Чудище Хоклайнов - Ричард Бротиган

– Так что там с вашим отцом? Как он-то вписывается в это чудище, которое шляется по вашему подвалу?

– Это не подвал! – сказала мисс Хоклайн, самую чуточку рассвирепев. – Оно живет в ледовых пещерах под подвалом. А в подвале у нас никакого чудища нет! У нас там только лаборатория.

Ее заразил только что завершенный разговор про Восток между Гриром и Камероном.

– Давайте начнем заново, – сказала другая мисс Хоклайн. – Этот дом построил наш отец…

Еще раз Гавайи

– Он преподавал химию в Гарварде, а кроме того, держал огромную лабораторию и дома, где проводил свои личные эксперименты, – сказала мисс Хоклайн. – Все шло прекрасно, пока однажды днем один из его экспериментов не вырвался из лаборатории и не съел на заднем дворе нашу собачку. А у соседей в саду как раз шел свадебный банкет. И вот тогда отец решил переехать в какой-нибудь уединенный край, где можно работать подальше от чужих глаз… Он нашел вот это место и возвел здесь дом лет пять назад, а в подвале устроил большую лабораторию, где работал над новым экспериментом под названием «Химикалии». Все шло прекрасно, пока…

– Прошу прощения, – сказал Грир. – А что там с экспериментом, который съел вашу собачку?

– Я к этому подхожу, – ответила мисс Хоклайн.

– Извините, – сказал Грир. – Мне просто вдруг стало любопытно. Продолжайте. Послушаем, что же случилось, только мне кажется, я знаю, что случилось. Поправьте меня, если я ошибаюсь: один из экспериментов съел вашего отца.

– Нет, – ответила мисс Хоклайн. – Эксперимент не вполне съел нашего отца.

– А что он сделал? – спросил Грин.

Камерон очень внимательно все это слушал.

– Мы снова сворачиваем не на ту тропу, – сказала другая мисс Хоклайн. – Я не знаю, что происходит. Все очень легко объяснить, но все вдруг так сложно. То есть я поверить не могу, как странно обернулся наш разговор.

– Дичь какая-то, верно? – сказал Грир. – Мы как бы не можем сказать то, что хотим.

– Я просто забыла, о чем мы говорили, – сказала мисс Хоклайн. И повернулась к сестре. – Ты помнишь, о чем мы говорили?

– Нет, не помню, – ответила другая мисс Хоклайн. – О Гавайях?

– Мы говорили о Гавайях чуточку раньше, – сказал Грир. – А потом мы говорили о чем-то другом. Только вот о чем?

– Может, и о Гавайях, – сказал Камерон. – Мы говорили о Гавайях. А не стало ли здесь капельку прохладнее?

– Действительно холоднее, верно? – сказала мисс Хоклайн.

– Да, явно холоднее, – сказала другая мисс Хоклайн. – Я подложу в печь угля.

Она встала и подошла к печи. Отодвинула на плите конфорку и обнаружила, что печь набита углем, потому что она сама подложила его туда сразу перед тем, как сесть рядом с сестрой, чтобы поговорить с Гриром и Камероном про чудище.

– Стало быть, мы говорили о Гавайях, верно? – сказала другая мисс Хоклайн.

– Верно, – сказал Грир.

– Отвратительное место, – сказал Камерон.

– Сдается мне, нам лучше перейти в другую комнату, – сказала мисс Хоклайн. – Этот огонь недостаточно теплый.

Они покинули кухню и перешли в одну из парадных гостиных. Идя туда по длинному коридору, они ничего не говорили.

Едва ступив на порог гостиной, Грир обернулся к мисс Хоклайн и чуть не закричал:

– Мы говорили об этом блядском чудище, а не о Гавайях!

– Верно, – едва не завопила та в ответ, и они остановились на минуту, глядя друг на друга, а затем мисс Хоклайн сказала: – В кухне с мозгами у нас что-то случилось.

– Мне кажется, вам лучше выложить все про это чудище сию же минуту, – сказал Камерон.

Он помрачнел. Ему не нравилось, когда кто-нибудь еб ему мозг, включая чудищ.

«Химикалии»

Гостиная была обставлена дорого и со вкусом. Все расселись в красивые кресла лицом друг к другу, за исключением Камерона, сидевшего на софе сам по себе.

