Ковчег - Дэвид Мэйн

— Простите, маленькие, — говорю, — у меня ничего нет. Мы найдем вам козьего молока, надеюсь, оно подойдет.

Неожиданно я замолкаю. По моим грудям пробегает мелкая приятная дрожь. Чуть-чуть больно. Груди начинают источать что-то влажное. Я опускаю взгляд вниз и вижу, как мальчик отстранился от моей груди. На его подбородке остались белые капли. Точно такие же на моей груди, только их больше.

На долгое время мир вокруг меня замирает. Внутри все сжимается. Лодка и море исчезают. Есть только моя грудь, беззубый ротик и бело-синие капли. У меня начинает щипать в уголках глаз: я готова завизжать от ужаса, расхохотаться как безумная или разрыдаться. Всё вместе или по отдельности. Может, мне надо помолиться? Может, это самое подходящее время?

На меня падает чья-то тень. Ульм стоит у борта, в его руке резная статуэтка.

— Я стал свидетелем чуда, — говорит он.

— Я тоже, — бормочу в ответ.

Он не обращает на мои слова внимания.

— Вообще-то их было несколько. Во-первых, ветер, что пригнал сюда наш корабль, а теперь гонит нас домой. Уверен, это не работа Бокатаро.

— Ты прав.

Я сжимаю грудь. Капля сбегает по пальцу, оставляя призрачный след. Я смотрю на нее как на живую. Может, так оно и есть?

— Как зовут твоего бога?

— Просто Бог, — отвечаю я. — Иногда Яхве.

— Видишь? Это Бокатаро.

Я поднимаю взгляд. Статуэтка вырезана из темного дерева. В хищно распахнутом рту богини торчат клыки, на теле шесть грудей. В одной руке у нее копье, в другой сосуд из выдолбленной тыквы.

— Это и есть Бокатаро?

Не говоря ни слова, он швыряет статуэтку за борт.

— Была Бокатаро.

Интересно, какие эмоции я должна сейчас испытать? Наверно, легкую грусть по утраченному. Но это была лишь статуэтка.

— Расскажи мне, — говорит Ульм, — как поклоняться этому твоему Богу.

— Просто говори с Ним. Похоже, Ему это нравится.

— А Он отвечает?

Мне едва удается сдержать рыдания. Мальчик снова начинает сосать грудь. Немножко больно, но как сладко. Я делаю глубокий вдох, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Он обожает загадки, двусмысленности. Часто непонятно, что Он хочет сказать.

— Ясно, — ворчит Ульм. — А что ты Ему говоришь?

— Просто говорю, что не забыла о Нем и благодарю Его. Он любит, когда Его благодарят. И, думаю, больше всего ненавидит, когда люди об этом забывают.

— А жертвоприношения? Животные, пленники, девственницы?

— Ничего такого.

— Никаких подношений? Ни золота на вершинах гор, ничего?

Я качаю головой.

Ульм смотрит на воду. Берег исчез из виду, мы в открытом море. На многие лиги вокруг раскинулась синева. Мы тащим за собой плоты, поэтому движемся не очень быстро, но все же с приличной скоростью. Наверное, на дорогу домой уйдет недели две, надеюсь, у нас хватит припасов («Ну, конечно, хватит», — говорю я себе.)

— Хотел бы я встретиться с твоим… с нашим Яхве, — говорит Ульм.

— Встретишься, — отвечаю я ему.

Глава седьмая

НОЙ

Каждое утро Ной просыпается, чувствуя вязкость во рту и свое зловонное дыхание. Он садится на тюфяке, расчесывает пятерней бороду, вытряхивая из нее насекомых, и молится:

— Спасибо Тебе, Господи, за еще один день, за здоровье, чтобы прожить его, за труд, чтобы наполнить его, и за дом, куда можно вернуться на исходе его.

Потом он встает, умывается на улице водой из лохани, съедает завтрак и идет за дом. Раньше там была делянка с горчицей, теперь сложено тридцать связок леса.

И каждое утро Яфет шепчет на ухо Мирн:

— Спасибо Тебе, Господи, за еще одну ночь, за влажную дырочку, которой можно наслаждаться, за мои крепкие чресла, которыми ее можно наполнить, и за дом, где этим можно заняться. Хотя поле ничем не хуже.

— Тише, — тихонько просит Мирн, — еще услышит.

— Да пошел он.

Снаружи Ной с помощью уголька и кусочка дерева чертит план: длинный узкий прямоугольник. Ничего лишнего. Триста локтей на пятьдесят и в высоту тридцать.

— Слишком узкий, отче, — хмурится Хам. — Соотношение получается один к шести. Он тут же перевернется.

Ной тяжело и выразительно вздыхает.

— Будь он сто пятьдесят локтей — тогда другое дело. Либо придется удвоить ширину. Но на это уйдет больше леса.

Ной пытается сдержаться.

— Размеры не подлежат обсуждению.

— Отец, послушай Хама, — вступает Сим. — Он ведь за этим сюда и приехал.

