Главные преступления советской эпохи. От перевала Дятлова до Палача и Мосгаза - Владимир Демченко

Назначили новую дату: 5 августа. В тот вечер Феликс пришел в больницу «с вещами». Николай все тщательно проверил: одна веревка с завязанными узлами, чтобы спуститься с потолка хранилища. Еще одна веревка тоньше, ею Феликс должен привязать к ноге зонт. Зубило, чтобы расшатывать кирпичи и выскребать цемент. Ножовка и несколько полотен к ней, чтобы пилить арматуру. Перчатки, фонарь и три бутылки минеральной воды.

Вода – не блажь. Работать предстояло сначала на чердаке, потом в комнате отдыха и хранилище. Даже ночью в этих закрытых помещениях жуткая жара и духота.

Все инструменты уложили в большой рюкзак, в банке его предстояло набить деньгами. Николай предупредил: надо брать пачки с купюрами разного достоинства. Не только новые, но и мятые, бывшие в употреблении. Феликс послушно кивал. Когда за окном начало смеркаться, братья обнялись.

В темноте Феликс поднялся на чердак дома. При свете фонаря он принялся скрести цемент и расшатывать кирпичи. Работа была привычной, но здесь стена поддавалась плохо. Феликс обливался потом, но продвигался гораздо медленнее, чем рассчитывал брат. Он быстро осушил бутылки с водой. «Ничего, ближе к утру будет прохладнее», – думал он.

Когда удалось пробиться через первую стену, Феликс понял, что дальше будет труднее. Бетон оказался очень крепким, сверло продвигалось на микроны, хотя Феликс из последних сил налегал на коловорот. В отчаянии, устроив себе минутную передышку, Феликс вышел на крышу. И тут увидел, что в одном из окон третьего этажа нет решетки, да, собственно, и всей рамы. Грабитель подошел к краю – до окна было чуть больше трех метров. Феликс примерился. Да, он может допрыгнуть. И тогда не нужно пробиваться через стену. Феликс вернулся на чердак и собрал инструменты.

Прыжок оказался для Феликса совсем не трудным. Слегка ударившись коленкой, он очутился в коридоре, нашел нужную комнату и вскрыл зубилом дверь. Два шага прямо, один налево. Мешал стол, Феликс отодвинул его. Тем же зубилом вскрыл паркет и начал сверлить бетонный пол.

Здесь камень тоже сопротивлялся, хотя и был податливее. Феликс сверлил размеренно и методично. По его расчетам, время у него еще было. Но появилась другая проблема: воды больше не было. «Потерплю», – подумал он. Но вскоре он понял, что это не так просто. Работа отбирала слишком много сил, ночь была жаркой, и жажда чувствовалась все сильнее. Нажмем еще, еще…

Вскоре сверло провалилось: есть первое отверстие! Феликс поднес фонарь, луч выхватил внизу пачки купюр, плотно уложенные на стеллажах.

Работать становилось все труднее, лишенный воды организм отказывался слушаться Феликса. Он чувствовал, что может потерять сознание. Феликс вспомнил: брат говорил, что здесь есть туалет. Хоть бы из унитаза попить! Вор выбежал в коридор, нашел дверь, но на ней висела табличка «Ремонт». Феликс рванул, подскочил к крану, крутанул… Ни капли, вода отключена.

В панике Калачян начал дергать одну дверь за другой, вдруг где-нибудь стоит стакан воды. Пусто. Посмотрев на часы, Феликс понял, что закончить работу до рассвета не успеет. Нужно было расстаться с мечтами о богатстве и выбираться, пока еще есть силы для прыжка.

Дверь в палату Николая открылась, он увидел изможденного Феликса с полупустым рюкзаком. Присев на постели, пациент молча выслушал рассказ неудачливого вора. Помолчав несколько минут, Николай сказал:

– Иди домой и поспи. А потом поезжай к банку. Побудь там, посмотри, что да как.

К удивлению Феликса, вокруг банка царила безмятежность. Ни намека, что кто-то заметил следы его ночных потуг. Феликс помчался в больницу.

– Надо довести дело до конца, – сказал обрадованный Николай. – Пойдешь сегодня?

Феликс кивнул. Когда стемнело, он проторенной тропой добрался до комнаты отдыха. С собой он взял уже пять бутылок минеральной воды. И пил теперь экономно, маленькими редкими глотками. Он просверлил еще несколько отверстий по кругу, протолкнул вниз зонт, перепилил встретившуюся арматуру и надавил на бетон. Куски беззвучно посыпались в натянутую парусину. Образовалась дыра 30 на 34 сантиметра. Мало кто верил, что человек может протиснуться в нее. Но Феликс сделал это. Одно плечо опустил вниз, другое поднял к самому уху. И прошмыгнул по веревке.

