Дижестив. Читать, но не смешивать - Александр Котюсов

Нет ни слова о «бандах Ёбурга» и дальше. «МЖК после 1985 года и судьба Королева» – гласит подзаголовок новой истории «Банд». Строительство новых домов силами молодежи, премия Ленинского комсомола, самое первое в стране кабельное телевидение, смерть (безо всякого криминала!) лидера МЖК Евгения Королева.

Следующая новелла об удачливых и трудолюбивых парнях, двух студентах, уехавших на целый год в Америку. На заработанные на заправке в Бронксе 30 тысяч долларов они по возвращении открыли собственный риелторский бизнес, основали компанию «Малышева-73» и стали уже через несколько лет крупнейшими девелоперами Урала. Судя по рассказу, работали парни честно. Почему Иванов поместил повествование о них в «бандитскую» главу?

И только последняя, седьмая новелла главы – вновь о бандитах. Ретроспектива криминальных «подвигов». Один «из гранатомета шарахнул в здание РУБОПа. Граната рванула в архиве и продула огнем два кабинета». В другом случае «снаряд ударил в стену высотки областного правительства». «Курдюмов и его бойцы вошли в квартиру Широкова с пистолетами и расстреляли главаря», «смотрящего» за Центральным рынком. «Бандиты взорвали бомбу в здании суда». Быстро, всего на четырех страницах, мелькает мимо нас калейдоскоп преступности. Даже не запомнишь все фамилии. Смысла запоминать нет – половину убили. Перелистываешь страницу – и так и не можешь понять, почему в главе о городских бандах, состоящей из семи новелл, лишь две посвящены криминалу, а остальные вполне вроде приличным людям.

Впрочем, переживать не нужно, щедрая рука автора разбрасывает бандитские истории по всей книге! По ощущениям, не меньше четверти книги о преступниках, отморозках, ворах в законе. В деталях, подробно. Что это? Дань моде? Восхищение? Прием, используемый для повышения привлекательности книги?..

«16 июня 1991 года вечером у себя дома он (Григорий Цыганов, бандит. – А. К.) вышел на кухню в майке, в спортивных штанах и шлепанцах – и киллер выстрелил по нему через окно…»

«26 октября в 10 часов утра Олег Вьюгин (бандит. – А. К.) с тремя телохранителями вышел из подъезда. Киллеры выскочили из „Москвича“ и сразу ударили из автоматов…»

«19 августа 1998 года Владимир Лебедев (лидер екатеринбургских афганцев. – А. К.) вышел во двор своего дома №23 по улице Красносельской. Сзади беззвучно приблизился парень в бейсболке, поднял руку с пистолетом и дважды выстрелил Лебедеву в затылок…»

«Днем 13 февраля 2004 года Кучин (бандит. – А. К.) вышел из подъезда собственного особняка на улице Волгоградской и включил на прогрев двигатель „бумера“. В это время мимо пронеслась „девятка“, а из ее открытого окошка грянула автоматная очередь…»

Таких вот «литературно выверенных» абзацев – вышел-убили – в книге много. Бандиты люди простые, зачем писать о них сложно. Это же не роман Агаты Кристи.

Кстати, если минуты две покопаться в Интернете, можно выйти на сайт, где описываются все заказные убийства в Екатеринбурге. С именами, фамилиями, датами, минутами. Вышел во столько-то, стреляли из такого-то оружия. Дальше дело техники. Выделить, скопировать, вставить. Не хочется верить, что Иванов писал именно так.

Чем глубже продвигаешься в чтении книги, тем большую бессмысленность ощущаешь в делении ее на главы. Все чаще и чаще посещает мысль об абсолютно искусственном разбиении. Как когда-то Африка, расчерченная колонизаторами на страны с помощью карандаша и линейки, так на «глазок» кажется поделенной с помощью калькулятора и книга. Четырнадцать глав, в каждой по семь новелл… итого девяносто восемь, плюс пролог и эпилог. Итого сто, ровно сто, так красиво для литературного шоу-бизнеса. Да и главы сами нарезаны ровненько, унифицированы под масштаб, словно кто-то невидимый за спиной говорил пишущему – в каждой главе должно быть вот столько-то тысяч знаков. Так и стоят они рядом друг с другом, одного роста, размера, веса, словно солдаты в кремлевском полку, – 37 страниц, 38, 41, снова 37, снова 41, 40… Кто же выстраивал вас под один шаблон, милые?

Почему, кстати, сто? Сто новелл. Сто историй. Почему не восемьдесят четыре? Не сто пятнадцать? Ответ напрашивается сам собой. Число «100» лучше презентуется и лучше продается. Его можно ставить на обложку, вывешивать на афишах, вспоминать в анонсах, объявлять на пресс-конференциях. Сто – это сто. Звучит. Как и положено в шоу-бизнесе. Если продюсер говорит, что должно быть сто, значит, надо стараться. Вот Иванов и старается. Впрочем, забывая при этом о литературе в исконном понимании этого слова. Шоу-бизнесу подчинен и выбор названия. Скажите честно, кого привлекло бы название – «Екатеринбург»? Или – «Свердловск»? Или «Как Свердловск стал Екатеринбургом»? Ответ очевиден… А «Ёбург» – совсем другое дело!

