За Нарвскими воротами - Наталия Силантьева

и думать было нечего: те из прежних знакомых Леры, что были побогаче, давно от нее отвернулись, а несколько подруг, с которыми она еще продолжала общаться, сами еле сводили концы с концами. Конечно, можно было бы позвонить брату в Екатеринбург, попросить денег. Но ведь ему же не скажешь про наркотики, поэтому придется придумывать предлог – например, что деньги нужны на свадьбу. Но на свадьбу Лера как-то раз у него уже просила денег, и тогда они ушли совсем на другие цели: она ходила по врачам, лечилась от бесплодия. Значит, нужно было выдумывать что-то новое, врать, выкручиваться. К тому же позвонить брату означало, что ей придется долго объяснять всю подноготную, рассказывать о том, что Лёша ушел, что она осталась совсем одна, без денег и так далее и тому подобное. А сейчас ей совсем не хотелось об этом говорить.

Прошло еще несколько дней, Лёша не возвращался, а Лера всё не выходила из дома. Но если в первые дни она боялась выходить, потому что ей всё казалось, что он вот-вот придет или позвонит (мобильника у нее не было), то теперь ее мучил уже другой, намного более серьезный страх. Она боялась встретить где-нибудь на улице Руслана или кого-нибудь из его подельников, таких же держиморд из отделения милиции, которые торговали наркотиками, выслеживали и выживали из квартир одиноких старушек и алкоголиков, избивали людей и упражнялись в других подобного рода благородных занятиях. Она их прекрасно знала, знала и то, что они способны на всё, если задеть их интересы. Но хуже всего было то, что многие из них сами ее хорошо знали – она уже засветилась у них в конторе.

В общем, выходить Лере совсем не хотелось. Но теперь она уже больше не стояла часами у окна, а старалась занять себя чем-нибудь: вырезала выкройки из журналов, что-то шила. Она давно поняла, как опасно бездельничать, – начинаешь постоянно прокручивать одно и то же в голове, а чтобы избежать этого, нужно занять чем-то руки, тогда и голова будет занята делом. Но ведь надо было что-то есть, а в ее положении – желательно побольше и получше. Один как-то раз, в самые первые дни своего добровольного заточения, она, сказавшись больной, попросила соседку тетю Шуру принести ей продукты из магазина. Тетя Шура жила здесь с незапамятных времен, она была одна из немногих оставшихся в этом доме первых жильцов – тех, кто получил комнаты от «Красного треугольника». К Лере она относилась хорошо (хоть и обманула ее тогда, при обмене) и просьбу ее выполнила. Но больше нельзя было беспокоить пожилую женщину, и однажды Лера собралась с духом и решила сама сходить в магазин.

Когда Лера вышла из подъезда, первым делом у нее закружилась голова от ощущения открытого пространства и свежего морозного воздуха. Так всегда бывает, когда долго сидишь дома, например во время болезни, а потом наконец-то решаешься выйти. Лера глубоко вдохнула, радуясь неожиданной свежести (после недельного сидения в душной квартире она вообще забыла, что такое бывает), постояла с минуту, набралась сил и пошла через двор направо, на ту улицу, где был магазин.

Во дворе было безлюдно, даже дворников на этот раз не было. В самом центре двора за покосившимся дощатым забором пустовала занесенная снегом спортплощадка – детей в этих домах было мало, и некому было играть в хоккей. Кругом высились всё те же ветхие здания, с печальным видом доживающие свой неожиданно долгий век, – только рядом со спортплощадкой торчала какая-то вызывающе современная будка непонятного назначения. Недавно выкрашенная в кричащий ярко-розовый цвет, с шикарной входной дверью и белыми жалюзи на окнах, она резко выделялась на фоне серого грустного зимнего двора с его убогими постройками. Такое соседство напоминало кадры потускневшей черно-белой кинохроники, на которых с помощью современных компьютерных технологий раскрасили только одну деталь – например, красный флаг.

Лера вышла на улицу, где сновали прохожие, и быстренько побежала в продуктовый магазин. Ей надо было как можно скорее и незаметнее прошмыгнуть в магазин, купить всё необходимое и точно так же вернуться домой, не привлекая к себе внимания. И ей это почти удалось – правда, в магазине, не в каком-нибудь современном супермаркете, а в обычном продмаге, почти совсем не изменившемся с советских времен, она заметила одну знакомую тетеньку, но сделала вид, что не узнала ее (в последнее время она часто так делала). Та же, очевидно, размышляла на хозяйственные темы и не обратила на Леру никакого внимания.

Лера купила всё, что нужно, и, довольная и уже несколько приободрившаяся, вышла на улицу. Она внимательно осмотрелась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Чуть поодаль у перекрестка действительно стоял один блюститель порядка, но Лера его не знала, и к тому же он был слишком занят с каким-то пьянчужкой. Путь был свободен – можно было спокойно возвращаться домой.

Она уже почти поравнялась с одинокой железной калиткой, неизвестно зачем сооруженной у входа в их двор, как из забегаловки напротив вывалилась компания из трех человек. В одном из них она сразу узнала Руслана, и с ним было еще двое молодых людей южной наружности. Было видно, что все трое уже сильно пьяны и даже как будто ссорятся, но Лере некогда было соображать, в чем дело, она стремглав кинулась к входу во двор, надеясь скрыться за длинным домом.

Но не тут-то было. Как бы ни был Руслан пьян, он всё же успел ее заметить (Леру и раньше поражала та его наблюдательность и смекалка, которую он проявлял в любой ситуации). Он бросился к ней, а за ним побежали и двое его спутников, как псы за вожаком, – они не соображали, в чем дело, только поняли, что кого-то надо ловить.

Руслан на ходу схватил ее за плечо и силой втащил во двор, подальше от людей. Во дворе никого не было, только чуть поодаль, у отвратительной ярко-розовой будки, какой-то богатый дядя садился в свое авто. Уже смеркалось, и, как часто бывает в сумерках, всё происходящее казалось Лере нереальным: опять пришло ей в голову, что это всё уже когда-то давным-давно случилось, а сейчас она только смотрит кино.

– Куда это ты от меня бежала? – спросил Руслан, когда они наконец-то остановились. Он на удивление четко выговаривал слова и на ногах стоял твердо, не шатаясь: то ли весь хмель с него уже слетел, то ли он и всегда так хорошо владел собой, в любом состоянии. Только черные глазки из-под низких