Тайна примирения - Протоиерей Алексей Уминский

Грех пугает, и если человек не может, не хочет с этим жить, то ноги сами несут скорее его на исповедь. Как же он будет ждать целый месяц? Как только почувствовал, что тебя уязвил грех, беги скорее к врачу. А чем больше времени проходит, тем бесчувственнее становится душа. Состояние окамененного бесчувствия и происходит от того, что человек находит для себя возможность терпеть греховную уязвленность, отложить возможность покаяния. Вспоминается блаженный Августин, который, будучи еще грешником, молился: «Господи, спаси меня, но только не сейчас». Именно уязвленность грехом должна подвигать человека тут же бежать на исповедь, сразу просить помощи и духовного совета у духовника.

Возможно, человек и не может за неделю принести серьезных плодов покаяния, но он все время должен быть в пути.

Пред дверьми храма Твоего предстою

Кто удаляется от Святых Таин, тот удаляется от Бога.

В разных странах существует разная практика исповеди, не везде она обязательно сопряжена с Литургией. И это великая радость, что в Русской Церкви сложилась такая замечательная традиция – всякий раз перед Евхаристией примиряться с Богом. Но именно поэтому Таинство покаяния иногда воспринимается некоторыми людьми не как Таинство Царства Небесного, а как некий пропуск к Причастию святых Христовых Таин. Конечно, все всегда говорят, что это не так, но внешне именно так и происходит: сначала ты идешь на исповедь и получаешь разрешение причащаться. А исповедь – это не разрешение причащаться, а соединение с Церковью, от которой грех отлучает человека.

Если понимать Таинство исповеди как разрешение на Причащение, тогда и Причащение, и покаяние мыслится как дело личное. Мое личное дело с моими личными грехами рассмотрено священником, наложена определенная резолюция, и теперь я гожусь для того, чтобы продолжить свое личное дело и для себя причаститься святых Христовых Таин. Это заблуждение. Для очень многих людей, приходящих в храм за своим собственным маленьким делом, за своей «собственной» благодатью, причаститься и соединиться с Богом – значит что-то у Него взять. Навык такой ложной духовности является одной из самых больших трагедий, которые наполняют нашу церковную жизнь, которая не может наладиться вне взаимного движения всех людей друг к другу и к Богу. Священническая молитва не пропуск для Причастия, но свидетельство, что человек рвется к Богу, ищет Его, жаждет Его.

Хотя, с другой стороны, я не считаю, что формальным допущением до Причастия является исповедь: исповедовался – причащаешься, не исповедовался – не причащаешься. Я думаю, что можно причащаться чаще, чем исповедуешься. Если человек был на исповеди, скажем, неделю назад и ничего особенного о себе сказать не может, но хочет причащаться, имеет дух сокрушенный и примирен со всеми, то почему бы не допустить его до Причастия? Мы так и делаем, когда совершается праздник Пасхи, – все люди причащаются. Не надо этого бояться. Бояться надо не донести себя до Причастия или не сохранить себя после Причастия. Ведь если человек не сделал ничего плохого, старался, сохранял себя, если сердце его полно плача перед Богом, достаточно подойти к священнику и сказать: «Батюшка, вы знаете, я чувствую, что я человек грешный, но ничего нового о себе сказать не могу, но очень хочу причаститься». Человек не должен быть отвержен, потому что он идет ко Христу, и Христос его не отвергает. В тех храмах, где сложилась настоящая евхаристическая община, где священник знает всех своих прихожан по имени и по жизни, где христиане стремятся причаститься за каждой воскресной и праздничной Литургией, нет необходимости в обязательной исповеди перед каждым приобщением.

Подходя к Причастию даже после глубокой исповеди, очень важно осознавать, что на самом деле ты почти ничего не исповедовал и каким был, таким же по сути своей и остался. От исповеди человек все равно отходит не праведником, а грешником, не смеющим без трепета прикоснуться к Божеству.

Недостоин есмь, Христе, Причащения…

Осквернен делы безместными, окаянный, Твоего Пречистаго Тела и Божественныя Крове недостоин есмь, Христе, Причащения, егоже мя сподоби.

Конечно же после исповеди перед Причастием святых Христовых Таин надо стараться всячески себя блюсти. Если ты кого-то обидел и не примирился после исповеди, то, конечно, как можно причащаться? Но стоит ли впадать в отчаяние от того, что ты поисповедовался и вдруг вспомнил какой-то грех, о котором забыл сказать? Этот грех не является препятствием к Причастию. Надо сокрушиться сердцем и сказать: «И за это меня, Господи, прости», – и идти причащаться.

