Полное собрание стихотворений - Владимир Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16 января 1897
Око Вечности
«Да не будут тебе бози инии, разве Мене».
Одна, одна над белою землеюГорит звездаИ тянет вдаль эфирною стезеюК себе – туда.
О нет, зачем? в одном недвижном взореВсе чудеса,И жизни всей таинственное море,И небеса.
И этот взор так близок и так ясен, —Глядись в него,Ты станешь сам – безбрежен и прекрасен —Царем всего.
Январь 1897
На смерть А.Н. Майкова
Тихо удаляются старческие тени,Душу заключавшие в звонкие кристаллы,Званы еще многие в царство песнопений,—Избранных, как прежние,– уж почти не стало.
Вещие свидетели жизни пережитой,Вы увековечили всё, что в ней сияло,Под цветами вашими плод земли сокрытыйРос, и семя новое тайно созревало.
Мир же вам с любовию, старческие тени!Пусть блестят по-прежнему чистые кристаллы,Чтобы звоном сладостным в царстве песнопенийВызывать к грядущему то, что миновало.
9 марта 1897
А.А. Фету
(Посвящение книги о русских поэтах)[10]
Все нити порваны, все отклики – молчанье.Но скрытой радости в душе остался ключ,И не погаснет в ней до вечного свиданьяОдин таинственный и неизменный луч.
И я хочу, средь царства заблуждений,Войти с лучом в горнило вещих снов,Чтоб отблеском бессмертных озаренийВновь увенчать умолкнувших певцов.
Отшедший друг! Твое благословеньеНа этот путь заранее со мной.Неуловимого я слышу приближенье,И в сердце бьет невидимый прибой.
Июль 1897
Старому другу
А. П. Саломону
Двадцатый год – веселье и тревогиДелить вдвоем велел нам вышний рок.Ужель теперь для остальной дорогиЖитейский нас разъединит поток?
Заключены в темнице мира тленнойИ дань платя царящей суете,Свободны мы в божнице сокровеннойНе изменять возвышенной мечте.
Пусть гибнет всё, что правды не выносит,Но сохраним же вечности залог,—Того, что дух бессмертный тайно просит,Что явно обещал бессмертный бог.
Июль 1897
«Я озарен осеннею улыбкой...»
Я озарен осеннею улыбкой —Она милей, чем яркий смех небес.Из-за толпы бесформенной и зыбкойМелькает луч,– и вдруг опять исчез.
Плачь, осень, плачь,– твои отрадны слезы!Дрожащий лес, рыданья к небу шли!Реви, о буря, все свои угрозы,Чтоб истощить их на груди земли!
Владычица земли, небес и моря!Ты мне слышна сквозь этот мрачный стоп,И вот твой взор, с враждебной мглою споря,Вдруг озарил прозревший небосклон.
26 августа 1897
Родина русской поэзии
По поводу элегии «Сельское кладбище»[11]
Посвящается П.В. Жуковскому
Не там, где заковал недвижною бронеюШирокую Неву береговой гранит,Иль где высокий Кремль над пестрою Москвою,Свидетель старых бурь, умолкнувший, стоит,
А там, среди берез и сосен неизменных,Что в сумраке земном на небеса глядят,Где праотцы села в гробах уединенных[12],Крестами венчаны, сном утомленных спят,—
Там на закате дня, осеннею порою,Она, волшебница, явилася на свет,И принял лес ее опавшею листвою,И тихо шелестил печальный свой привет.
И песни строгие к укромной колыбелиНеслись из-за моря, с туманных островов,Но, прилетевши к ней, они так нежно пелиНад вещей тишиной родительских гробов.
На сельском кладбище явилась ты недаром,О гений сладостный земли моей родной!Хоть радугой мечты, хоть юной страсти жаромПленяла после ты,– но первым лучшим даромОстанется та грусть, что на кладбище старомТебе навеял бог осеннею порой.
12 октября 1897
Отзыв на «Песни из уголка»
К. К. Случевскому
Дарит меня двойной отрадойТвоих стихов вечерний свет:И мысли ясною прохладой,И тем, чему названья нет.
Какая осень! Странно что-то:Хоть без жары и бурных гроз,Твой день от солнцеповоротаНе убывал, а только рос.
Так пусть он блещет и зимою,Когда ж блистать не станет вмочь,Засветит вещею зарею,—Зарей во всю немую ночь.
Январь 1898
Знамение
«Семя жены сотрет главу змия»
(Бытия, III)«Сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его»
(Еван. Луки, I)«И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, на главе ее венец из двенадцати звезд»
(Апокал., XII)Одно, навек одно! Пускай в уснувшем храмеВо мраке адский блеск и гром средь тишины,—Пусть пало всё кругом, – одно не дрогнет знамя,И щит не двинется с разрушенной стены.
