Остров пропавших душ - Ник Пиццолато

Эта ярость всегда жила во мне. И всегда была готова вырваться наружу.

Но сейчас это было бы неправильно, принимая во внимание ситуацию и то, кем была эта девчонка. Сосунки посматривали на нас от бильярдного стола и переговаривались между собою. Я прихлебывал пиво, рассматривая плакат с группой поддержки «Сэйнтс»[21]. Взгляд, которым Рокки смотрела на меня, изменился – он стал более настороженным. Свет от музыкального автомата падал ей на лицо и заставлял ее глаза ритмично мерцать. Я смотрел на них.

– В чем дело?

– У тебя зеленые глаза. Я никак не мог определить.

– Ни фига себе, приятель. А тебе не кажется, что ты немножко странный?

– Ты зачем их пригласила? – спросил я, закуривая сигарету.

– Хотела попросить у них закурить. А теперь воспользуюсь твоими. – Она засунула руку в карман моей куртки и выудила пачку «Кэмел». Достав одну сигарету, положила пачку на место. Все ее жесты были очень хорошо рассчитаны и в то же время выглядели совсем неумелыми.

– Неправда.

– А ты откуда знаешь? – Теперь она играла роль соблазнительницы.

– У многих людей, когда они врут, глаза косят в левую сторону.

– Кончай прикалываться.

– Нет, правда.

– Мои не косили.

– Голову даю, да.

Рокки рассмеялась и зажгла сигарету. Когда она глубоко затянулись, ее глаза закрылись от удовольствия. Она позволила дыму медленно вытечь изо рта. Ее голос звучал низко, почти призывно.

– Ты же сказал, что мне понадобятся деньги, правильно? То есть я хочу сказать, что мы оба с этим согласились.

Звенящий, одинокий звук перекрыл шум бара – музыкальный ящик заиграл белыми и розовыми цветами.

– Для тебя это слишком мелко. Ты только не обижайся. Ты еще слишком молода. Может быть, ты захочешь достичь чего-то большего в будущем.

Она подошла ближе и положила руку на мою кисть. По руке и предплечью прошла волна тепла.

– Мне это тоже не нравится, приятель. Но все мои деньги остались там, в городе.

– Ты вполне могла заставить меня в это поверить, но перегнула палку.

Рука на моей кисти была лишней. Перебор.

Однако своей руки я не отнял, а она отступила слегка назад, с приоткрытой и дрожащей нижней губой.

– Да все нормально. – Я допил виски. – Просто не пытайся играть со мной, детка. Ни к чему хорошему это тебя не приведет.

Сложив на груди руки и сжав зубы, она стала заводиться, но я остановил ее прежде, чем она заговорила.

– Успокойся. Просто прекрати это. Прекрати изображать из себя какую-то оторву, со всеми этими твоими полунамеками. Договорились? И я оставлю тебя в покое.

Я поставил бутылку и увидел, как ее губы расслабились. Она топнула ногой.

– Послушай, я тебе кое-что предлагаю, – продолжил я, – и поверь мне, это гораздо больше того, что получало от меня большинство людей на земле. Я говорю тебе: будь честна со мной. Если не будешь пытаться запудрить мне мозги, то и я буду с тобой честен. А если я не могу тебе верить, то и ехать со мной ты не можешь.

– Так, значит, ты об этом уже подумал? – Рокки решительно стряхнула пепел. – Мы сможем прятаться вместе?

– Может быть. На какое-то время. А теперь расскажи мне все.

– Что именно?

– Откуда ты взялась?

– Хорошо. Но ты первый. – Она затянулась, выпустила дым и опустила сигарету. – Откуда ты взялся?

– Таких, как я, называют «перекати-поле», – пожал я плечами, одним глотком прикончил пиво и потушил сигарету. – А еще сегодня утром я узнал, что умираю от рака.

– Мне кажется – погоди-ка… Что ты сейчас сказал?

– Сегодня утром.

– Ты… а ты не врешь?

– Ты первая, кому я сказал. – Я откашлялся, покачав головой.

– О, боже! Мне так жаль, приятель. У меня была тетка… Подожди. А ты не врешь мне? Ты мне действительно говоришь правду?

– А ты посмотри на меня. У меня полные дерьма легкие, и я скоро умру. И узнал я об этом сегодня утром.

– Бог мой, приятель… У меня тетка болела раком. Так он сожрал ее живьем. Превратил в настоящий скелет.

– Хватит, я больше не хочу об этом говорить. И не хочу, чтобы ты мне об этом напоминала. И вообще, ты меня слишком мало знаешь, чтобы горевать об этом.

Я закурил очередную сигарету, и она уставилась на нее, широко открыв глаза.

– Послушай, а разве тебе…

– А какой смысл бросать? – спросил я, выпуская кольцо дыма.

– Вау, а ты крут, приятель.

Алкаш со следами ожогов на шее проскользнул между нами, направляясь в туалет. На пороге он споткнулся.

