Осени не будет никогда - Дмитрий Липскеров

Они шли и шли на верную гибель, обманутые человеческим существом, царем природы, а она улыбалась все шире, представляя себе картину в четверг, когда закончит работу. Тысячи и тысячи пахнущих протухшей кондитерской фабрикой трупиков.

Главное — противогаз не забыть.

В первый раз она даже не знала, что нужно такое средство защиты, и чуть было не потеряла сознания от приторно-сладкого запаха смерти, разлагающихся крысиных тушек.

Сейчас, конечно, она такой ошибки допустить не может, про умерщвление крыс знает все, или почти…

Правда, существовало множество других фирм, которые работали по новой методике — ставили приборы с ультразвуком. Срабатывало. Грызуны на второй день исчезали, уходя в неизвестность, но так же и люди ощущали, вопреки рекламе, нервозность и невозможность сосредоточиться в работе. Приборы снимали и возвращали, а завхоз вынужден был обращаться к фирмам, которые работают по старинке, в пять раз медленнее…

Колобок кончился. Вокруг его остатков дрались молодые особи за право подобрать крошки.

Наступил самый ответственный момент.

Она отошла в угол, стянула ниже колен байковые штаны и обильно помочилась. Быстро оделась и отошла к лежащему рюкзаку, освещая фонарем угол с приманкой.

Что здесь началось! Десятки, сотни бросились на запах, источаемый углом, визг, писк…

Сердце Мятниковой застучало, как у заправского охотника. Она вытащила из рюкзака сеть и приготовилась.

Неожиданно заметила одного крыса, который был намного больше и толще, чем его сородичи. Он, не выказывая ни малейшего интереса к углу, привстал на задних лапах и, казалось, смотрел Лиле прямо в глаза.

«Ишь ты, какой огромный, — подумала. — Не реагирует…»

Это было странно, потому что впервые.

Может быть, у него с обонянием что-то, решила Мятникова, подумала — ну и фиг с тобой, сдохнешь от колобка, забыла о крысе и тотчас метнула сетку в угол, накрывая ею всю кишащую братию.

Это было проделано столь ловко, что, вероятно, любой ковбой позавидовал бы такому точному броску.

Далее Лиля быстро подошла к углу, поддернула сеть по самому полу, и получился мешок-западня, в который попалось не менее пятидесяти крыс.

— Есть, — удовлетворенно проговорила она и тотчас взвалила живую сетку на плечо.

Надо было спешить! Сеть хоть и архипрочная, но крысы быстро сориентируются, прогрызут дыры, тогда пиши пропало. Она взбежала со своей ношей на поверхность и зажмурилась от дневного света.

В двадцати метрах, с черным дымом, поднимающимся к небесам, горела солярка в бочке.

«Не подвел бригадир», — порадовалась женщина и побежала к огню.

Прораб Шитов наблюдал за ее бегом и удивлялся, до чего здорова баба! Поди, в каждой твари по пятьсот грамм на душу! Тьфу, сплюнул, какая там душа!

Он слышал, как визжат погибающие в огне крысы, это отродье сатанинское, уничтожающее медную проводку, прогрызающее даже бетон, и отдавал должное Лиле за ее необыкновенный профессионализм.

По всей округе резко запахло паленым, но Мятникова не обращала на вонь внимания, лишь смотрела с удовлетворением в огонь.

Потом прораб пригласил ее на обед в ближайшее кафе-пельменную, где заказал двойную с кетчупом для себя, пять хлеба, полуторную для морилыцицы и двести водки, опять для себя.

Молча пообедали, Лиля попросила, чтобы прораб продолжал жечь соляру, допила второй стакан чая, сунула руку за пазуху рубли вытаскивать, но бригадир помотал головой.

— За мой счет!..

После она вернулась в подвал и подождала, пока чай не пробьет себе дорогу в мочевой пузырь. Женщина включила фонарь и опять обнаружила огромного крыса с нарушенным обонянием, стоящим на том же месте и опять смотрящим ей в глаза. Слегка удивилась, но не придала сему факту ровным счетом никакого значения. А он все смотрел…

Пошла в другой угол и произвела нужную процедуру. Уже с меньшим интересом наблюдала за эффектом своей биохимии, просто готовилась метнуть сеть, и на сегодня закончить работу.

Она вновь не промахнулась, но, когда туже затягивала сеть с добычей, вдруг почувствовала резкую боль в правой лодыжке. Обернулась и увидела того самого крыса, вцепившегося в ее ногу мертвой хваткой.

«Да как же он? — подумала Лиля. — Такая толстая резина!..»

Она поднялась во весь рост с уловом на плече, со всей силы дернула ногой. Крыс, не расцепивший зубов, вырвал кусок сапожной резины, отлетел, крутясь в воздухе, и, ударившись о стену, рухнул на пол.

