Дарвин - Максим Чертанов

Сорокалетний Генсло был профессором ботаники; Чарлз сходил к нему на занятия и был очарован — не ботаникой, а тем, что бывают интересные лекции. Генсло устраивал вечера для преподавателей и студентов, Чарлз получил приглашение, стал бывать у Генсло регулярно и вскоре боготворил его, как раньше Гранта, и даже более: в отличие от саркастичного и неортодоксального Гранта Генсло был всеми чтим, добр, набожен, жил широко, занимался благотворительностью и демонстрировал, что священник может сделать более интересную карьеру, чем пастьба деревенских овечек. У него Чарлз сошелся с философом Уильямом Юэллом, ихтиологом Леонардом Дженинсом: увлекся и философией, и рыбами. Зимой ездил к брату, познакомился с известным энтомологом Ф. Хоупом, в весенний семестр 1830-го вновь заскучал, вернулся в «плохую компанию», рассказывал Фоксу, как проводит время: «Вчера вечером был ужасный пожар в Линтоне, в одиннадцати милях от Кембриджа, и мы втроем поскакали смотреть на пожар и вернулись под утро, похожие на чертей».

В июле Хоуп, проникшийся интересом к Чарлзу (он как-то умел производить впечатление на солидных людей), взял его в Уэльс собирать жуков. Потом, как обычно, Шрусбери, Мэр, морской курорт Бармут с сестрами, Вудхауз, охота, «чувствовал себя отупевшим бездельником». Рождество провел с Эразмом, в Вудхауз не поехал, хотя собирался, по малому количеству писем от Фанни можно предположить, что ее чувства остыли. 24 марта 1830 года кое-как сдал предварительные экзамены, лето — Бармут, Хоуп, жуки, 10 сентября приехал домой и узнал, что Фанни помолвлена. Убитый, сознался отцу в долгах, тот молча уплатил. За месяц убедил себя, что разлюбил Фанни, в Кембридже купил роскошного жеребца и «вел абсолютно праздную жизнь». Приврал: на самом деле готовился к экзаменам, 22 января 1831-го сдал их, на сей раз успешно, и стал бакалавром. До доктора учиться еще два года. Но тут ему попались две книги о науке и путешествиях: физика и астронома Джона Гершеля (который, в частности, писал, что природные законы поддаются изучению, наука должна идти своим путем, религия — своим) и метеоролога, зоолога, ботаника и этнографа Александра фон Гумбольдта.

Гершель четыре года путешествовал по свету, Гумбольдт — пять лет. Прежде Чарлз не выказывал интереса к дальним плаваниям. Теперь захотел, набрался наглости и предложил Генсло сию минуту вместе плыть на Канары. Тот не мог, Чарлз нашел другого компаньона, молодого преподавателя Рэмзи. Поговорил с отцом, тот отреагировал кисло, но не отказал, велел составить смету. Чарлз помчался в Лондон, обегал магазины, начал учить испанский и во все письма вставлял Quien sabel (Кто знает?) и Gracias dios (Слава богу). Ехать решили в июне. 26 апреля он получил диплом; в тот же день Генсло, давно пытавшийся подтолкнуть его к геологии, представил его профессору, преподобному Адаму Седжвику. Чарлз из вежливости побывал на лекции и обнаружил, что геология безумно интересна — она может объяснить, как возникали континенты и моря.

Долго считали, что примерно в 4000 году до новой эры Бог сотворил мир за шесть дней, каждый из которых продолжался 24 часа, а потоп случился около 1600 года до новой эры. Хотя еще в XVIII веке многие геологи писали, что геологические процессы идут медленно и мир значительно старше, официальная точка зрения не менялась до начала XIX века, когда англичанин У. Смит и французы Ж. Кювье и А. Броньяр положили начало науке стратиграфии, основанной на изучении пластов горных пород, лежащих один на другом, как коржи в слоеном торте. Грубо говоря, чем ниже пласт, тем древнее; есть расчеты и формулы, но в них мы углубляться не будем, ибо на бумаге геология действительно «занудство»: чтобы ее полюбить, нужно потрогать. Седжвик, используя стратиграфию, изучал геологическую историю Англии; в 1837 году он выделил палеозойскую эру, сейчас ее длительность оценивают в 350 миллионов лет, Седжвик считал, что меньше, но уж точно больше, чем четыре тысячи, отводившиеся Богу на всё про всё. Веровать, истово и ортодоксально, ему это не мешало.

Генсло уговорил Чарлза отложить Канары и напроситься к Седжвику в экспедицию по Уэльсу. Седжвик дал задание: дома составить карту окрестностей. Чарлз бросил жуков, накупил дорогих измерительных приборов, мерил углы наклона кроватей, стульев и стен. 4 августа Седжвик заехал за ним в Шрусбери, вечером состоялся примечательный разговор: Чарлз рассказал, как рабочий нашел тропическую раковину, и ждал от Седжвика восторга. Но профессор сказал, что раковину кто-то выбросил, а если бы она и впрямь нашлась в древних отложениях Шрусбери, это «опрокинуло бы всю геологию и было чудом». Так Чарлз понял, что наука «заключается в группировке фактов, которая позволяет выводить на основании их общие законы», и что ученые, даже будучи священниками, не признают чудес.

На следующий день двинулись в путь, обошли север Уэльса, собирали образцы пород («камни», как говорят обыватели), наносили на карту места их залегания, Чарлз учился «читать пейзаж» и «складывать факты в теорию». Через неделю в местечке Кейп-Кьюриг расстались: Седжвик продолжал изыскания, Чарлз пошел через горы в Бармут, там повидал кембриджских приятелей и узнал, что Рэмзи умер и плыть на Канары не с кем. Поехал домой, как пишут биографы, в отчаянии, сам он этого не подтверждает: «Я вернулся в Шрусбери и Мэр, чтобы охотиться, ибо в те времена счел бы себя сумасшедшим, если бы пропустил первые дни охоты на куропаток ради геологии или какой-нибудь другой науки».

Добрался домой 29 августа и обнаружил письмо от Генсло, отправленное пять дней назад, и приложенное к нему письмо кембриджского профессора Пикока с просьбой рекомендовать ученого для организованной Адмиралтейством (военно-морским министерством) трехлетней экспедиции к берегам Южной Америки на корабле «Бигль». Задачи экспедиции: составление карт и проверка расчетов широты и долготы, капитан — 26-летний Роберт Фицрой, уже сделавший пять лет назад рейс на «Бигле» к Огненной Земле, архипелагу на крайнем юге Южной Америки. Фицрой считал, что там есть полезные ископаемые, но геолога, чтобы это проверить, в первой экспедиции не было, теперь он нужен, и хорошо бы он был натуралистом широкого профиля, который сумеет собрать диковины и приклеить к ним этикетки. Фицрой попросил чиновника Ф. Бофорта найти такого человека, Бофорт консультировался с Пикоком, тот посоветовал Дженинса, Дженинс отказался, обратились к Генсло, и он рекомендовал Дарвина, как объяснял ему в письме, «не потому, что считаю Вас состоявшимся натуралистом, а потому, что Вы внимательны, наблюдательны и круг Ваших интересов широк». Отплытие 25 сентября, о жалованье Генсло ничего не знал, Пикок же писал: «Адмиралтейство не расположено платить, но, если потребуется, я думаю, они заплатят».