Мы в сонном ужасе к святыне прибежали,Н гарью душною был полон весь наш храм,Обломки серебра разбросаны лежали,И черный дым прильнул к разодранным коврам.
И только знак один нетленного заветаМеж небом и землей по-прежнему стоял.А с неба тот же свет и Деву Назарета,И змия тщетный яд пред нею озарял.
8 марта 1898
В Архипелаге ночью
Нет, не верьте обольщенью, —Чтоб сцепленьем мертвых силГибло божие творенье,Чтоб слепой нам рок грозил.
Видел я в морском туманеВсю игру враждебных чар;Мне на деле, не в обманеГибель нес зловещий пар.
Въявь слагались и вставалиСонмы адские духов,И пронзительно звучалиСочетанья злобных слов.
Мир веществен лишь в обмане,Гневом дышит темный пар...Видел я в морском туманеЗлую силу вражьих чар.
8—11 апреля 1898
DAS EWIG-WEIBLICHE[13]
Слово увещательное к морским чертям
Черти морские меня полюбили,Рыщут за мною они по следам:В Финском поморье недавно ловили,В Архипелаг я – они уже там!
Ясно, что черти хотят моей смерти,Как и по чину прилично чертям.Бог с вами, черти! Однако, поверьте,Вам я себя на съеденье не дам.
Лучше вы сами послушайтесь слова,—Доброе слово для вас я припас:Божьей скотинкою сделаться снова,Милые черти, зависит от вас.
Помните ль вы, как у этого моря,Там, где стоял Амафунт и Пафос,Первое в жизни нежданное гореНекогда вам испытать довелось?
Помните ль розы над пеною белой,Пурпурный отблеск в лазурных волнах?Помните ль образ прекрасного тела,Ваше смятенье, и трепет, и страх?
Та красота своей первою силой,Черти, не долго была вам страшна;Дикую злобу на миг укротила,Но покорить не умела она.
В ту красоту, о коварные черти,Путь себе тайный вы скоро нашли,Адское семя растленья и смертиВ образ прекрасный вы сеять могли.
Знайте же: вечная женственность нынеВ теле нетленном на землю идет.В свете немеркнущем новой богиниНебо слилося с пучиною вод.
Всё, чем красна Афродита мирская,Радость домов, и лесов, и морей, —Всё совместит красота неземнаяЧище, сильней, и живей, и полней.
К ней не ищите напрасно подхода!Умные черти, зачем же шуметь?То, чего ждет и томится природа,Вам не замедлить и не одолеть.
Гордые черти, вы всё же мужчины,—С женщиной спорить не честь для мужей.Ну, хоть бы только для этой причины,Милые черти, сдавайтесь скорей!
8—11 апреля 1898
Мимо Троады
Что-то здесь осиротело,Чей-то светоч отсиял,Чья-то радость отлетела,Кто-то пел – и замолчал.
Между 11 и 14 апреля 1898
Нильская дельта
Золотые, изумрудные,Черноземные поля...Не скупа ты, многотрудная,Молчаливая земля!
Это лоно плодотворное,—Сколько дремлющих веков,—Принимало, всепокорное,Семена и мертвецов.
Но не всё тобою взятоеВверх несла ты каждый год:Смертью древнею заклятоеДля себя весны всё ждет.
Не Изида трехвенечнаяТу весну им приведет,А нетронутая, вечная«Дева Радужных Ворот».[14]
14 апреля 1898
Песня моря
А. А. Фету
От кого это теплое южное мореЗнает горькие песни холодных морей?..И под небом другим, с неизбежностью споря,Та же тень всё стоит над мечтою моей.
Иль ей мало созвучных рыданий пучиныЧто из тесного сердца ей хочется слез,Слез чужих, чьей-нибудь бескорыстной кручиныНад могилой безумно отвергнутых грез...
Чем помочь обманувшей, обманутой доле?Как задачу судьбы за другого решить?Кто мне скажет? Но сердце томится от болиИ чужого крушенья не может забыть.
Брызги жизни сливались в алмазные грезы,А теперь лишь блеснет лучезарная сеть,—Жемчуг песен твоих расплывается в слезы,Чтобы вместе с пучиной роптать и скорбеть.
Эту песню одну знает южное море,Как и бурные волны холодных морей —Про чужое, далекое, мертвое горе,Что, как тень, неразлучно с душою моей.
Апрель 1898
