Личная жизнь Петра Великого - Елена Майорова

Острый конфликт между сторонниками Милославских и Нарышкиных будоражил царское семейство. Однако Федор не давал в обиду ни маленького Петра, ни его мать, за определенные свойства характера получившую прозвище Медведица, или Медведиха. «Откуда только и за что наслана на наше семейство эта медведиха?» – плача вопрошала царевна Софья. Действительно, царица Наталья отличалась вспыльчивостью, заходилась в гневе; от сильных чувств заикалась и путалась в словах, норовила ударить рассердившего наотмашь, в сердцах теряла слух. Но к Федору она была подобострастно почтительна и ласкова…

Тем неожиданнее было обвинение любимой мамки Федора, нянчившей его с младенчества, Анны Петровны Хитрово, суровой постницы и богомолки: перед своим воспитанником она обличила в страшных преступлениях А.С. Матвеева и Нарышкиных. Дядька Федора, Иван Хитрово, поддержал обвинения родственницы. У Федора не было оснований не доверять их безусловной преданности. И все-таки, как рассказывается в «Истории о невинном заточении» боярина А.С. Матвеева, потребовались «новые ужасные клеветы», чтобы царь отправил его в ссылку. В 1677 году братья царицы Натальи Кирилловны, Иван и Афанасий Нарышкины, по обвинению в подготовке убийства Федора Алексеевича были приговорены боярами к смерти, но царь лично заменил казнь изгнанием.

Эта таинственная история весьма слабо освещена в источниках; имеются лишь неясные отголоски происшедшего; но наивно было бы предполагать, что какие-либо компрометирующие документы могли быть сохранены Нарышкиными и Петром.

Остается впечатление, что покушение на жизнь царя Федора все-таки имело место – иначе почему смертный приговор братьям Натальи Кирилловны? И так ли проста и незамысловата была эта женщина, последующее шестилетнее регентство которой практически замалчивается большинством историков?

Вдовствующая царица, едва избежав пострижения в монастырь, вместе с четырехлетним Петром и младенцами-дочерьми была отправлена на постоянное житье в подмосковное село Преображенское.

В этих местах, с большим Красным прудом, с лесами и рощами, болотцами и ручьями, мужал Петр. Именно здесь происходили его военные игры.

А в Кремле торжествовали Милославские.

Федор Алексеевич в детстве был довольно здоровым ребенком. Об этом сохранилось большое количество свидетельств современников. Известно, что в 70 е годы он часто сопровождал отца на богомолье и на охоту. Но позднее его здоровье ухудшилось. Причиной болезни Федора считали следующее происшествие. Он, «будучи на тринадцатом году, однажды собирался в пригороды со своими тетками и сестрами в санях. Подведена была ретивая лошадь; Федор сел на нее, хотя был возницею у своих теток и сестер. На сани насело их так много, что лошадь не могла тронуться с места, но скакала на дыбы, сшибла с себя седока и сбила его под сани. Сани всею своею тяжестью проехали по спине лежащего на земле Федора и измяли у него грудь». Царевич поправился, но чувствовал «беспрерывную боль в груди и спине». В своих записках А.А. Матвеев, сын боярина Артамона, упоминает также о «скорбутной болезни», которой были подвержены Алексей Михайлович и его сыновья Федор и Иван Алексеевичи.

Но если царь Федор и был подвержен телесным немощам, ум его был широк и ясен.

Первым из русских царей он получил прекрасное по понятиям того времени образование. Когда Федору исполнилось девять лет, учить его грамоте начал подьячий Посольского приказа (Министерства иностранных дел) П.Т. Белянинов и преуспел в этом. «Пожаловал великий государь подьячего… во дьяки[8] Панфилы Тимофеева, сына Белянинова за то, что он выучил великого государя царевича и великого князя Федора Алексеевича писать; да ему же, Панфилу, указал своего великого государя жалованье давать сверх того годовое жалованье денежное по вся годы и всякие доходы против прежнего».

Следующим наставником царевича стал белорусский ученый и поэт Симеон Полоцкий, пользовавшийся большим авторитетом при дворе. Сторонник более широкого светского образования, он обучал своего питомца латинскому и польскому языкам, философии, риторике и поэтике помимо обязательного богословия. Постоянно общаясь с Симеоном Полоцким, Федор в значительной мере приобщился к западной, в первую очередь польской, культуре.

Он писал стихи, сочинял музыку, в основном духовные песнопения.

Приход к власти царевича из рода Милославских ничего хорошего второй семье его отца не сулил. Золотой дождь царских милостей кончился безвозвратно. Кирилл Полуэктович Нарышкин не обманулся в своих худших ожиданиях и почти сразу после погребения царя был лишен своей должности главного судьи в Приказе большого дворца и жалованных имений. Скорее всего, сказалось влияние старших сестер нового царя, ненавидевших молодую мачеху.

В 1678 году умерла младшая царевна Феодора Алексеевна. Вдовая царица сознавала, что позиции Нарышкиных еще более ослабели – все ее значение заключалось в детях, особенно в сыне. В отличие от Софьи, царица Наталья ничего не представляла сама по себе.

Она души не чаяла в ребенке, под ее приглядом его холили и лелеяли. Принято считать, что царевич встал на ножки и начал ходить на шестом месяце, но отняли от груди его только в два с половиной года, поэтому у него были две кормилицы.

Петр рос на природе, подобно обычным деревенским детям. По заведенному обычаю, когда царевичу исполнилось пять лет, к нему из придворной знати приставили «породистых сверстников», которые становились его комнатными людьми. Они вместе жили, кормились, спали. Однако между ним и иными дворянскими недорослями имелась существенная разница: Петра, как юного Ахилла, завораживало оружие, привлекали воинственные игры…

Согласно известному историческому анекдоту, царь подарил сыну маленькую сабельку, которая совершенно очаровала ребенка и с которой он не расставался, даже спал с нею.

И.И. Забелин в своей панегирической книге «Преображенское, или Преображенск, московская столица достославных преобразований первого императора Петра Великого» рассказывает о славном детстве будущего реформатора. Ему, трехлетнему, «дворцовые мастера беспрестанно готовили разное игрушечное оружие: пистолеты, карабины, ружья, сабли, палаши и тому подобное, особенно барабанцы, которые и разбивались беспрестанно, – следовательно, полковые игры производились с большим усердием».

Известен рассказ, по-видимому, тоже из области анекдотов, что царь-отец, заметив склонность трехлетнего царевича к военным забавам, приказал отрядить для него шутейное войско из сыновей дворовых людей и своих приближенных. «Царевичев маленький полк так и прозывался – петровым, и царевич был в нем полковником. Перед отцом-государем этот трехлетний полковник и являл полковые действия, парады и учения… В кремлевском дворце у хором царевича для этого устроена была особая потешная площадка, на которой стояли потешный деревянный шатер и потешная изба, а при них рогатки и пушки, как есть воинский лагерь или стан…»

Трогательное, но почти буквальное повторение повествования о детстве царя Федора. Рассказывали, что ему исполнился всего год, когда дядьки, взяв его из рук мамок, посадили на игрушечного деревянного коня (этот символический конь стоял в покоях царевича до одиннадцатилетнего возраста); с малолетства шахматы, свайки, мячики и другие мирные игрушки откладывались царевичем и товарищами его детских игр ради многочисленного и разнообразного оружия: шпаг и тесаков, пистолетов и ружей, булав, копий, алебард, медных пушечек, знамен и барабанов, литавр и набатов – как в настоящем войске. С раннего детства Федор увлекался стрельбой из лука. Со своими товарищами, приданными ему стольниками, царевич много времени уделял этой забаве и достиг виртуозности.

По-видимому, описание ранних проявлений воинственности становилось обязательным при составлении жизнеописаний русских царей.

А.П. Богданов доказывает, что именно Федор организовал для брата маленькое потешное войско из детей придворных. Эти дети, да еще те сверстники и карлики, которых Наталья Кирилловна приставляла для игр и охраны к сыну, стали основой шутейного войска, появившегося уже позднее, в Преображенском.

Преображенское находилось довольно далеко от Кремля. Охотничий дворец, в котором жила вдовствующая царица с детьми, раскинулся на правом берегу Яузы и занимал около двух с половиной десятин. По обоим берегам реки к нему было приписано еще около двадцати десятин. Царица Наталья прозябала здесь обыкновенной сельской помещицей.

До пяти лет ее сын воспитывался по заведенному исстари обычаю под надзором многочисленных женщин: повивальной бабки, кормилиц, мамок, нянек и прочих прислужниц.

Наталью Кирилловну в бытность ее в девушках традиционно принято считать, как сказали бы теперь, весьма раскованной и продвинутой в культурном отношении. Якобы именно это обратило на нее внимание царя. Но как будто видишь совершенно разных женщин до и после смерти супруга: в изгнании она демонстрировала исключительно патриархальные добродетели и приверженность Домострою. После смерти мужа Наталья не снимала траур. Она сильно похудела, и от прежней красоты остались только глаза.