Расколотые сны - Сидни Шелдон

– Почему нет? Немного отдохнешь, отвлечешься. На таких встречах обычно дым стоит коромыслом!

А Джим? Захочет ли он приехать? Наверное, уже давно женат…, отец семейства. Что он скажет при встрече? “Прости, я не смог прийти на вокзал? Мне очень жаль, но я вовсе не собирался жениться на тебе?"

– Я никуда не поеду.

Но Эшли, как ни старалась, не могла забыть о приглашении. Наверное, неплохо повидаться со старыми приятелями. Правда, таковых было не так уж много. Самой близкой подругой считалась Флоренс Шиффер. Интересно, что с ней сталось? И здорово ли изменился Бедфорд за время ее отсутствия?

Эшли Паттерсон выросла в Бедфорде, маленьком провинциальном городишке в двух часах езды от Питтсбурга. Кругом высились горы Аллеганы, принявшие его в свои надежные объятия. Отец Эшли в то время был главой Мемориальной больницы округа Бедфорд, одной из лучших в стране.

Эшли искренне считала, что лучшего города нет на свете. Столько парков и рощиц, в которых так чудесно устраивать пикники, полно ручьев и речек, где водится форель, и едва ли не каждую неделю праздники, балы и вечеринки! Эшли часто посещала Биг Велли, где располагалась колония аманитов «секта американских менонитов.». Как было весело разглядывать смирных лошадок, впряженных в легкие, ярко раскрашенные коляски аманитов, причем каждый цвет знаменовал место в иерархии того или иного члена общины.

В Бедфорде даже был свой любительский театрик, и каждый год устраивался Праздник Тыквы.

Эшли невольно улыбнулась при воспоминании о счастливых годах детства. Возможно, стоит еще раз побывать в Бедфорде. Вряд ли у Джима Клири хватит мужества показаться ей на глаза.

Шейн Миллер был единственным, кому Эшли рассказала о своем решении.

– Это всего неделя. Я вылечу в пятницу, а вернусь вечером в субботу, – пообещала она.

– Прекрасно. Сообщи номер рейса, я встречу тебя в аэропорту.

– Спасибо, Шейн.

Вернувшись на работу, Эшли поднялась к себе и включила компьютер. К ее удивлению на экране начал разворачиваться сложный узор, складываясь в непонятный поначалу рисунок. Эшли недоуменно всматривалась в изображение, не понимая, что происходит. Точки складывались в ее портрет!

Под испуганным взглядом Эшли в верхней части экрана появилась рука с мясницким ножом. Потом рука стала приближаться к груди. Еще немного, и нож вонзится в нарисованную Эшли.

– Нет! – истерически взвизгнула она и, выключив монитор, вскочила.

– Эшли! Что с тобой? – встревожился Шейн, подбегая к ее столу.

– Там… На экране… – заикаясь, едва выговорила она.

Шейн снова нажал на кнопку и удивленно пожал плечами при виде котенка, гонявшего по зеленому газону клубок ниток.

– И что тут?… – развел он руками.

– Оно… Оно исчезло… – охнула Эшли.

– Что исчезло? Что? Эшли покачала головой.

– Ничего. Последнее время у меня не жизнь, а сплошной стресс. Прости, что обременяю тебя своими бедами!

– Почему бы тебе не поговорить с доктором Спикменом?

Эшли как– то встречалась с доктором Спикменом, психологом компании, нанятым специально, чтобы консультировать компьютерных специалистов, в самом деле постоянно находившихся в страшном напряжении. Правда, он не врач, зато умен, образован и всегда готов тебя понять. Действительно, неплохо бы открыть кому-то, что лежит у тебя на душе.

– Ты прав, – кивнула Эшли.

Сорокавосьмилетний Бен Спикмен был здесь самым старшим, настоящим патриархом среди зеленых юнцов. Его кабинет казался истинным оазисом спокойствия и уюта. Здесь можно было на несколько минут забыть о своих неприятностях. К тому же его приемная располагалась в самом конце здания, подальше от любопытных глаз.

– Прошлой ночью я видела страшный сон, – начала Эшли. Она закрыла глаза и вздрогнула, воскрешая в памяти пережитый ужас. – Я бежала, сама не зная куда, и очутилась в большом саду, полном цветов… Только у них были человеческие лица…, гадкие…, уродливые… Они что-то кричали, и я не могла расслышать ни единого слова. Просто мчалась куда-то… И дальше не помню. Она осеклась и открыла глаза.

– Может, все не так? Вы старались скрыться? Кто-то гнался за вами?

– Не знаю. По-моему, меня преследуют наяву, доктор Спикмен. Понимаю, это кажется безумием, но… Думаю, меня хотят убить.

Спикмен пристально всмотрелся в Эшли.

– Кто именно?

– Не…, не знаю.

– Вы видели преследователя?

– Нет.

