Бесстрашные - Михаэль Цвик

– Когда отходит поезд в Венецию?

– Через три часа сорок минут.

– Хорошо, дайте один билет третьего класса.

Он сунул билет в карман и поспешил уйти из вокзала. Здесь, где сталкивались люди со всех концов света, он не мог задерживаться долго.

На противоположной стороне улицы он заметил маленькое кафе. Там можно будет найти убежище на несколько часов, там можно спрятаться за большой газетой и сидеть никем не замеченным. Но едва он перешел улицу, как услышал за своей спиной голос, назвавший его по имени.

Оглянуться или нет? Его сердце билось, и по разгоряченным щекам стекали капли пота.

– Господин Швиль, – звучало за ним уже ближе и громче. Он оглянулся. Его кулаки были сжаты: он был готов к нападению. Он не отдаст так дешево свою голову.

– Что вам угодно, сударь? – спросил он по-итальянски.

– Вы господин Курт Швиль? – спросил его молодой человек, которого он видел в первый раз в жизни.

– Ошибаетесь, синьор, вы наверное приняли меня за другого.

– Не может быть! – продолжал молодой человек по-итальянски.

– И все-таки это так. Я вас не знаю, синьор, а потому больше не могу задерживаться, я тороплюсь, – резко ответил Швиль. Он оставил его стоять посередине улицы и пошел, но теперь уже не в кафе, нет, он чувствовал, что его преследуют. Брошенный через плечо взгляд убедил его, что и этот, совсем, как предыдущий, стоял неподвижно, смотря ему вслед. Швиль вошел в ресторан, где, как он знал, было два выхода. Он пересек большую прохладную залу и вышел на другую улицу. Только здесь он остановился, чтобы перевести дыхание. Он боялся смотреть на людей, попадавшихся ему навстречу. Каждый человек в мундире приводил его в ужас. Ему мерещилась опасность в каждом громком гудке, в каждом звонке вагоновожатого, даже в шуме шагов прохожих. Весь город представлялся ему островом, на котором он стоял один, а его окружали люди, показывавшие на него пальцами. Разве он мог предположить, что в Генуе найдется столько людей, знающих его? В течение одного получаса уже двое. После долгого блуждания по улицам Швиль очутился у широкой и низкой стены. Она шла вдоль старого, заброшенного дворца, стоявшего на пустынной улице и мечтавшего в тишине о днях своей славы. Швиль уселся на камни и закрыл лицо руками. Так он всегда делал, когда больше не мог выдержать.

Кроме того, в этом положении он мог не показывать своего лица, на тот случай, если кто-нибудь прошел бы мимо. Его мучил болезненный стыд: он, Курт Швиль, известный археолог, порядочный человек, бывший еще несколько лет тому назад желанным гостем в любом обществе, должен был закрывать свое лицо, чтобы оно не бросилось кому-нибудь в глаза; он казался самому себе прокаженным, который должен избегать людей, чтобы не возбуждать отвращение своими язвами.

«Как ужасно! Как жестоко!» – проговорил Швиль про себя. Он не знал, сколько времени просидел так, пока кто-то тронул его за плечо. Он едва не вскрикнул от ужаса и разом вскочил на ноги. Перед ним стояла Элли Бауэр.

– Что вы здесь делаете, господин Швиль? – приветливо спросила она.

– Вы? Фрейлейн Элли! Как я рад, что это вы, фрейлейн Элли! Я так одинок, так ужасно одинок!

– Каким образом вы очутились здесь? – удивленно спросила она.

– Я… просто так, – смущенно произнес он.

– Она знает, что вы здесь?

– Да, она знает: она отпустила меня. Я просил ее. Я ненавижу и боюсь этой женщины.

– Куда же вы хотите?

– Не знаю еще, фрейлейн Элли, – ответил он, промолчав, что у него уже был в кармане билет. К этому побудил его инстинкт.

– Разве это не легкомысленно с вашей стороны, господин Швиль: разве вы не знаете, что вас ищут?

– Да, да, вы правы, фрейлейн Элли: вы правы, но я решил…

– Что вы решили?

– Вернуться на свою родину и искать справедливости. Каждый найдет ее на своей родине скорее, чем в другом месте, там поймут.

– Без бумаг, без паспорта? – тихо спросила она.

– Как-нибудь, фрейлейн Элли, – произнес он. – Не беспокойтесь об этом… мне уже надо идти.

– Почему вы так неприветливы, господин Швиль. Я хорошо отношусь к вам…

– Хорошо? – он горько рассмеялся ей в лицо. – Хорошо? – повторил он. – Вы привели меня сюда, завлекли обманом и ложью. Я так же не доверяю вам, как и Марлен. Я сам не знаю, что со мной творится. Я до сих пор не знаю, для чего я был ей нужен!

Он с отчаянием смотрел на Элли. Ее темные глаза полны горя, а на лбу образовалась складка. Она, видимо, напряженно раздумывала. Он ждал, смотря на ее красиво изогнутые губы.

– Я вам ничего не могу сказать, господин Швиль. Не задавайте мне вопросов, если… если вы питаете ко мне хоть немного симпатии.

– Значит вы все-таки кое-что знаете, только боитесь говорить? – громко воскликнул он, схватывая ее за руку. Но вместо ответа она оглянулась и зашла за угол, чтобы убедиться, что улица пустынна. Потом вынула визитную карточку и написала на ней карандашом несколько слов.

– Обещайте мне скорее погибнуть, чем отдать эту карточку в чужие руки!

– Да, обещаю! – страстно ответил он.

– Хорошо. Здесь адрес: собственно говоря, я не смела открывать вам, что я постоянно живу в Генуе. Вы не должны ни приходить ко мне, ни писать. Если все будет потеряно, обратитесь к этой женщине, и только ей вы можете доверить, что хотите меня видеть. Но я вас предупреждаю, господин Швиль; только в случае крайней нужды. Только если будете действительно в безысходном положении.

– Но, фрейлейн Элли, что вы называете необходимостью? Я сейчас тоже нахожусь в безвыходном положении.

– О нет, господин Швиль…

– Значит, будет еще хуже?

– Может быть. Но теперь я должна исчезнуть, кто-то идет…

– Фрейлейн Элли! – Он схватился за ее руку, как утопающий, но она вырвалась и вошла в какой-то двор. Он тоже бросился бежать, чтобы избегнуть встречи с прохожим. Он шел в неизвестном направлении, пока не увидел часы. До отхода поезда оставался еще целый час. Время, казалось, совсем не хотело двигаться. Швиль пошел дальше. Его мысли были заняты Элли. Может быть, все-таки надо было ей сказать, что он едет в Венецию. Может быть, она помогла бы добрым советом.

Она знала больше о Марлен, чем он. Или эта встреча с ним была тоже предусмотрена, новый трюк, новый план Марлен? Но почему она боялась, что ее увидят, что значил адрес неизвестной женщины, который она дала ему? Погруженный в свои мысли, он не заметил, как подошел к вокзалу. Глубоко надвинув шляпу на глаза, он быстро прошел на перрон. Через десять минут должны были подать поезд.

«Десять минут, о Боже, что делать эти десять минут?» – лихорадочно думал он. На стене висело расписание; хорошо, он может остановиться перед ним и повернуться ко всем спиной. Каждый, подходивший к расписанию, нагонял на него страх, в каждом восклицании продавцов и носильщиков ему слышались слова: «Хватайте убийцу!» Он попробовал внушить себе что-нибудь – раньше ему это удавалось, но теперь ничего не выходило. Нервы были раздражены и издерганы.