— Он приехал сюда потому, что мне велено построить корабль, — рычит Ной, — а не для того, чтобы мои дети спорили с отцом.

Дети хорошо знакомы с этим тоном. Ной корябает кусочком угля ненужные линии, портя чертеж.

— Сойдет, если не будет сильного волнения, — наконец бурчит Хам. — По крайней мере дозволь сделать днище плоским.

— Как пожелаешь, — быстро отвечает Ной. — Груз будет в трюме, так что плоское днище даже лучше.

Он чертит на схеме две горизонтальные линии:

— Три отделения. Плюс верхняя палуба. С парой дверей посередине корабля, чтобы грузить животных.

— Зачем такие большие? — спрашивает Сим.

— Груз… часть груза будет больших размеров.

Ной с легкой досадой видит, что Сим в замешательстве. Ной говорит Хаму:

— Забудь о красоте.

— Я о ней уже и не вспоминаю, — усмехается Хам.

— Красота ни к чему. Главное, чтобы он держался на воде. И был прочным.

— Конечно, отче.

Ной машет руками как бабочка:

— Мы можем попасть в сильный шторм, а груз… вес животных будет немалым.

Хам дергает себя за развевающуюся бороду и смотрит на схему.

— Это ведь вообще не корабль! Это какой-то скотный двор Господень в плавучем коробе.

— Не богохульствуй, — говорит Ной.

Хам пожимает плечами:

— Не возражаешь, если сделаем нос квадратным? Свободного места будет больше, да и корабль станет устойчивей. Говори сейчас или замолчи навеки.

— Ладно, — соглашается Ной.

— Вдобавок не вижу смысла строить каюту на палубе. Спору нет, так было бы удобней, но тогда корабль будет выше, да и риск перевернуться больше. Мы можем обосноваться на нижних палубах.

— С животными? — хмурится Сим.

— Ну да.

— В этом есть что-то неправильное, — заявляет Сим. — Мы же люди, мы выше.

Хам пропускает его слова мимо ушей и продолжает:

— Построю маленькую кабину рядом с лестницей, сделаю там окна и очаг, чтобы мама могла готовить.

— Ладно, — кивает Ной.

— С Божьей помощью не перевернемся, — шепчет Хам.

— Не перевернемся. Он нам поможет, — кивает Сим.

Хам закатывает глаза:

— Насколько я понимаю, вы вообще не думали о том, как привести корабль в движение и как им управлять. Ни парусов, ни румпеля. Весла, естественно, ни к чему. Нам за них некого посадить. Разве что обезьян.

Ной погружается в размышления. Господь ни слова не сказал ни про весла, ни про паруса.

— Пожалуй, они нам не нужны. Нас будут нести течения.

— Ладно, — Хам потирает руки. — Начнем со шпангоутов и перемычек, затем займемся внутренними палубами, потом нашьем корпус. Смолить будем в самом конце. Вам ведь еще нужны и отсеки? Загоны, перегородки всякие. Чтобы животные не съели друг друга.

— Хорошая мысль, — медленно кивает Ной.

Хам снова закатывает глаза:

— Нам понадобится гораздо больше леса.

— Я этим займусь.

Ной идет назад в дом. Он одновременно удовлетворен и обеспокоен. Хам всегда смотрит на вещи мрачно. И где носит Яфета? Пора заставить этого бездельника заняться делом.

За спиной он слышит, как Сим говорит:

— Слушай, Хам, все не так уж плохо. Главное, чтобы он плавал.

А Хам отвечает:

— Скотный двор, братец. Мы строим плавучий скотный двор.

Глава восьмая

ХАМ

Не корабль, а плавучий гроб. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь уже строил такое судно? «Забудь о красоте», — сказал отец. Отличная шутка.

— Сим, помоги нам с этими бревнами. И отдай топор, пока будешь занят. Где носит Яфета?

Глава девятая

НОЙ

Ной задирает голову, ища взглядом облака, но тщетно. Он привык часто смотреть в небо, и от этого у него постоянно болит шея.

Он с женой сидит на корточках у стены в трапезной. Внешне он спокоен, хотя на самом деле размышляет о возникших сложностях. Их немало. Ему интересно, смог ли он своим спокойным видом ввести в заблуждение жену. Наверное, нет. Единственное, что Ной может сказать о жене — ее так просто не обманешь.

Список возникших сложностей выглядит следующим образом. 1. Нужен лес. 2. Нужна смола. Исполины обещали ее принести, но пока так и не появились. 3. Семье нужны припасы. 4. Нужен корм животным 5. Нужны животные. Пока не видно ни животных, ни женщин, которые отправились их собирать. 6. Яфет валяет дурака. 7. Хам сварлив и необщителен. 8. Симу не хватает воображения. 9. Ни у Илии, ни у Беры нет детей. Что же делать? Как же Господь убережет их от вырождения, если окажется, что все они бесплодны, как мулы? Ной размышляет, не богохульство ли так думать, приходит к выводу, что да, богохульство, и произносит короткую молитву с мольбой о прощении.