Пограничники - Анатолий Марченко

Путь, которым ему довелось пройти, был тернист, на этом пути он и побеждал, и испытывал горечь поражений. Была у него, как рассказывают люди, близко знавшие его, и слабость: уж слишком любил фотографироваться. Что это — признак тщеславия? Видимо, нет — иначе бы тщеславие проявилось в поступках. Напротив, был он до щепетильности скромен.

Одна из дочерей Н. М. Быстрых, В. Н. Сибирякова, и ныне живущая в Перми и работающая на машиностроительном заводе имени В. И. Ленина, и сейчас помнит трогательные подробности о своем отце. Дети видели его редко, но иногда он приезжал домой, и тогда детским восторгам не было удержу. Очень любил пельмени. Время было трудное, но как-то удалось достать муки. Нагрянул отец. И сам начал стряпать свое любимое блюдо. Дров не оказалось. Как сварить пельмени? Все же нашли выход — сварили на спиртовке.

Помнит Вера Николаевна и свою единственную елку — глубокой ночью (чтобы было сюрпризом!) наряжали ее. Помнит, как ехали с матерью к отцу в Харьков в теплушке, груженной углем, и как он, встречая их, не смог сдержать слез.

В 1931 году Николай Михайлович Быстрых выдвигается на должность начальника Главного управления пограничной охраны и начальником Главной инспекции ОГПУ по милиции по совместительству. Два года проработал он на этом посту. Здесь, в Москве, были уже иные масштабы — на плечи Быстрых легла ответственность за всю советскую границу.

В то время на стол начальника ГУПО каждый день стопкой ложились тревожные донесения из Средней Азии. В эти годы в пограничных районах Таджикистана, Узбекистана и Туркмении ожили банды басмачей. Они совершали разбойничьи налеты на нашу территорию из-за кордона, бесчинствовали, убивали партийных работников, жгли дома, грабили население.

Для борьбы с басмачеством вместе с другими работниками партия направляет в Среднюю Азию и Н. М. Быстрых.

С именем Н. М. Быстрых и командира сводного отряда Хорезмского полка войск ОГПУ И. И. Масленникова связана самая крупная операция по разгрому последней крупной банды басмачей в песках Каракумов в мае 1933 года.

Главари басмачей Дурды-Мурт и Ахмед-Бек были прямыми агентами английского империализма.

Восемь суток продолжалась погоня пограничников за басмачами. Пески, жажда, бойцы выбивались из сил. Тем, кто видел кинофильм «Тринадцать», нетрудно представить себе, в каких условиях совершал свой героический переход отряд. И все же пограничники успешно выполнили боевой приказ: настигли басмачей и вместе с добровольческими отрядами дехкан разбили их.

Части, охранявшие государственную границу с Ираном и Афганистаном, в 1930–1933 годах разгромили и ликвидировали более 66 басмаческих банд.

Именами героев-пограничников Григория Мезенцева, Антона Онопко, Леонида Кравченко, Давида Ярошевского, Ивана Поскребко, Василия Кондюрина, Андрея Бесценного, Гавриила Самохвалова, Степана Карпова и Илариона Кононенко названы пограничные заставы, на которых они служили.

За умелое руководство боевыми операциями против басмачей Н. М. Быстрых был награжден вторым орденом Красного Знамени и вторым нагрудным знаком «Почетный чекист». А когда исполнилась 15-я годовщина пограничных войск, на груди Быстрых засиял третий орден — Красной Звезды.

…Быстрых был всегда требователен, но не признавал разносов. Он буквально покорял подчиненных своей выдержкой. Немногословный, с мягким украинским говором, Быстрых работал весело, с огоньком, умел вдохновлять людей.

Коренастый, с характерной походкой прирожденного кавалериста, он любил выехать на границу, обойти все владения инспектируемого отряда. Особенно следил за конной подготовкой бойцов и командиров — ведь без коня в пустыне пропадешь. Часто был инициатором интересных и полезных соревнований по стрельбе, рубке, строевой подготовке.

Помощником Быстрых работал Иван Иванович Ламанов, прославившийся в операции по разгрому банды курбаши Бердыева. В бою Ламанов погиб. Бойцы на собранные средства построили самолет пограничной авиации и назвали его «И. И. Ламанов». В Туркмении есть колхоз, который тоже носит его имя.

Быстрых и Ламанов работали дружно, согласованно. У них было нерушимое правило: обязательно беседовать с каждым командиром, прибывшим с граница.

Это был удивительно веселый, любящий острое словцо, шутку человек. У него был чудесный голос. Любил в компании друзей спеть украинскую песню.

Немного их осталось — тех людей, которые лично знали Быстрых, но все они единодушны в его оценке — настоящий был человек.

После разгрома басмачества в Средней Азии Н. М. Быстрых снова в Москве. Его последняя должность — главный инспектор пограничной и внутренней охраны, а затем заместитель начальника Главного управления милиции НКВД.

Николай Михайлович Быстрых, как и его современники, человек своей эпохи. Эпоха отложила неповторимый и несхожий с другими отпечаток даже на его лицо: одухотворенное, устремленное к заветной мечте, прекрасное лицо большевика. Пронзительно-чистые глаза, по взгляду которых безошибочно чувствуешь, что в груди человека бьется пламенное сердце патриота.

Анатолий Марченко

Андрей Коробицын[2]

Речушка, поросшая осокой, вьется меж извилистых берегов. Прибрежная трава толста, сочна и пахуча. Луга здесь обильные и цветистые, и хорошо ходят по ним косы. Лесом одеты влажные и серые низины, лес карабкается и по склонам холма, чтобы вновь сползти вниз, и скрывает лес в недрах своих болотные, ржавые, замерзающие зимой воды. А понизу расставлены пограничные столбики.

Это граница. Если кто шагнет через нее — оживет ближайший ольшаник, и винтовка часового, отрезая путь назад, остановит тотчас. Винтовка обращена дулом в тыл, чтобы не залетела случайно пуля на ту сторону. Вьется граница на север и на юг — болотами, лесами, полями.

До лета еще не скоро. Но уже мартовское весеннее солнце греет землю, и мешается снег с водой. Скоро совсем стает снег, и разольется все вокруг, ручьи, растекаясь и вновь сливаясь в один гремящий поток, с шумом ринутся по склонам поросшего сосной и елью холма, и начнет веселеть и зеленеть земля.

Из лесу на той стороне вышла молодая женщина в полушубке и высоких сапогах. Голова ее повязана коричневым шерстяным платком. С охапкой хвороста в руках она показалась из-за деревьев, глядя на шагающего по дозорной тропе нашего часового. Каких-нибудь тридцать шагов отделяли от него.

Часовой не обернулся. Тем же ровным шагом дошел он до ближайших кустов, исчез за ними и тотчас же присел, затаился. Отсюда он следил за каждым движением неизвестной женщины. Вот она, веселая и оживленная, приблизилась к самому берегу, осторожно ступая по рыхлому, мокрому снегу, вглядываясь в том направлении, где скрылся часовой. Постояв так у берега, она повернулась и вновь удалилась в лес.