Морской волк - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Погоди, а как же будущее? – спросил Бурый, капитан третьего ранга Буров Сергей Константинович, командир БЧ-3. – Или ты считаешь, что это параллельный мир?
– А какая разница? – повернулся к нему Большаков. – Наш это мир, если мы сейчас здесь! А параллельный он или перпендикулярный – мне это по барабану! Посмотрю, как он под нас гнуться будет.
Я подвожу итог:
– Со вторым вопросом решили. Теперь конкретика: куда и как?
– Ну, тут выбора нет! – отвечает Петрович. – Черноморские проливы для нас закрыты, Балтика тоже – тяжело с нашим размером по мелководью. И мин там – суп с клецками.
– И гогландский противолодочный рубеж, – добавляет Сан Саныч, – не пройдем! Так что остается Север.
– Ну, еще во Владивосток можно, – задумчиво произносит Бурый. – Вокруг мыса Горн и наискосок. Они там на Гуандаканале рубятся – хрен нас перехватят! А если по дороге встретим «Саратогу» или «Энтерпрайз», как раз для нас цели!
– Погоди, не понял? – едва не вскакивает Петрович. – Ты что, хочешь за японцев сыграть?
– А что, за штатовцев? – огрызнулся Бурый. – Они ж такие союзники, что с ними и врагов никаких не надо. Пусть застрянут на Тихом еще годика на два. Чтоб после Япония была как Финляндия – и никакой корейской войны! Тихо утопим – и уйдем. Спишут все на японцев – доказывай, что мы вообще там были!
– Ты во Владике был? – спрашиваю я. – А мне вот приходилось. Если придется, зайди на Светлановский бульвар. Там памятник стоит нашим морякам торгфлота, погибшим в Отечественную. На постаменте доски – много. На каждой, рисунок корабля и список экипажа, кого самураи утопили без войны. Последний, «Трансбалт» – в июне сорок пятого[5]. Ладно, это эмоции, но вот по жизни там наши отлично справились сами. Без чьей-то помощи. И это будет через три года. А немцы наших бьют сейчас!
– Да я-то что, командир? – виновато отвечает Бурый. – Я про то лишь, что целей для нас на севере нет! «Тирпиц» вроде «Луниным» уже битый. А кто там еще был?
– А вот это у Сан Саныча спросим.
У нашего штурмана конек – военная история и история Отечественной в частности. Из-за чего он в свое время переживал нешуточные баталии с женой, очень недовольной, что часть Санычевой зарплаты уходит на «эту макулатуру», которую она не раз грозилась выбросить вон. В конце концов, Саныч решил эту проблему радикально, перетащив три больших ящика книг на борт. А заодно и личный ноут, хранящий кучу скачанного по теме из Инета, после того, как любимая доча, ставя на домашний комп «Висту» вместо старой ХР, нечаянно отформатировала весь «винт», а не один диск С. А значит, быть Сан Санычу главным нашим советником.
– Саныч, твоя главная сейчас задача: прошерсти всю свою информацию, но найди. Обстановка на северном театре на данный период, крупные военные корабли Германии, где, будут ли совершать переходы.
– «Шарнгорста» там нет пока, – сразу отвечает Сан Саныч. – Перейдет только в январе сорок третьего. А вот «Лютцов», «Шеер» и «Хиппер» – в Нарвике. «Шеер» выйдет в конце июля в Карское море. А «Лютцов», якобы повредивший винты при выходе на PQ-17, вроде должен начать переход в Киль для ремонта. Но, может, я ошибаюсь.
– Вот и узнай! Помню, ты мне показывал подборку информации с историей службы всех кораблей кригсмарине. Выбери и распиши мне, кто, когда и куда пойдет! Так же – про весь северный театр. Военно-морские базы, аэродромы, минные заграждения, береговые батареи – все как полагается, ну, не мне тебя учить, товарищ капитан третьего ранга. Исполняй. К тому времени, когда мы подойдем туда, я должен знать всё!
– Расход боеприпаса, – недовольно говорит Петрович. – Может, все ж предкам? Они решат, если что.
– Бурый, Три Эс, сколько ваши «изделия» без нормального ТО проживут? Чтоб не рванули при пуске. Так, теперь вопрос второй: кто-нибудь считает, что нам это сумеют обеспечить на берегу здесь? Не говоря уже о воспроизводстве. Конструкция – это ладно, а материалы, технология?
– Когда в сорок четвертом на Балтике У-250 подняли, это ведь очень хорошо было, – замечает Бурый. – Кроме акустических самонаводящихся там на торпедах, даже обычных, были всякие полезные штучки. Приборы маневрирования, например.
– Потому я решил. Оставим по одному образцу предкам для ознакомления. Остальные – по немцам. Кроме спецбоеприпасов, конечно.
– А почему, собственно?
– Три Эс, если мы встретим авианосец «Мидуэй» под германским флагом, я сам прикажу тебе бить ядрен батоном. Иначе в кого ты собираешься стрелять? По берегу – вони будет, – я не про радиоактивную, а международную говорю. Вот это пусть решает САМ. Когда ему доложат, что за оружие он получил за семь лет до…
– «Тирпиц» еще может вылезти. Если мы здесь, значит, что-то может пойти не так. И «Тирпиц» выйдет раньше. И, конечно, не один, с эскортом. У нас торпед не хватит. А вот один ядерный «Гранит» накроет всех. Вдали от берега – никто не узнает.
– Хм, а ведь ты прав. Считаю «Тирпиц» единственной целью, по которой не жалко и спецбоеприпас. Есть возражения?
– Может, вообще сомнительную честь первого применения ядерного оружия оставить американцам? – спрашивает Пиночет, кап-три Ефимов Сергей Степанович из особого отдела, прикомандированный к нам на этот поход.
– Если до того дойдет, – буркнул Три Эс. – Теперь еще неизвестно, у кого первым появится свой ядрен батон! И на кого он свалится.
– Вы что, хотите войну в ядерную превратить? – едва не вскочил Пиночет. – Башкой думайте! Мы – «Тирпица», американцы в ответ всячески форсируют «Манхэттен» – и ядерное оружие готово к сорок четвертому, что тогда?
– Некуда было им форсировать, – возразил Сан Саныч. – «Манхэттен» у них и так шел на пределе. Как бы они пупок ни надрывали, больше единичных экземпляров сделать никак не могли. На наш уровень, восемь наличных боеголовок, они выйдут к году сорок седьмому.
– Так вы их Сталину хотите отдать? А если он решится применить? На Берлин сбросить. Решение о применении ядерного оружия исключительно в компетенции высшей власти должно быть, а не в нашей!
– И где сейчас эта высшая власть? – спрашиваю. – Не подскажете, Сергей Степанович, как с ней на связь выйти, может, вы по своим каналам сумеете? Еще возражения есть?
Возражений не
