Греческий огонь - Никос Зервас

Он держал её ручку крепко, как старший брат. Он чувствовал, что девочка танцует не слишком уверенно. И всякий раз, когда Ася слегка сбивалась с такта, Царицын на секунду замирал, вовремя подхватывая девочку под локоть: держись! вот так, молодец!

Он чувствовал себя сейчас ответственным за эту девочку как тогда, в поганом и зловещем Мерлине. Он вспомнил в эту минуту всё: как искал Асю по всему замку, как обнаружил её дневник и прочитал его вопреки всем правилам этикета и порядочности. Но ведь он выполнял задание, ему было простительно, ему было можно! Ведь благодаря дневнику он Асю вычислил. Он нашёл её, он её спас! Сколько всего страшного пережили они вместе. Ваня не любил вспоминать, как они, Надинька, Петя, Ставрик, Касси, Ася и он уходили от погони, и он, Ваня, дрогнул, сорвался, накинулся на измученных, перепуганных детей, а её, Асю, обозвал романтичной дурой, сиротой казанской. А Ася его простила… Она никогда не напомнила ему об этом, не попрекнула.

Он знал, что Ася девочка верующая, ходит в церковь, она лучше его, Вани Царицына, который там, в гостях у Ге-ронды, знал и понимал, как сильна искренняя молитва. А потом в Москве его опять закружило, где уж тут молиться, когда дел так много и все они такие важные. Он, Ваня, не ерундой занимается, он Россию спасает, он будущий офицер России, он, Ваня, — её патриот.

Царицын с благодарностью посмотрел на Асю. Девочка с редким сердцем и чистой верой. В душе шевельнулось нежное, почти братское чувство. Ваня понял, что он Асин друг, их дружба проверена, она навеки. И он должен, обязан эту девочку беречь.

Ваня нежно посмотрел на раскрасневшуюся от танца Асю, легко коснулся мизинцем её щеки, стряхнул с неё золотистую ресничку. Девочка смущённо опустила глаза и доверчиво шепнула:

— Ох, как быстро! Сердце стучит! Раскрасневшись, она сделалась ещё милее. Ване захотелось слегка прижать Асю к себе, поцеловать в алую щёку. Но круг замыкался, и он спросил:

— Ещё тур? Или отдохнём?!

Девочка, счастливо взглянув на кадета, мужественно кивнула:

— Ну, хорошо, ещё кружочек…

Они приближались к Асиному стулу, у которого толпились конкуренты, надеясь перехватить симпатичную девочку.

По правилам каждый кавалер загадывал качество и сообщал на ухо распорядителю. На новый круг барышня выбирала кавалера, угадывая по качествам.

Ваня незаметно шепнул Асеньке, чтоб выбирала «веру и верность». Он не мог передать Асю незнакомому партнёру — вдруг он не сможет бережно поддерживать Асю, а то ещё, чего доброго, на ногу ей наступит или ляпнет невпопад какую-нибудь дурацкую шутку.

Прыжок, поворот — и круг завершён! Раскрасневшись, часто дыша, Асенька упала на стул — и сразу подскочил распорядитель:

— Танцуем ещё?!

— Да, — выдохнула девочка, обмахивая себя маленьким веером.

— Тогда выбирайте, сударыня: ум и удача? решимость и разум? вера и верность?

— Вера и верность! — Ася светилась счастьем.

Ваня снова шагнул навстречу. Мимо пронеслись Телепайло со своей златокудрой партнёршей, и в тот момент, когда они поравнялись с Ваней и Асей, из причёски телепайловской девушки выскочила заколка в виде цветка и со звоном покатилась к ногам Ивана Царицына.

Выпустив всего на миг Асину руку, Иван изящно нагнулся и цапнул сияющую платиновую лилию. С поклоном протянул златокудрой девочке и уже обернулся к Асеньке, как вдруг…

За его спиной раздался хлопок распорядителя! Проклятье! Это был знак похищения дамы. Ваня совсем забыл, что кавалер, перехвативший предмет чужой партнёрши, имеет право на внеочередной круг с ней! И не просто имеет право, а обязан танцевать!

Телепайло, подмигнув Ивану, отступил на шаг, перепоручая другу златокудрую красавицу. Царицын виновато улыбнулся Асе: прости мол, такая вот ерунда приключилась. Ася кивнула и отошла к стене.

А златокудрая приняла цветок, небрежно вонзила его в пышную причёску. Ваня приветствовал её поклоном, она оттветила кратким, немного надменным реверансом. Да и улыбка, скользнувшая по белому личику девушки, показалась Ване снисходительной. «Странное какое лицо… будто знакомое».

Царицын двинул уголком рта, предлагая даме руку…

О, здесь совсем другая манера! Ваня вмиг почувствовал мощную хореографическую школу, девочка явно училась бальным танцам у мастера и отработала технику настолько, что теперь могла играть оттенками движений. Каждую секунду Ваня тихо поражался всё новым её выдумкам: вот она, будто в нерешительности, задумчиво скользит ногой, словно невидимым коньком режет зеркало паркета, затем, вспыхнув, с резвостью ребёнка бежит, трепеща лентами, как крылышками, — глаза её расширяются, голова поднимается высоко…

И только теперь, когда белокурый локон взмывает над розовым ушком, Ваня примечает… деталь. В высшей степени неожиданную. Согласитесь, непривычно смотрится на девичьей мочке крошечный, телесного цвета наушник, от которого тянется прозрачный проводок, исчезая спиралью в густой причёске… Тут Ванька понял, почему ему знакомо её лицо.

«Это же… дочка президента!» — чуть не рухнул Царицын.

Всё перемешалось в голове бедного кадета, будто оглохший, он перестал слышать музыку — по счастью, время как будто зависло. Воздух налился сладостным гулом, громадный зал сделался похож на небывалый аквариум со сказочными существами: нежно-розовые рыбы с прозрачными, шевелящимися плавниками, узкие тёмные змейки, морские коньки — всё это медленно кружится под гроздьями мерцающих кораллов. Мир превратился в сказку. Вот она, русская царевна — таинственная «первая девушка» страны, которую не разрешают фотографировать… Никто, кроме близких, не знает её в лицо. Она здесь инкогнито!

А собой хороша… И какая-то загадка. Но что же? Что завораживает в этом резном, точно прозрачном профиле, в плывущем подъёме ресниц? «Братцы мои, я падаю», — Ванька вспомнил, на кого похожа. На великих княжон с любимых чёрно-белых фотографий.

Так, тут серьёзно. Смотри, пожирай глазами невиданное преспокойное достоинство, которого не встретишь у современных девочек. И рядом с нею — словно вырос Царицын, раздвинулись рёбра и плечи раздались, выпуская из-под кожи невидимые острые крылья. Большое, уверенное и требующее сердце забилось враскачку, как тяжкий таран. В его руке — тонкие пальчики судьбы. Не зря ведь платиновая лилия упала именно к его ногам… Он посмотрел на драгоценный цветок в её волосах. «Только — не упусти!» Ну уж нет. Он не выпустит этих пальчиков.

Девочка, конечно, не простая, а золотая… Да ведь и я не прост! — Ваня усмехнулся про себя: «Держите меня семеро!»

И он пошёл в атаку. Выждал мгновение, и в лёгкой звенящей паузе, провисшей, как шлейф, за очередным мазурочьим прыжком, когда удивительная партнёрша, склонив головку, замерла на десятую долю секунды, пропустив положенное па, чуть приблизил лицо к девичьему ушку и произнёс: