Все нормально, падаю! Неравный бой - Александр Баренберг

– Даматриос! – позвал летевший сзади, не забывая, однако, ежесекундно осматриваться по сторонам. – Ты видел? Дикие карентосы опять вышли из своих убежищ в чащобе и напали на одинокого игуда. Что-то часто они здесь появляться стали! Может быть, поможем?

– Ему уже, по-моему, ничем не поможешь, поздно! Кроме того, он был со своей птицей – вон на ветке сидит. Она и позаботится о теле!

– Зря ты так безразличен! Давно прошли времена нашего с ними соперничества! Игуды – наши ближайшие союзники в борьбе с Черными! Особенно в последнее время.

– Мы так далеко на восток не за этим забирались! И, кстати, а игуд-то что здесь делал? А? Не искал ли то же самое, что и мы, случаем? Тогда надо воздать благодарности богам, что он так удачно повстречался с карентосами. Соперники нам не нужны!

– Почему соперник, Даматриос? Разве мы не поделимся с союзниками тем, что найдем на месте Проявления? Они, уверен, поступили бы так же!

– А я вот не уверен! Смотря что именно найдем! И, кроме того, этот вопрос полностью в компетенции старейшин. Наше дело – найти и доставить! – возразил старший пары, пробурчав под нос что-то о наивности современной молодежи.

– А я все-таки уверен! С тех пор как появились Черные, у нас нет другого выхода, как делиться с игудами всем, чем только можно. Ради победы над общим врагом!

– Победы! – проворчал Даматриос. – Тут вопрос уже стоит о выживании, а не о победе! Ладно, хватит лясы точить! Мы уже близко от цели!

Он поймал у берега мощный восходящий поток и за считаные секунды взвился вверх, набрав лишних метров сто высоты. После чего, расставив крылья, перешел в пологое планирование над поймой реки, внимательно осматривая проплывающий внизу ландшафт и корректируя траекторию полета легкими, выверенными движениями укрепленных на ногах рулей, сделанных из хвостовых перьев птицы трокс. Рули из жутко дорогих перьев этой редчайшей птицы являлись личным подарком главнокомандующего войсками Пограничной стражи и свидетельствовали о признании заслуг и высоком статусе их обладателя. Все движения опытного воина отдавали точным расчетом, заметно было, что, совершая маневры, тот не потратил зря ни единой калории собственной энергии.

В отличие от своего старшего товарища его более молодой спутник откровенно наслаждался полетом и даже, можно сказать, немного дурачился. Резко дергая ножными рулями и подрабатывая крыльями, носился в воздухе, закладывая крутые виражи. То уходил под своего спутника, то поднимался выше, а потом, сложив одно крыло, кувырком пикировал вниз. При этом он ни на секунду не забывал об основной задаче ведомого – предупреждении своего командира об опасном приближении разнообразных зубастых обитателей неба. А уж их-то над лесом всегда хватало, особенно в таких сравнительно диких местах.

Продолжавший сидеть на ветке попугай проводил странных крылатых людей настороженным взглядом. А когда те исчезли из виду, спорхнул с дерева на землю, оглашая окрестности диким криком, призванным, видимо, распугать потенциальных врагов, могущих оказаться поблизости.

Глава 5

Очнулся я от мощного потока прохладного воздуха, проникавшего за шиворот. Сильно болела пострадавшая голова и присутствовало ощущение покачивания, как на борту корабля во время умеренного волнения. Или, скорее, в кабине небольшого планера, попавшего в легкую турбулентность. Короче – подташнивало. Глаза открывать абсолютно не тянуло, но вспомнились последние события и стало интересно – я еще на этом свете или уже на том?

Нет, лучше бы я глаза не открывал! Потому как подо мной стремительно проносились верхушки деревьев, а самого равномерно мотыляло вверх-вниз. Непроизвольно дернулся, ощутив себя подвешенным над бездной. И, что характерно, без парашюта. На чем подвешенным, кстати? От притока адреналина даже прекратилась головная боль и я кое-как извернулся и посмотрел назад. Нет, это бред! Натуральный бред! Меня держал своим мощным кривым клювом за рюкзак давешний попугай и куда-то целеустремленно тащил, часто-часто взмахивая крыльями.

Лететь с таким грузом ему было явно затруднительно, он тяжело дышал и что-то глухо ворчал сквозь приоткрытый клюв. Куда это он меня несет? В гнездо, птенцов кормить? Ладно, пусть хоть в гнездо, там разберемся, пистолет-то пока со мной. Главное – чтобы по дороге клюв не разжал. А то летать меня учили только с использованием специальных техсредств!

Шея устала держать голову навыверт, и я опять повернулся лицом вниз. Вскоре лес сменился глубокой расщелиной с почти отвесными стенами, и вместо бреющего полета над вершинами деревьев мы вдруг оказались сразу на высоте в километр. Вот это красота! С противоположного конца к расщелине подходила довольно крупная река и, естественно, ухала вниз по широкой дуге. Где-то на середине пути ко дну ущелья гигантский водопад натыкался на торчащую вбок скалу и с грохотом рассыпался мириадом брызг, разлетавшихся на сотни метров в стороны, образуя вокруг скалы огромный водяной купол. От открывшегося передо мной вида так захватило дух, что я не сразу заметил поднявшуюся с большого камня, притулившегося на стенке ущелья, темную массу.

Зато мой носитель ее сразу заметил и с диким криком сделал именно то, чего я более всего и опасался, – разжал клюв. Оказавшись в свободном полете, я сам заорал не хуже упустившего меня зеленого придурка. Рука автоматически попыталась нащупать вытяжное кольцо парашюта, но его, естественно, на привычном (сотня прыжков в активе, однако) месте не нашлось. Блин, не мог Васильич еще и парашютом обзавестись, что ли? Натаскал в нору всякой дряни, а такую важнейшую вещь упустил! Теперь вот помирай из-за этого!

Черная масса, оказавшаяся очередным птеродактилем с размахом крыльев, не уступающих таковому у легкого самолета, ринулась за попугаем, совершенно проигнорировав меня. Видимо, падающее камнем пятнистое тело не являлось для него привычной добычей, в отличие от гигантской птицы. Перевернувшись на спину в надежде лицезреть возвращение для спасения моей драгоценной тушки «блудного» попугая и чтобы не видеть далекого еще, но неумолимо приближавшегося дна каньона, стабилизировав полет раскинутыми в стороны руками, стал наблюдать за схваткой. Причем сам чрезвычайно удивляясь охватившему меня совершенно неуместному спокойствию. Как будто созерцал все это через экран телевизора.

К моему удивлению, попугай оказался прекрасным воздушным бойцом! Правда, не уверен, что тот действовал осознанно, но выработанные миллионами лет инстинкты ухода от хищника действовали безупречно. Благодаря значительному превосходству аэродинамики перьевого крыла над примитивным перепончатым и гораздо меньшей массе птица в маневренном полете рвала дракона, как Тузик грелку. Если провести аналогию с самолетами, то попугай по своим тактико-техническим характеристикам соответствовал легкому верткому биплану, а птеродактиль (я стал называть его так без кавычек, так как, на мой непрофессиональный взгляд, он ничем, кроме размера, не отличался от виденных в книгах изображений) – тяжелому скоростному перехватчику. Правильной тактикой для которого было неожиданное стремительное нападение пикированием с высоты на ничего не подозревающую жертву. Здесь же он вступил в бой в совсем не превосходящих условиях и теперь только впустую щелкал клювом, пытаясь поймать вертящуюся ужом вокруг него птицу. Попугай, имеющий в отличие от хищника почти круговой обзор, выделывая практически полный набор фигур высшего пилотажа, все время оказывался в хвосте у противника, который регулярно терял жертву из виду, и даже пару раз чувствительно кусанул дракона за чешуйчатую когтистую лапу, торчащую сзади.

Наконец разъяренное чудище, потеряв остатки осторожности, стало преследовать попытавшегося оторваться, летя вплотную к стене каньона, попугая. Тот, достигнув уступа, на котором росла небольшая роща хвойных деревьев типа сосны, резко рванул вверх, выполнив классический иммельман[2]. А птеродактиль из-за своей громадной инерции повторить маневр не смог и со всей дури влетел в колючие ветки. Раздался треск ломающихся деревьев и жуткий вопль, в котором смешались боль от удара и разочарование от неудачной охоты. Причем трудно сказать, чего именно из этого в нем было больше.

Поздравив быстро удаляющегося с торжествующим карканьем попугая с изящной победой над ужасным противником, я понял, что тот от избытка чувств обо мне забыл, и перевернулся на живот, чтобы встретить смерть в лицо. К некоторому удивлению, смерть в виде каменистого дна ущелья все еще находилась достаточно далеко. Значительно дальше, чем я ожидал, руководствуясь своим опытом парашютных прыжков. Ну конечно! В стрессе от последних событий у меня абсолютно вылетело из ударенной гребаным орком головы, что это совсем другой мир. С сильно отличающимися от нашего физическими условиями!