и Валентине на завтрак поднесли по сто граммов шампанского, и они тоже подошли к заднему колесу львовского автобуса и плеснули на него из пробирки то, что недавно сдавали на анализ. Традиция! Никуда не денешься. В кармане у нее лежит ее талисман: тот самый «булыжник». Она уже провела «эксперименты»: проводники в отверстие засовывать он не дает, а к диэлектрикам относится индифферентно. Он сегодня будет исполнять роль индикатора выхода на орбиту, так называемого «Бориса». Это, конечно, серьезное нарушение: брать с собой неизвестный и очень мощный прибор в кабину космического корабля. Но исследовательский дух, который в ней специально развивали, уже ничем остановить не возможно, только смертью исследователя.

Все, верхняя площадка, освещенный снизу люк под ногами, два инженера стартового комплекса ладонями показывают ей направление к нему. Она тысячу раз это делала, но не на такой высоте. Обернулась на площадку № 1. Посмотрела сверху на уменьшившиеся фигурки людей. Затем хлопнула ладонью в перчатке по обшивке обтекателя, взялась руками за металлические балясины трапа и шагнула вперед. На руках спустилась в донельзя знакомую кабину. Но это – не тренировка, и в этом корабле она еще ни разу не была. Ремни кто-то заботливо уложил на боковины кресла. Сверху смотрели на нее два мужика. Она поерзала по ложементу кресла, усаживаясь поудобнее, накинула поясной ремень, вставила «папу» скафандра в находящуюся рядом с креслом «маму». Подняла тумблер телефонной связи, опустила стекло гермошлема и втянула в себя воздух из системы. Открыла обратно стекло и произнесла:

– «Заря», я – «Чайка». На месте.

– «Чайка». Я – «Заря», через четыре минуты – часовая готовность, доложите о самочувствии.

– Все в порядке, устраиваюсь.

Она справа от себя на крючок подвешивала «Бориса», роль которого исполнял «артефакт». По сравнению с «обычным» кораблем, в этом приборная доска находилась зеркально, как и все остальное. Она, не вставая с места, проверила, до какого уровня может дотянуться рукой. Это важно, ложемент подгоняют под определенного человека, это – элемент настройки корабля. Если ее сейчас заменят на Валю, то выставят кресло на ее рост. Все было точно сделано.

– «Чайка». Я – «Заря», часовая готовность, задраивайте люк.

– «Заря», я – «Чайка», принято, часовая готовность, есть задраить люк.

Она рукой махнула ребятам наверху, и, хотя они слышали команду, но были обязаны ждать этого знака. Решение всегда принимает командир. Это ее право показать руками «крест» и дать отбой готовности. Люк задраен, чуть сдавило уши, идет проверка на герметичность. Она пристегнула ремни парашюта, затем кресла. Достала из-под сиденья «молитву» и положила ее на колени. Сейчас ракета принимает кислород. Керосин уже в топливных баках. Идет заправка, но в отличие от самолета, летчик уже на борту. Готовности менялись, она, согласно «молитвы», выполняла операции и докладывала о результатах «Заре». Ситуация была штатной, расчеты выполнили уже очень много пусков, большинство из которых были удачными. Эта серия кораблей летала уверенно. Вчера все прошло совершенно гладко. Она успокоилась и успокоила этим Землю. Ее «параметры» она уже получала. В автоматическом режиме, как только щелкнула защелка подключения скафандра к системам корабля.

Минутная готовность. Протяжка. Обратный отсчет. Зажигание. Старт. Почувствовав, что ее начало дополнительно прижимать к креслу, она сказала заветное: «Поехали!» Капроновая ШКП, на которой висел «талисман», натянулась. Его 54 грамма веса уже превратились в 216. Ракета чуть подрагивала. «Заря» докладывала данные телеметрии. На 120-й секунде над степью полигона показался знаменитый «крест Королева»: штатно отделились блоки четырех топливных баков первой ступени. Большинство аварий происходили в этот или последующие 30 секунд полета. Еще несколько – в момент разделения второй и третьей ступени. Сто пятьдесят девятая секунда, перестало трясти, какая-то пауза, но затрясло вновь. Отлично! Сработал двигатель третьей ступени. Очень томительная пауза. Перед этим был довольно громкий щелчок сработавшего пиропатрона сброса обтекателя, звуков при отделении второй ступени она не услышала, просто прекратилась дрожь корабля. Затем последовала мелкая высокочастотная вибрация, уж потом затрясло. Вот эти две-три секунды полета были самыми длинными при старте. Произошло это на 280-й секунде, и об этом она доложила на Землю. Затем радостным голосом добавила, что сработал двигатель третьей ступени. Перегрузка уменьшилась, третья ступень не очень мощная, но по времени работает столько же, как и две предыдущие. Через двести десять секунд хлопнули пиропатроны, полностью исчезла вибрация. Последовала команда с Земли:

– Приготовиться к раскрытию панелей.

Если что пойдет не так, следовало отстрелить их к чертовой бабушке.

– Готова.

– Поняли, говорите громче. Прошла команда на раскрытие.

Оно прошло гладко, панели раскрылись, загорелись лампочки полного раскрытия. Затем наступил момент, когда их автомат начал разворачивать панели на Солнце. Ей требовалось отстегнуть плечевые ремни, согнуться и контролировать положение корабля с помощью оптического ориентатора «Взор». Система ориентирования работала полностью по командам с Земли. Ее дело было наблюдать и докладывать.

– Заря, я – Чайка. Освещено три на десять часов.

– Принято, корректируем.