Не теряя ни секунды, он принялся набивать рюкзак. Сначала новенькие пачки сторублевок, потом по пятьдесят, по 25 и по десять рублей. Как и велел Николай, Феликс старался брать и мятые купюры. Но все сторублевки были новыми, а забивать драгоценное место в рюкзаке мелочью не хотелось.

Наполнив рюкзак, Феликс стал подниматься. Но теперь в дыру не пролезал денежный мешок. Тогда на весу, держась за веревку одной рукой, Феликс развязал рюкзак и начал второй рукой бросать пачки наверх. Потом закинул в комнату отдыха рюкзак и выбрался сам.

Рюкзак весил около 32 килограммов. Два пуда – с таким долго не погуляешь. Выбравшись на улицу и пройдя два квартала, Феликс поймал такси. Водитель удивился: что за турист в такую рань!

– Только с поезда, надо к брату в больницу. Подвези?

Около больницы Феликс попросил подождать, пока он сходит за братом. Даже рюкзак оставил в багажнике. Знал бы водитель, что в нем, наверняка ударил бы по газам.

Соблазн уйти в загул был велик, но братья справились. Деньги спрятали в комнате Николая под половицами. Феликсу босс выделил 3 тысячи мятыми купюрами и еще десять пачек новеньких сторублевок. Первая сумма – для семьи, вторая – на черный день. Пока Николай долеживал в больнице, Феликс съездил в Гюмри, порадовал жену и закопал 100 тысяч под ореховым деревом.

Николай тем временем напряженно думал. Он, конечно, заметил, что все сторублевки одной серии. И понимал, что их ищет вся милиция Союза. Мятые мелкие деньги можно тратить без опаски. Но долго ли на них проживешь – червонцами «всего» 100 тысяч. Такие деньги советский инженер и за жизнь не зарабатывал, но Калачяны собирались не отказывать себе ни в чем и никогда.

И решение пришло. В любой сберкассе можно купить облигации трехпроцентного займа. Это, как сейчас говорят, абсолютно ликвидные бумаги – их всегда можно так же легко поменять на наличность. Так что нужно обменять миллион на облигации, а остальное потратить на «самое необходимое»: квартира, дача, машина, джентльменский набор обеспеченного гражданина. И, конечно, на рестораны и девочек – этот пункт у братьев стоял первым.

КСТАТИ

Кроме других преимуществ, облигации давали доход – 3 процента годовых. Вложив миллион рублей, можно было получить 30 тысяч рублей в год. То есть 2,5 тысячи в месяц. Такие деньги в СССР зарабатывали разве что подпольные цеховики.

Рецепт безбедной жизни был найден. Но в Ереване соваться в сберкассу с «засвеченными» сотенными нельзя. Надо ехать в Москву. В 8-миллионном городе легче затеряться. Да и больше шансов, что в московских сберкассах сотенные не будут изучать слишком придирчиво.

Карине, девушке Николая, места в этом путешествии не было. В Москве Николая ждала другая зазноба – Людмила Аксенова. Они познакомились еще в прошлый приезд братьев в столицу. Людмила и Калачян отдыхали в одном ресторане за соседними столиками. Николай как бы невзначай уронил элегантный золотой браслет (он купил его как раз для такого случая). В зале было темно, Николай улыбнулся Люде, достал сторублевку и поджег, чтобы было лучше видно.

В зале воцарилась тишина. Даже музыканты на сцене перестали играть. Николай поднял браслет и протянул его Людмиле.

– Это ваше, – сказал он.

– Нет, что вы, – смутилась девушка.

– Я хотел сказать, это вам.

Конечно, красавица быстро оказалась в объятьях Николая. И теперь она была надежным запасным вариантом. Людмила готова была примчаться по первому зову, и как раз сейчас она была Николаю очень нужна. В том смысле, что на пути в Москву в сопровождении дамы он бы вызывал меньше подозрений. А ведь он собирался ехать с деньгами, так что предосторожность не лишняя.

Феликс уехал первым и подыскал жилье. Николай и Людмила двинули в путь в конце сентября. Девушка и не подозревала о деньгах, они лежали в чемодане, Николай сделал для них железный ящик и прикрыл его одеждой. У вокзала он погрузил свой и Аксеновой багаж на тележку носильщика:

– Иди, милая, к вагону. Я куплю что-нибудь перекусить.

Девушка засеменила за телегой. А Николай, чуть отстав, следил за ней. Милиция на перроне тщательно проверяла всех пассажиров и привлекающий внимание багаж.

Чемодан был тяжел, носильщик аж охнул, пытаясь затащить его на подножку. К Аксеновой подошли двое постовых и попросили предъявить содержимое.

– Чемодан не мой, а друга. Я не могу его открывать, – пожала плечами девушка.

– Тогда пройдемте в отделение…

Стоявший неподалеку Николай слышал этот диалог. Но не запаниковал.

Конец ознакомительного фрагмента.