Выйди навстречу своим великанам - Макс Лукадо

Этот вяз пережил взрывы в городе Оклахома.

Тимоти Маквей припарковал свой грузовик, начиненный смертью, в нескольких ярдах от вяза. Его злоба убила сто шестьдесят восемь человек, ранила восемьсот пятьдесят, разрушила федеральное здание Альфреда П. Мюррея и завалила дерево обломками. Никто не верил, что дерево выживет. Собственно, в те дни никто и не обращал внимания на пыльное дерево с обломанными ветвями.

Но вдруг оно зацвело.

Из поврежденной, израненной коры показались новые ростки. Затем из серой копоти показались зеленые листочки. Всего в нескольких ярдах от смерти воскресла жизнь. И люди это заметили. Дерево показало пример выносливости, которой захотели последовать жертвы той трагедии. И тогда они назвали его “Деревом выживших”.

Такие Тимоти Маквеи до сих пор сотрясают наш мир. Они до сих пор непростительно и необъяснимо калечат нас и наносят нам раны. Но мы хотим подражать этому дереву и пережить зло, поднявшись над руинами. Но как?

Давид может подсказать нам кое-какие идеи. Когда Саул, подобно террористу, вторгается в жизнь Давида, тот бежит в пустыню, где находит убежище в пещерах у Мертвого моря. За ним следуют несколько сотен верных ему людей. За Саулом тоже следуют верные ему люди. И во время двух драматичных сцен, развернувшихся в пустыне, Давид показывает нам, как явить милость человеку, который не способен дать ничего, кроме несчастий.

Сцена первая. Саул дает своим людям знак остановиться. Они останавливаются. Три тысячи воинов стоят в ожидании, в то время как их царь поднимается по склону горы вверх.

Пустыня Эн-Гадди раскалена, как печка. Солнечные лучи обнаженными лезвиями падают на шеи воинов. Ящерицы прячутся за камнями. Скорпионы заползли в трещины. Змеи, как и Саул, ищут убежище в пещерах.

Саул зашел в одну пещеру “для нужды”. “Давид же и люди его сидели в глубине пещеры” (1 Цар. 24:3). Глаза царя после яркого солнца не видят молчаливые фигуры в дальнем конце пещеры.

Но фигуры отчетливо видят царя. И когда Саул отвечает на зов природы, за ним наблюдают десятки глаз. Мысли лихорадочно кружатся в их головах, а руки ложатся на рукоятки мечей. Один бросок, и с тиранией Саула, а также с их скитаниями будет покончено. Однако Давид делает знак своим людям стоять на месте. Он тихонько прокрадывается вдоль стены, вытаскивает свой нож и отрезает не кусок царской плоти, но часть одеяния царя. Затем он возвращается в углубление в стене.

Люди Давида не верят своим глазам. Но Давид мыслит не так, как его люди. Они полагают, что он сделал слишком мало. Давид же считает, что сделал слишком много. И вместо злорадства он испытывает угрызения совести.

Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула. И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень (1 Цар. 24:6, 7).

Саул покидает пещеру, и Давид вскоре следует за ним. Он показывает Саулу отрезанный край его одежды и среди всего прочего говорит, что мог убить его, но не убил.

Саул поднимает глаза и, пораженный увиденным и услышанным, громко говорит: “Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь?” (1 Цар. 24:20).

Давид отпустил его. И сделал это не раз.

Во второй сцене, всего парой глав ниже, Саул снова охотится на Давида. Давид еще раз доказывает свою изобретательность и ум. Когда весь лагерь Саула спит, Давид с одним из своих военачальников дерзновенно проходит через ряды спящих воинов прямо к лежащему во сне царю. Военачальник говорит Давиду: “Предал Бог ныне врага твоего в руки твои; итак позволь, я пригвожду его копьем к земле одним ударом и не повторю удара” (1 Цар. 26:8).

Но Давид не может позволить этого. Он не забирает у Саула жизнь, но берет у него копье и кувшин воды и тихонько покидает лагерь врага. С безопасного расстояния он будит Саула и его армию, объявляя царю: “Господь предавал тебя в руки мои, но я не захотел поднять руки моей на помазанника Господня” (1 Цар. 26:23).

Давид еще раз пощадил жизнь Саула.

Давид еще раз продемонстрировал образ мыслей, наполненный Божьими принципами. Кто доминирует в его мыслях? “Воздаст Господь… Господь предавал тебя… помазанник Господня… в очах Господа” (1 Цар. 26:23, 24).

