Буря в песках (Аромат розы) - Нэн Райан

С этими словами дверь плотно закрылась. Анжи услышала скрежет поворачивающегося в замочной скважине ключа, который отделял ее от остальных путешественников и развлечений. От красивых молодых людей и девушек, от музыки, цветов и танцев в главном зале, от запаха моря и нежного тумана, окутывавшего ее кожу на палубе.

Как всегда, Анжи Уэбстер оказалась взаперти.

Глава 4

В глазах Баррета МакКлэйна мелькнула злость, когда он увидел сына, стоявшего за креслом Эмили с издевательской ухмылкой на лице. Пекос всегда появлялся, когда его меньше всего ждали. Надеясь, что этот несвоевременный визит будет коротким, Баррет заставил себя улыбнуться и ласково сказал:

— Как приятно видеть тебя, сын. Не знал, что ты вернулся в Марфу.

Пекос поставил свободное кресло рядом с тетей и устало опустился в него, подмигнув ей.

— Здравствуйте, сэр, — сказал он, кивнув недовольному отцу. — По правде говоря, я был в Мексике, когда у меня вдруг возникло странное предчувствие. — В его серых глазах мелькнули хитрые искорки. — Что-то подсказало мне, что я должен немедленно ехать на Тьерра дель Соль. И вот я здесь. — Он откинулся назад, в то время как счастливая тетушка наливала ему кофе из серебряного кофейника. — Здесь что-нибудь случилось?

Это ваши молитвы я услышал, отец? Разве не вы призывали меня вернуться домой? — Пекос посмеивался, глядя ему прямо в глаза.

— Ты не думаешь, что сейчас слишком ранний час для твоего неуместного юмора? — Баррету МакКлэйну вовсе не было весело. — Я не знаю, что ты здесь делаешь, но…

— Как, папочка, — воскликнул Пекос с притворной болью в голосе, — вы не рады видеть меня? Я был уверен, что вы…

— Достаточно, Пекос, — теряя терпение, прервал его Баррет. — Почему ты всегда приводишь меня в бешенство? Я, наверное, так никогда и не пойму тебя.

— Пожалуйста, Баррет, — вступилась за племянника Эмили, — мальчика так долго не было дома. Не мог бы ты…

— Все в порядке, тетушка Эм, — сказал Пекос. Он улыбнулся ей. — Вероятно, я приехал не вовремя. — Его взгляд вновь остановился на отце. — Ведь так? Есть какая-то причина, по которой вы не хотели бы видеть меня сейчас?

— Как долго ты собираешься пробыть здесь, Пекос? — Баррет проигнорировал вопрос сына. Слегка прищурив глаза, Пекос взял полную чашку кофе и сказал спокойно:

— Сначала скажите, почему не желаете меня видеть, а потом, возможно, и я сообщу вам дату своего отъезда. — Он сделал глоток кофе и ждал.

Начиная выходить из себя, Баррет МакКлэйн стукнул по столу крепким кулаком:

— Останешься ты здесь навсегда или уедешь немедленно — для меня это не имеет никакого значения, но я не буду повторять несколько раз: я не хочу от тебя слышать ничего по поводу принятого мной решения. Я вскоре жду гостей на Тьерра дель Соль. Мой старый друг, Джереми Уэбстер, смертельно болен; фактически он при смерти. Он приедет сюда с дочерью. После смерти Джереми его дочь останется здесь с нами.

Серые глаза сына внимательно смотрели на Баррета МакКлэйна:

— Это все, что ты хочешь сказать? Объясни! Эта женщина будет работать здесь, на ранчо? Или она будет постоянной гостьей? Дочерью тебе? Сестрой мне? Так как же?

— Она будет моей женой! — прошипел Баррет МакКлэйн, разгневанный тем, что сын вечно заставляет его чувствовать себя непростительно глупо.

Пекос взглянул на тетю. Ее бледное лицо выражало беспокойство.

— Пекос, дорогой, — начала она, боясь, что он скажет или сделает что-нибудь не так.

Он улыбнулся ей. Стройное сильное тело юноши вытянулось в кресле, а голос был спокоен, когда он начал говорить. Никогда не реагируя так, как от него этого ожидали, он промурлыкал:

— Новая мамочка. Грандиозно. Надеюсь, она будет рассказывать мне сказки на ночь и убаюкивать, когда меня будет мучить бессонница.

— Ты когда-нибудь перестанешь над всем издеваться и все высмеивать? — Баррет был в бешенстве. — Повторяю, я собираюсь жениться вновь, и ты не сможешь мне помешать. Ты можешь сказать что-нибудь дельное, по существу?

Ровным и низким голосом Пекос прервал отца, поднимаясь с кресла:

— Какая разница. Я не помню, чтобы вы когда-нибудь просили моего совета по какому бы то ни было вопросу. — Он стоял, глядя на Баррета сверху вниз. — Поступайте, как знаете; женитесь на женщине, которую прежде не встречали, мне все равно. — Пекос наклонился, чмокнул тетушку в щеку и прошептал: — Я хочу пойти поздороваться с Рено, затем освежиться с дороги и немного поспать. Тетя, давайте позавтракаем попозже вместе, когда я проснусь.

— Да, дорогой, с удовольствием, — ее усталые глаза остановились на дорогом лице, в то время как он вновь взглянул на Баррета МакКлэйна.

— Когда прибудут смущенная невеста и ее гордый батюшка?

Безуспешно пытаясь сдержаться, Баррет ответил:

— Еще не скоро. Я уверен, что к тому времени ты устанешь от Марфы и Тьерры дель Соль.

— Г-м-м, — промычал Пекос. Он поскреб заросший щетиной подбородок и ухмыльнулся: — Я так долго не был дома, что, пожалуй, останусь встретить мою новую мамочку. — Громкий хриплый смех вырвался из его широкой груди, когда он пошел прочь, оставив своего побагровевшего от гнева отца и сияющую тетушку смотреть ему вслед.

Рено Санчес лежал на узкой кровати. Его темные глаза открылись на мгновение, затем снова плотно сомкнулись. Храп вырывался из его открытого рта, а одна из темнокожих рук свесилась с края кровати.

— Рено, сукин ты сын, открывай дверь! — Низкий мужской голос взорвал тишину маленького жилища. Темные глаза моментально распахнулись. Рено облизнул губы, нахмурился, протер заспанные глаза и поднял голову. Думая, что это кто-нибудь из ковбоев прервал его крепкий сон, он грубо крикнул:

— Пошел к дьяволу, косоротый гринго! Или я…

Гнев Рено улетучился, когда входная дверь распахнулась, и ранний посетитель появился, усмехаясь, в ее проеме. Он подошел прямо к узкой кровати, стоявшей в углу, и сдернул простыню с ошеломленного мексиканца.

— Давай, поднимай свою грязную задницу! — громко смеясь, воскликнул Пекос.

Вскочив с кровати и схватив брюки, Рено тоже расхохотался.

— Черт тебя побери, Пекос! — заорал он счастливо. — Когда ты приехал? — Торопливо натянув брюки, он обнял друга, похлопав его по спине.

— Только что, амиго, — сказал Пекос, отстраняясь от него. — Черт побери, Рено, вечно ты обнимаешься. Убери от меня свои масляные руки.

Вовсе не обиженный, Рено, сияя, нежно смотрел на человека, которым всегда восхищался. Его золотой зуб поблескивал в свете залитой солнцем комнаты. Он засмеялся еще громче и снова сгреб сопротивляющегося Пекоса в объятия, обхватив более высокого ростом друга за пояс своими короткими сильными руками.