Звук снега - Кэтрин Кингсли

Сэр Квентин поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Однако, дядя Квентин, боюсь, что это затея и меня тоже касается, – вмешалась Джоанна, поднимаясь с кресла и стараясь заставить сердце биться хоть чуть-чуть медленнее. – Так вот, я не выйду за мистера Уамока.

Все присутствующие в библиотеке одновременно повернули головы в сторону Джоанны и уставились на нее. Первой обрела дар речи тетя Элис:

– Ты сошла с ума, девочка? У тебя нет выбора. Ведь ты не настолько глупа, чтобы не понимать этого.

– У меня есть выбор, – сказала Джоанна, сама удивляясь тому, как спокойно звучит ее голос, хотя внутри все трепетало. – Я не могу выйти замуж за человека, которого не люблю, ни при каких обстоятельствах. Я не сделала ничего предосудительного. История, которую поведал мистер Уамок, не более чем выдумка, таковой и останется, и я не стану участвовать в дальнейшем обмане.

– Обмане? – взорвался Генри. – Да как ты смеешь! Все произошло именно так, как я рассказал. Я не стану рисковать своим словом и репутацией, как бы тебе ни хотелось защитить свою девичью честь. – Он явно уже сумел взять себя в руки. Однако пальцы все еще заметно подрагивали. – Я предлагаю взять тебя под защиту своего имени, а ты отказываешься из-за глупой гордости? Не будь дурочкой, моя ненаглядная. Ты ведешь себя по принципу «назло бабушке сломаю себе руку».

– Наверное, вы имели в виду не бабушку, а тетушку, мистер Уамок, – ответила начинавшая терять терпение Джоанна. – Но я не собираюсь ничего никому делать назло и ломать ничего не собираюсь, за исключением этого фарса со свадьбой, затеваемой единственно ради соблюдения священных для Британии правил приличия. Ступайте и поищите кого-нибудь другого, чтобы скомпрометировать и принудить выйти за себя замуж. Со мной этот номер не пройдет.

Она подняла голову и с вызовом посмотрела в блестящие голубые глаза Генри.

– Джоанна, – заговорила тетя неожиданно мягким и добрым голосом, – ты сейчас не совсем ясно соображаешь. Неприятности, навалившиеся на тебя этим вечером, очевидно, мешают тебе здраво рассуждать. Тебе необходимо поспать, моя овечка. Утро вечера мудренее, и, проснувшись, ты увидишь все в ином свете.

– Мне искренне жаль, тетя, но утром я увижу все точно таким же, как и сейчас, – сказала Джоанна, твердо решив, что должна отстаивать свою позицию, несмотря ни на что. Сдаться будет равносильно смерти. Ведь если ее заставят выйти замуж за Генри Уамока, это будет означать, что жизнь ее кончилась. – За мистера Уамока я не выйду ни при каких обстоятельствах, и мне остается только молить, чтобы вы простили меня за мой отказ.

В глазах Элис Оксли появился стальной оттенок. Голос зазвучал холодно и резко:

– Мы должны простить тебя? Полагаю, что нет, Джоанна. Мы взяли тебя к себе, когда тебе было некуда приткнуться, мы кормили и одевали тебя, представили обществу, мы делали все что могли, чтобы, несмотря на твои недостатки, найти тебе достойного жениха. И как ты отплатила нам за все? Опозорила, предавшись разврату прямо под крышей нашего дома и сделав свидетелем этого свою бедную невинную кузину. – Она пересекла комнату и подошла так близко, что ее лицо оказалось не более чем в дюйме от лица Джоанны. – Попробуй только не послушаться, и ты навсегда вылетишь из этого дома, а твое имя больше никогда не будет упоминаться в приличном обществе. Я тебе это обещаю!

Джоанна посмотрела в холодные глаза тетушки и, уже особо не размышляя, приняла окончательное решение.

– В таком случае я ухожу, – сказала она. – Я не могу оставаться с людьми, которые не верят мне и заставляют выйти замуж помимо моей воли.

– Не валяй дурака, Джоанна! – вмешался сэр Квентин, лицо которого сделалось красным от злости. – Горячий темперамент оказывает тебе плохую услугу. Ты можешь сильно пожалеть! У тебя нет средств на жизнь, и жить тебе негде, да и идти отсюда некуда.

– А вот и есть куда! – парировала Джоанна, вспомнив, что говорила ей перед началом вечера Банч. – Теперь, когда мне исполнился двадцать один год, я полностью самостоятельна и могу уехать куда угодно. Я отправляюсь в Италию, на виллу ди Камильяно и больше никогда не прикоснусь к ручке вашей двери.

2

Вейкфилд-эбби,

предместье Пангберна, Беркшир.

6 ноября 1818 года

У Джоанны было такое ощущение, что зубы вот-вот начнут один за другим выскакивать изо рта. Настолько сильно трясло и раскачивало нанятую ею карету, колеса которой то и дело увязали в размытой колее. Шесть лет Джоанна прожила под солнечным небом в итальянской провинции совершенно новой жизнью. Она вышла замуж за прекрасного человека и потеряла его, похищенного неожиданной смертью. Но во всех бедах и радостях теплота яркого солнца и красота волнистых пейзажей Италии дарили ей комфорт и спокойствие. Она уже успела забыть, каким тусклым, сырым и противным бывает ноябрь в Англии. Впрочем, приближающаяся зима может быть еще хуже.

Джоанна посильнее закуталась в плащ и безуспешно попыталась отогнать мысли о холоде да и вообще любые мысли. Лучше ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Она опустила усталые глаза, и взгляд уперся в стоящую на коленях лакированную шкатулку – шкатулку, в которой хранились письма Лидии. Попытка спрятаться от самой себя оказалась безуспешной.

Лидия умерла. И не имеет никакого значения, сколько слез она пролила и с какой злостью бранила Бога. Лидия ушла из этого мира, и что бы ни делала Джоанна, ее не вернуть. Самым ужасным было то, что Джоанна целый год не знала о смерти кузины. Письма перестали приходить, но она думала, что на то были обычные житейские причины. Возможно, думала Джоанна, Лидия решила попутешествовать. Она всегда об этом мечтала. К тому же все последние годы она думала о том, как освободиться от ужасного брака, и только страх оставить любимого маленького сына в руках мужа удерживал ее дома. Страх и любовь к сыну – только этим Лидия и жила.

– Что-то ты, моя дорогая девочка, слишком бледна. Может, попросить кучера остановиться у ближайшей гостиницы? Ты смогла бы там погреться у огня и как следует подкрепиться.

– Нет, спасибо. Банч, мне хочется добраться до Вейкфилда как можно скорее.

Джоанна посмотрела в доброе морщинистое лицо старой женщины и вдруг ощутила острый приступ стыда. Конечно же, ей следовало подумать и о том, чтобы Банч было комфортно в дороге, а не только о том, как поскорее добраться до Вейкфилда. Ведь Банч сейчас здесь исключительно из-за нее. Это Джоанна сорвала их обеих с обжитого места в Пезаро, практически не дав время на сборы.

– А с другой стороны, – продолжила она, как бы размышляя, – отдохнуть – это неплохая идея. Можно было бы и остановиться в гостинице, но там вряд ли окажутся свободные комнаты.