Красавица для миллиардера - Нана Гаур

Рядом со мной стоит симпатичная, но уже далеко не молодая женщина. Главврач клиники «Свет», Карина Васильевна Кириллова. С собранными на затылке черными волосами, внимательным взглядом карих глаз, лучиками морщинок в уголках век и губ. С ухоженными руками и идеальным маникюром. Неизменно в белом халате с синей нашивкой в виде солнца — логотипа собственной клиники.

— Добрый день, Карина Васильевна, — немного натянуто улыбаюсь я, стараясь говорить как можно спокойнее. — У вас будет минутка?

И понимаю, что все это просто слова. Я знаю, что нужно. И что скажет мне врач. Но пытаюсь до последнего делать вид, что все нормально. Что я справлюсь, все смогу сделать.

— Да-да, — кивает она. — График сейчас невероятно плотный, но мне очень нужно поговорить с вами.

Я невольно бросаю взгляд в сторону спящего Кирюшки.

От главврача это не укрывается. Она только украдкой вздыхает, а потом манит за собой.

— Идёмте же, Алиса.

В кабинете нашего главврача светло, просторно и пахнет очень приятно и немного сладковато. Солнце освещает, кажется, даже самые далекие уголки. Широкий стол, бумаги, ноутбук. Шкафы, заполненные разноцветными папками. На стене — анатомические карты. Или как их там… Да уж, тут не особо хотелось вникать. И плевать, что можно показаться жутко необразованной. Она мне, эта образованность, ни капли не может помочь: ни спасти моего мальчика, ни раздобыть огромную сумму денег, о которой, само собой, пойдет речь.

Главврач начинает говорить. Уверенно, спокойно, будто обволакивает карамелью — такое мягкое сопрано, убаюкает так сладко, что и анестезии не потребуется. Словно пытается укрыть от болезненных слов, насквозь пробивающих защитную оболочку.

— Чем раньше сделаем операцию, тем лучше, Алиса. Пройдёт в два этапа. Мы наблюдаем ухудшение состояния.

Да, знаю. С таким пороком живут до десяти лет. Если повезёт — до двенадцати. Нужны деньги. Я понимаю, что от этого просто никуда не денешься. И это плохо, очень плохо.

Не то чтобы я не знала этого. Но все деньги уходят на поддержание текущего состояния. Ладно, можно что-то придумать. Наверное. Заталкиваю подальше накатывающую панику. Поговорить с Лидой, пусть потрусит своего работодателя и любовника. Подруга умеет находить выход из самых неожиданных ситуаций. Я знаю.

Да и тут можно что-то сделать. Всё же мне на работе обещанная премия — приличная сумма. И если поскрести по сусекам да кое-как затянуть ремень…

На глаза наворачиваются слёзы. Мало, слишком мало, как бы я себя не уговаривала.

Всё равно не клеится. На что-то надо жить. Пока ещё питаться воздухом я не научилась.

— Вы меня слышите? — участливо спрашивает Карина Васильевна.

— Да, конечно, — киваю я.

Конечно… Только вас и слышу, доктор.

Нужно время. Мне очень нужно время.

Повисшая тишина заставила поёжиться. Я прекрасно понимаю, что сейчас не могу дать ответ. Но и тянуть нельзя.

— Я приду на следующей неделе. Или…

— Через две? — без всяких эмоций уточнила Карина Васильевна.

Стоит рассчитывать собственные силы и возможности. Переборов трусливое бахвальство и четко понимая, что за неделю не раздобуду нужной суммы, я подтверждаю:

— Через две.

Гостинцы для Кирюшки пришлось оставить у главврача. После разговора я чувствую себя настолько мерзко и обессиленно, что не хочу никого видеть. Нет, просто не могу. Благо Егор всё ещё спит. Поэтому в этот раз обошлось.

На улице по-прежнему светло и тепло. Совсем другая жизнь, далекая от запахов лекарств, опустошающей белизны и леденящих душу звуков: шагов, шороха накрахмаленных халатов и тихих вздохов. Ибо громко вздыхать в клиниках не принято. Даже если всё очень плохо.

Мне нечего сказать и некому помочь. На работе… Нет, даже нельзя взять нагрузку уволившейся коллеги – шеф просто не даст. Он все намекал, что можно стать его любовницей, тогда и оклад повысится, но я отказала. Не могу так, противно обманывать его жену и маленького сынишку. Нельзя так. Шеф понял, но, разумеется, теперь ни на какие поблажки не пойдет. Не захотела быть любовницей – значит, сама виновата.

Я бросаю быстрый взгляд на клинику. Едва заметно качаю головой и делаю глубокий вдох. Несмотря на теплую погоду, руки заледенели. Поморщившись, тру ладони друг о друга. Приказываю слезам убраться подальше. Не сейчас. Если буду плакать, то не смогу ничего сделать для своего мальчика. Я должна быть сильной.

Я достаю телефон и набираю номер лучшей подруги.