Она уже не видела, как тварь, с трудом очухавшись, подергивая башкой, уползла в темноту. Мятникова спешила к импровизированному крематорию, торопилась к концу рабочего дня…

Она добиралась до дома метрополитеном и уже на конечной остановке почувствовала себя нехорошо. Как будто грипп подхватила.

Прораб, что ли, заразил?

Трясясь в автобусе, она ощущала, как текут по всему телу струи пота, как уходит сила из ног…

Наконец, она добралась до дома, и ей вдруг показалось, что она вновь маленькая девочка, и вот он, дядька-художник, протягивает ей заграничную конфету… Голова Мятниковой раскалывалась от боли, глаза закрывались, а лифт, как назло останавливался почти на каждом этаже…

«Мой этаж», — пронеслось в ускользающем сознании.

Руки на автомате открыли ключом дверь, Лиля Мятникова вошла в коридор, закрыла за собой, протащилась в комнату и рухнула, безсознанная, на пол. К шести часам утра она полностью превратилась в большую черную крысу…

8

Рядового Душко «скорая» доставила в «Склифосовского», где его быстро прооперировали.

Рана оказалась пустяковой. Пуля прошла через мягкие ткани навылет, и хирург обещал отпустить героя-милиционера на волю через три дня.

Старшина Пожидаев был на докладе у начальника Тверского ОВД полковника Журова в день всех событий.

Полковник смотрел на краснолицего толстяка со злобой. Ему всегда, когда он видел в отделе Пожидаева, казалось, что форменные брюки старшины, обтягивающие свиные ляжки и курдючный зад, вот-вот лопнут.

— Ты бы у Крюкова попросил новую форму что ли!.. Размера на два больше…

— Так не бывает больше, товарищ полковник! — четко доложил Пожидаев.

— Тогда шей за свои, твою мать! — выругался полковник. — Жрать надо меньше, тогда и задница не будет по земле волочиться!

— У меня метаболизмы нарушены! — ничуть не обиделся старшина.

— Что?!. — привстал полковник с места.

— Обмен веществ. Кушаю я вовсе мало, а вес растет и растет.

— Тогда из органов надо! По состоянию здоровья! Надо ученым сказать, чтобы у свиней нарушали метаболизм искусственно, тогда во всей стране мяса дармового будет навалом… Как ты зачеты по физподготовке сдашь?

— А я не буду, — хмыкнул Пожидаев. — За меня Душко сдаст!

Здесь полковник Журов вспомнил, зачем вызвал старшину, и почти выпрыгнул из-за стола.

— Это какой такой самострел?! Тебя спрашиваю, кретин!

— Обычный, — по-прежнему спокойно отвечал старшина.

Он был из тех субъектов человеческой породы, которые на начальство не обижаются, как на барина лакеи, но если кто младше по чину чего-нибудь вякнет поперек, загрызет, как волк овцу.

— Парень неопытный, не знал, где предохранитель! — объяснял Пожидаев. — Вот и выстрелил в себя!

— Да ты понимаешь… — полковник хотел было смачно выругаться, но второй официальный язык не выдал ему подходящей комбинации, потому он продолжил на литературно-разговорном: — Ты понимаешь, чем все это может обернуться?!.

— Не-а! — честно признался старшина и безо всякого стеснения почесал жирную ляжку, как будто его вша донимала.

— Ты чего, совсем дурак?! — доходил полковник. — Если ты думаешь, что только Душко попрут из органов, то в башке твоей вместо мозгов страус яйцо снес!

Старшина гоготнул. Смешно у начальства про яйцо получилось.

— Чего ржешь! — слегка осадил старшину полковник. Ему тоже показалось, что смешно сказал. Он присел на краешек стола, где мостился бюстик Президента, случайно столкнул его задом и ойкнул от сочного удара гипса об пол.

— Ах! — сложил толстые ручки на груди Пожидаев.

Полковник затолкал черепки под стол ногой, повернул ключик в шкафу и достал с полки идентичный бюстик.

— Так вот, инкубатор, поясняю для птицеферм, — Журов покрутил гипс в руках и поставил на середину стола. — Душко попрут без сомнений! Старшего наряда Хренина под суд отдадут, за передачу личного оружия младшему по званию, вследствие этого за произошедшую халатность, повлекшую ранение человека!

У Пожидаева зачесалась другая ляжка, и он стал грешить на «Мамлюбу», командующую продажными девками под аркой магазина «Наташа». Говорила, мразь, что чистенькую дает, юную хохлушечку из Донецка. Ладно, подумал, разберемся…

— Тебе понятно? — наклонился вперед полковник.

— Как не понять, — развел руками старшина. — Двадцать пять лет в органах!

— Дальше самое интересное… Кто старший был над патрулем?