– А у тебя нет… – спросила Рокки, – я имею в виду, у тебя нет девушки? Или семьи? Ну, кого-то, кому надо сообщить?

– Нет. Я что только что сказал насчет напоминаний?

– Прости. Черт. – Рокки тихонько рассмеялась себе под нос. Когда она улыбалась, ее лицо расцветало, а глаза начинали светиться, и в них появлялись искорки.

– В чем дело? – спросил я.

– Ну и денек тебе выдался, приятель! Правда?

– Да уж, не приведи господь.

Я вспомнил дом Зинкевича, три фигуры в холле, вскрытый череп Анджело; но приятнее всего было вспомнить о том, как быстро я двигался, как мои мысли и движения были абсолютно синхронны. Как будто это ожидание смерти уничтожило все ненужное во мне и сделало меня быстрее, сделало меня настоящим, как это происходило с ковбоями и рыцарями в моих любимых фильмах. Поэтому даже тогда в баре, вместе с ней, я почувствовал, как меняюсь, как становлюсь кем-то другим.

Рокки, позвенев льдом в пустом стакане, спросила:

– Ну, и что ты собираешься делать?

Я покрутил бутылку на полке и посмотрел, как по ней стекает влага.

– А что, если мы напьемся?

– Без проблем.

Я пошел к бару и вернулся с напитками. Рокки была одна, но сосунки за бильярдом все еще не спускали с нее глаз.

Мы чокнулись.

– Ну а потом? После этого? – настаивала она.

– Завтра мы поедем дальше, – пожал я плечами.

Чувство опасности почти исчезло. Как будто у меня началась полоса удачи и кто-то меня защищал. Мои чувства и инстинкты были настолько напряжены, что я, казалось, чувствовал каждый отдельный атом табачного дыма, который ударялся в мою кожу, как невидимые кусочки гравия.

Она пригубила свой стакан, и уголки ее губ изогнулись, а на щеках проявились ямочки. В ее улыбке отразилась вся опасность текущего момента, опасность путешествия без всякого плана. Но мне сейчас план был не нужен. Мне нужно было только движение вперед. Сделавшись настоящим наемным убийцей, я давно перестал существовать как человек.

Сидящие в баре проводили нас внимательными взглядами – было видно, что никому из них не нравится то, что произойдет потом, что мы будем делать, – такой мужчина, как я, и такая девочка, как она. Через лобовое стекло я смотрел вперед абсолютно пьяными глазами, а голова Рокки постоянно падала ей на грудь. Я знал пару гостиниц на автостраде, но все они показались мне слишком ярко освещенными. Поэтому, съехав с шоссе, я направился в черную часть города, где и снял комнату в мотеле, окна которой смотрели на заброшенный участок и заколоченный досками торговый центр. Мотель назывался «Старлайтер». Я заплатил наличными. Женщина за стойкой регистрации была почти лысой, из носа у нее текло, и наши документы ее не интересовали. Она напомнила мне Матильду, кухарку в исправительном доме, которая готовила нам кровяной пудинг и яйца, сваренные вкрутую.

В комнате была одна большая кровать, а занавески колыхались от работающего кондиционера. Рокки направилась в ванную, а я снял сапоги и, засунув в один из них пистолет, запихнул их вместе с коробкой с деньгами под кровать. Сняв куртку и ремень, бросился в единственное кресло в номере, вытянул ноги и поднял закрытые глаза к потолку. В таком положении я ждал, когда мир вокруг меня перестанет вращаться. Дверь в ванной скрипнула, и я приоткрыл глаза. Девушка вышла в трусиках и топике с бретелькой через шею. Ее влажные короткие волосы были зачесаны назад. Лампа в ванной, расположенная за ее спиной, освещала ее, как настоящую девушку с разворота глянцевого журнала. Остальная одежда Рокки оказалась сложенной в углу комнаты. Сверху на ней лежала ее сумка. Я продолжал лежать с полуприкрытыми глазами, притворяясь, что дремлю. Рокки остановилась рядом со мной, и я почувствовал ее запах, острый, мускусный.

– Рой? – Она положила мне руку на плечо.

Я открыл глаза. Ее трусики были голубого цвета, с резинками по бокам. Тазобедренные кости резко выпирали из них. Мои глаза были на одном уровне с небольшим возвышением на том месте, где соединялись ее ноги. Она очень легко провела рукой по моему плечу.

– Хочешь лечь в постель?

– Мне и здесь неплохо.

– Да все в порядке. Ложись.

Я выпрямился и заморгал глазами, чтобы убрать пелену с глаз. На ее опущенном ко мне лице, похожем на лисью мордочку, я увидел влажные, слегка раздвинутые губы.

– Хочу сказать еще кое-что, – промолвил я. – Это к тому, о чем мы говорили в баре. О том, что не надо врать. Не смей ходить передо мной в трусиках и все такое. Я не хочу этого видеть.