– Вы живете одна, не так ли?

– Верно.

– Встречаетесь с кем-нибудь? Я имею в виду…, есть ли у вас интимный друг?

– Нет. Сейчас нет.

– Значит, прошло какое-то время с тех пор, как вы… Понимаете, бывает, что, когда в жизни женщины давно нет мужчин…, постепенно накапливается чисто физическое напряжение, и от этого бывают…

«Господи, он пытается объяснить, что я нуждаюсь в хорошем…»

Эшли не смогла заставить себя сказать это слово. Как же орал на нее отец!

«Не смей произносить такое! Люди подумают, что ты грязная потаскуха! Порядочные люди не говорят “трахаться”. Где ты только подбираешь подобные выражения!»

– Я считаю, что вы слишком много работаете, Эшли. Вряд ли у вас есть причины для беспокойства. Повторяю, это всего-навсего чрезмерная нервная нагрузка. Постарайтесь побольше отдыхать. Не берите в голову.

– Попытаюсь.

Шейн Миллер дожидался ее у дверей кабинета.

– Что сказал доктор Спикмен? Эшли удалось выдавить улыбку:

– Утверждает, что все в порядке. Я слишком много работаю.

– Нужно что-то предпринять, – озабоченно пробормотал Шейн. – И для начала почему бы тебе не взять сегодня отгул?

– Спасибо, дорогой, – с улыбкой кивнула Эшли. Он такой милый. Добрый и преданный. Настоящий друг.

Шейн не может быть тем. Не может!

Всю следующую неделю она не могла думать ни о чем, кроме встречи выпускников.

«Может, мое решение поехать – ошибка, которая мне дорого обойдется? Что, если Джим Клири все-таки явится? Сознает ли он, как жестоко ранил меня? Или ему все равно? И он вообще забыл мое имя?»

Ночью, накануне отлета в Бед форд, Эшли не могла уснуть. Она боролась с желанием все отменить и остаться дома.

"Я, кажется, окончательно спятила. Прошлое есть прошлое, и нечего дурью маяться. Что тебе до Джима и Джиму до тебя? У каждого своя жизнь”.

Получив билет, Эшли мельком взглянула и протянула билет кассиру:

– Боюсь, вы что-то напутали. Я лечу туристским классом, а это билет первого.

– Да, но ведь вы сами просили поменять его.

– Что? – ошарашенно переспросила Эшли.

– Вы звонили и попросили поменять билет, – повторил кассир, показывая Эшли листок бумаги. – Это номер вашей кредитной карты?

– Д-да, – медленно протянула Эшли. Она и не думала никому звонить.

Эшли приехала в Бедфорд рано утром и поселилась в гостинице курорта “Бедфорд Спрингз”. Веселье должно было начаться не раньше шести, и в оставшееся время она решила осмотреть город. Выйдя на улицу, она остановила такси.

– Куда прикажете, мисс?

– Провезите меня по улицам.

Она всегда считала, что, когда возвращаешься в родной город после долгой разлуки, все кажется меньше размером и словно бы постаревшим, но, на взгляд Эшли, Бедфорд разросся и стал куда красивее, чем десять лет назад. Такси колесило по знакомым местам. Они миновали здание “Бедфорд газетт”, телестудию, дюжину знакомых ресторанчиков и художественных галерей. Тут все по-прежнему! А вот и музей Форта Бедфорд и Мемориальная больница – изящный трехэтажный дом-с портиком. Именно здесь к отцу пришла мировая слава. Почему же в памяти живы ужасные, отвратительные скандалы между родителями? Они постоянно ссорились по одной и той же причине. Какой же? Теперь никак не вспомнить.

К пяти часам Эшли вернулась в отель. Пришлось переодеваться три раза, прежде чем она наконец остановилась на простом черном платье элегантного покроя. Пусть считают, что у нее все хорошо.

Ровно в шесть она вошла в празднично украшенный актовый зал Бедфордской школы, и ее сразу же обету пила толпа смутно знакомых людей. Некоторые одноклассники почти не изменились, остальных же было почти невозможно узнать. Но Эшли искала глазами только одно лицо. Лицо Джима Клири. “Каким он стал? Неужели приведет с собой жену?” Девушку то и дело окликали:

– Эшли, помнишь меня? Я Трент Уотерсон. Потрясно выглядишь.

– Спасибо. И ты тоже.

– Познакомься с моей половиной.

– Эшли, неужели это ты?

– Я. Э-э-э…

– Арт Дэвис. Забыла?

– Нет, что ты?

"Как он плохо одет! И держится неловко, что я чувствуя себя не в своей тарелке”.

– Как поживаешь, Арт?

– Знаешь, мечтал быть инженером, да ничего не вышло.

– Жаль.

– Ничего не попишешь, пришлось стать механиком.

– Эшли, я Ленни Холланд. Боже, да ты настоящая красавица!