Читая книгу, невольно задерживаешься на главе с заголовком «Парни из нашего города». Очевидно, что в ней должна идти речь о наиболее ярких людях, родившихся, живущих здесь, оставивших след в истории города. Не о праздной тусовке, не о селебрити, не о номенклатуре. О тех, кто достиг высот благодаря своему таланту, божьей искре, трудолюбию. О лучших, о легендах. Кто они, эти парни? Кто эти семь (мы помним, что в каждой главе ровно семь историй) великих? Первая новелла о Ройзмане, нынешнем мэре города, выигравшем выборы вопреки всему, вопреки логике, о человеке, сломавшем вертикаль власти. Вторая о прежнем мэре, Чернецком, возглавлявшем город на протяжении пятнадцати лет. Третья о режиссере Алексее Федорченко, сохранившем в «лихие девяностые» Свердловскую киностудию. Четвертая – о владельце концерна «Калина» Тимуре Горяеве и его знаменитых «Бархатных ручках», «Черном жемчуге», «Чистой линии». Шестая – о барде Александре Новикове. Седьмая – об Эрнсте Неизвестном, самом известном (sorry за каламбур) российском скульпторе. Почему я пропустил пятую новеллу? Да нет, не пропустил. Она опять о бандитах. О криминальном авторитете Хабарове и организованной им преступной группировке «Уралмаш». Вот такие вот они, парни из нашего города. Лучшие из лучших. Странный подбор демонстрирует глава. Как говорится – мы такие разные, но все-таки мы вместе.

Чтение «Ёбурга» регулярно навевает массу нехороших мыслей. Прежде всего, о том, что сей труд писал не лично господин Иванов, а несколько вооруженных гаджетами с выходом в Интернет помощников, которых язык (в силу национальной толерантности) не поворачивается назвать «литературными неграми». А чем еще можно объяснить тот факт, что многие рассказы страдают повторением сюжетов? Причем эти «камбэки» регулярны. Приведу несколько наиболее ярких примеров. В четвертой главе Иванов знакомит читателя с Антоном Баковым. В ней достаточно подробно рассказано, как он со своим партнером создал компанию «Ист-Лайн» и выпустил валюту – «уральские франки». Всего буквально через 7—8 страниц, в другой новелле, автор вновь вспоминает Бакова. И тут он неожиданно начинает по второму разу объяснять «забывчивому» читателю, что это собственно за человек – тот самый «изобретатель уральских франков», который «в начале 90-х разбогател на „Ист-Лайне“». Такое напоминание коробит. Во-первых, это абсолютно непрофессионально и неприемлемо для столь опытного писателя, как Иванов, во-вторых, именно это и наводит на мысль, что новеллы писали разные люди. Если бы это был единичный случай, все произошедшее можно было бы назвать случайностью, ошибкой автора, недосмотром редактора. Но нет. Подобные «повторения» – фирменный знак книги. Они встречаются регулярно и в каждой главе. Еще один пример – художник Виктор Махотин. В третьей главе Иванов рассказывает про его «Станцию вольных почт» и про Витину особенность – «вдохновенно обменивать художникам холст на холст». В четвертой главе Махотину посвящается целая новелла «Ченч-мастер». И в ней снова история о том, как на «Станции вольных почт» «Витя отработал уникальную практику – мгновенный обмен картин, ченч». Повторяются по ходу книги и пересказы биографий основателей компании «Малышева-73», молодых ребят, работавших на американской заправке, бандита Цыганова, рейдера Федулова, генерала Краева и многих других людей, населяющих Ёбург. Чем меньше остается до конца книги страниц, тем явственней ощущение, что новеллы писались каждая сама по себе, и лишь потом кто-то – автор ли, редактор ли – попытался их объединить в единое целое, сделать книгу, законченное литературное произведение. С моей точки зрения, попытка эта провалилась. То ли торопились – издатель требовал сдавать в печать, то ли не хотели – читатели и так проглотят, то ли не редактировали вовсе…

Несколько слов о языке, которым написан «Ёбург». Любой, читавший Иванова, знает – язык в его книгах прост и доступен гражданину любого уровня грамотности и любого социального положения. Язык для автора не главное. Язык был простым и на заре его творчества, в «Общаге-на-Крови», – элементарные, немного натянутые диалоги, простые размышления, без заумной литературщины. Впрочем, простительно, тогда автору было всего двадцать два. Язык прост и в «Географе». Иванов не изменяет себе и в «Ёбурге». Самое сложное слово, которое можно найти в книге, – «пассионарий». Оно повторяется пару десятков раз. Это единственный термин, для понимания которого определенному кругу читателей необходимо прибегнуть к услугам словаря. Остальные проще. Книга пестрит знакомыми до боли словами: «ваще», «фиг ли», «хрень», «хреновина». Это не прямая речь героев, это, так сказать, авторский текст.