Господь принимает нашу исповедь не по количеству исповеданных грехов и не по тщательности выбранных слов, которыми мы перечисляем наши согрешения. Именно то, что в нас столько грехов, которые мы не то что не исповедали, но даже еще в себе и не увидели, и ставит нас в состояние недостоинства подходить к Чаше. Исповедались, а грешниками остались, но Господь нас принимает. По милосердию Своему принимает нас, грешных, если видит желание покаяния и решимость бороться с грехом. Принимает и делает другими.

Но если нет у нас ни желания, ни решимости, то ничего не сделает и Господь… Причастишься, и тут же растеряешь полученную благодать. Если мы подходим к Чаше с полным равнодушием и пониманием, что мы такими же и останемся, если нам даже и хотелось бы стать другими, но хотелось бы все-таки немножечко и прежними остаться, – вот что ужасно. Когда остается в сердце такое чувство, что ты другим быть не хочешь, что тебе жалко лишаться многих мелочей, что тебе хочется еще этим насладиться, к тому пристраститься, что-то еще раз попереживать, как раньше переживалось, – вот это беда.

Господь допускает нас к Причастию не потому, что мы достойны, не потому, что теперь, после исповеди, мы имеем право причащаться. Никогда никакого права мы не имеем. Но такова безмерность человеколюбия и милосердия Божия, что несмотря ни на что Он принимает нас такими, какие мы есть.

Всякое Таинство – это страшная встреча человека и Бога. Страшно впасть в руки Бога живаго (Евр. 10, 31), – говорится в Священном Писании. Во всяком Таинстве страшно. Таинство причащения Святого Тела и Крови Христовой наиболее страшное. И Церковь через апостольские послания, через учения святых отцов не устает говорить нам, что никто не может достойно причаститься. Как ни готовься, как ни молись, как ни постись… Возможность приобщаться Телу и Крови Христовым дает только одно – дух сокрушения и полное понимание того, что ты не можешь причащаться, но ты никак не можешь и не причащаться, потому что это единственный источник твоей жизни.

Только Таинство покаяния является основанием и надеждой, что это Причащение и соединение человека со Христом будет ему в радость и в жизнь вечную.

Глава IV. Любовь изгоняет страх

Но для того я и помилован, чтобы Иисус Христос во мне первом показал все долготерпение, в пример тем, которые будут веровать в Него к жизни вечной.

Человеколюбие Божие – беспредельно

Имеет меру злоба ваша, но врачевство против нее не имеет меры. Порок человеческий имеет предел, а человеколюбие Божие – беспредельно.

Порой для многих неверующих людей грань между тем, что хорошо и что плохо, более определена, чем для некоторых христиан, запутавшихся в ложных, поверхностных представлениях о духовной жизни. «Что бы мы ни сделали, все плохо, все недостойно», – часто говорят верующие, не понимая, что этими словами они обесценивают всю человеческую жизнь. Неверующие же обычно оценивают все соизмеримо своей совести: добрый поступок – это добрый поступок, а плохой поступок – плохой; прожив обычную жизнь, не нарушая норм, установленных обществом, они привыкли считать себя порядочными, хорошими и нормальными людьми.

Приходящие в Церковь новоначальные, конечно, многое оценивают совершенно иначе, чем это оценивает Церковь. Впервые подходя к исповеди, они берут в руки книги, созданные именно для того, чтобы помочь им в подготовке к этому Таинству, но на самом деле встречаются с серьезными проблемами, потому что далеко не всегда такие книги приносят пользу. Есть среди них очень хорошие. Лучшая, а может быть, единственная – «Опыт построения исповеди» архимандрита Иоанна Крестьянкина, хотя и она для новоначальных слишком сурова.

Но в основном в книгах об исповеди человеческая жизнь преподается как сплошной грех, который никак и ни в чем не имеет оправдания. Новообращенный человек, взяв в руки книгу, написанную о грехе и об исповеди формально, приходит в замешательство, когда видит список грехов, в которых, оказывается, надо каяться, а он их как грех еще для себя не осознает. Имея плоды нормальной хорошей человеческой жизни – дети, семья, работа, что-то вокруг себя создал: дом построил, огород вскопал, – человек не может понять, почему добрые дела, которые он совершал, на самом деле добрыми делами не являются. Из подобных книг он узнает, что жил невенчанным, что его любовь оказывается сплошным не доступным пониманию грехом, детей не крестил, добрые поступки, которые совершал для других людей, в своей основе имеют мелкое тщеславие… То есть все, что бы он ни сделал, оказывается подсудно – человек уничтожен, его нет, спасать некого.