И снова мы вспоминаем о тех, кто причиняет нам боль и страдания. Одно дело являть милость друзьям, другое дело — проявить милость к тем, кто причиняет нам боль. Ты способен на это? Ты можешь подражать Давиду в его милостивом отношении к таким людям?

Возможно, тебе это удается. Иногда кажется, что некоторые люди обладают неисчерпаемыми запасами милости. Они источают прощение, никогда не жалуются, не ропщут и не бередят свои раны. Но другим (а может, таких больше?) трудно простить своих Саулов.

Обратите внимание, мы прощаем тех, кто обидел нас один раз. Мы прощаем тех, кто занял наше место на парковке, кто помешал нашему свиданию, и даже прощаем тех, кто вытащил наш кошелек. Мы прощаем судебно наказуемых преступников, но можем ли мы простить уголовников? Тех Саулов, что украли у вас юность, пенсию или здоровье?

Если бы тот обидчик искал укрытия в твоей пещере или улегся спать у твоих ног, поступил бы ты с ним так, как поступил Давид? Сможешь ли ты простить мерзавца, который причинил тебе сильную боль?

Неспособность к прощению может стать роковой ошибкой в твоей жизни. “Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит ревность и месть” (Иов 5:2).

Месть фиксирует внимание на самых отвратительных моментах твоей жизни. Желание свести счеты заставляет тебя не сводить взгляда с жестоких событий твоего прошлого. Неужели тебе хочется постоянно смотреть на это? Неужели калейдоскоп воспоминаний и желание бередить раны прошлого сделают тебя лучше? Ни в коем случае. Они просто уничтожат тебя.

В связи с этим я вспоминаю одну старую комедию. Джо рассказывает Джерри о странной привычке их общего друга, которая вызывает в нем раздражение. Во время разговора этот друг постоянно тычет пальцем в грудь Джо. Это приводит Джо буквально в ярость. Поэтому он решает свести с приятелем счеты. Он показывает Джерри маленькую баночку со взрывчаткой, которую собирается прикрепить у себя на груди. Он объясняет: “Когда в следующий раз он, как обычно, ткнет в меня пальцем, он горько пожалеет об этом”.

Да, этот друг пожалеет об этом, но точно так же об этом пожалеет сам Джо, не так ли? Желающие уничтожить врага должны запастись двумя могилами. “Гнев гнездится в сердце глупых” (Еккл. 7:9). Уравнение “глаз за глаз” превращается в шею за шею, работу за работу и репутацию за репутацию. И когда же этот порочный круг разомкнётся? Только тогда, когда один из них решит подражать Давиду в его полной сосредоточенности на Боге.

Давид смотрел на Саула так, как когда-то смотрел на Голиафа, то есть сфокусировав свое внимание на Боге. Когда воины в пещере уговаривали его убить Саула, вспомните, Кто полностью занимал его мысли: “Да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень” (1 Цар. 24:7).

Когда Давид воззвал к Саулу из входа в пещеру, он “пал лицом на землю и поклонился ему” (1 Цар. 24:9). Затем он снова повторил то, о чем говорил раньше: “Не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа” (1 Цар. 24:11).

Во второй сцене, во время проникновения в лагерь врага, Давид продолжает утверждать свои принципы: “Кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?” (1 Цар. 26:9).

В этих двух сценах я могу отметить шесть случаев, когда Давид назвал Саула “помазанником Господа”. А как еще можно было бы назвать Саула? Мне в голову приходят другие определения — завистник и диктатор. Но Давид думал иначе. Он видел в Сауле не врага, а помазанника. Он воспринимает источник своих бед как чадо Божье, и только так. Давид не одобрял поведение Саула, просто он признавал власть Бога Владыки, стоящего над Саулом. Давид смотрел на Саула сквозь небесный фильтр. Царь по-прежнему принадлежал Богу, и в этом заключалась надежда для Давида.

Несколько лет назад на нашего щенка, золотистого ретривера, в собачьем питомнике напал ротвейлер. Это ничтожное животное сорвалось с поводка, напало на Молли и чуть не загрызло ее. После этого поединка у нашей малышки остались десятки ран и надкушенное ухо. Мое отношение к этому зверю нельзя сравнивать с отношением Давида к его врагам. Если бы нас оставили с этим псом в пещере вдвоем, оттуда вышел бы только один из нас. Я написал письмо хозяину ротвейлера с требованием усыпить пса.

Но когда я показал письмо хозяйке питомника, она стала просить меня о милости. “То, что сделала эта собака, действительно ужасно, но я все еще тренирую ее. Я еще не окончила курс тренировки”.