В камине щедро горел уголь, и в комнате было тепло и уютно – совсем иначе, нежели в кухне, и все смогли вспомнить, о чем разговаривали.

– Где ваш отец? – спросил Камерон.

– Пропал в ледовых пещерах, – ответила мисс Хоклайн. – Он спустился туда искать чудище. И не вернулся. Мы думаем, чудище его сцапало.

– А мы как сюда вписываемся? – спросил Грир. – Почему вы не сходили к приставу и не заставили разбираться его? Он вроде неплохой человек и в ком-то из вас очень заинтересован.

– Нужно слишком много объяснять, к тому же мы уверены, что наш отец умер. Его убило чудище, – сказала мисс Хоклайн.

Камерон внимательно слушал, не поднимаясь с софы. Серые глаза его отсвечивали чуть ли не металлом.

– Мы получили инструкцию завершить отцовский эксперимент с «Химикалиями», – сказала другая мисс Хоклайн. – Он сам сказал нам: если с ним что-нибудь случится, мы непременно должны завершить «Химикалии». Это был его последний важный эксперимент, и мы выполняем инструкции.

– Для нас непереносима одна мысль о том, что отец потратил жизнь впустую, – сказала мисс Хоклайн. – «Химикалии» так много для него значили. Мы считаем своим долгом завершить то, что он начал. Поэтому и не стали звать пристава: нам не хочется, чтобы люди знали, чем мы тут занимаемся. Поэтому и обратились к вам за помощью. Мы не можем полностью сосредоточиться на «Химикалиях», пока чудище не сдохнет. Очень отвлекает мысль о том, что оно бродит там внизу, хочет выбраться из ледовых пещер, проникнуть в дом и нас убить. Стало быть, если вы его прикончите, все станет гораздо проще.

– А что случилось в кухне? – спросил Камерон. – Почему мы так странно друг с другом разговаривали? Почему забывали, о чем говорили? Такое здесь раньше бывало?

Повисла легкая пауза – две мисс Хоклайн переглянулись. Затем одна ответила:

– Да. Такое происходит все время после того, как отец добавил кое-что к «Химикалиям», а потом пропустил через них электричество. Мы пытаемся отыскать способ исправить баланс «Химикалий» и завершить эксперимент. По заметкам, оставшимся от отца.

– Нравится мне, как вы говорите «от», – сказал Грир. – «От» значит, что какое-то чертово чудище сожрало его в подвале.

– Да не в подвале, в ледовых пещерах! – сказала мисс Хоклайн. – В подвале находится лаборатория!

Камерон посмотрел на двух мисс Хоклайн. Все умолкли, ибо увидели, что Камерон сейчас что-то скажет.

– Что-то вы не сильно скорбите по исчезновению папаши, девушки, – наконец вымолвил он. – То есть не похоже, что вы в трауре.

– Отец по-особому нас воспитал. Мама умерла много лет назад, – ответила мисс Хоклайн. – И скорбь сюда как-то не сильно вписывается. Мы очень любили отца и поэтому хотим закончить его эксперимент с «Химикалиями».

На сей раз она довольно-таки рассердилась. Ей хотелось побыстрее начать убийство чудища и кончить пустые разговоры о том, что ее к тому же не особо интересовало: вроде посмертной скорби.

– Расскажите нам подробнее о том, что было в кухне, – сказал Камерон.

– Такое бывает, – ответила другая мисс Хоклайн. – Всегда что-то странное и редко повторяется. Мы никогда не знаем, что случится дальше.

– Однажды во всех наших туфлях мы нашли зеленые перья, – сказала мисс Хоклайн. – А в другой раз сидели в гостиной наверху и о чем-то разговаривали, как вдруг оказались голые. Вся одежда просто исчезла у нас с тел. И мы никогда ее больше не видели.

– Да, – подхватила другая мисс Хоклайн. – Я просто, блядь, рассвирепела. Мне то мое платье очень нравилось. Купила его в Нью-Йорке, и оно у меня было любимое.

Грир с Камероном никогда раньше не слыхали, чтобы элегантная леди произносила слово «блядь». Однако надо привыкать, потому что женщины Хоклайн ругались часто. Этому они научились у своего отца, который с языком обращался очень вольно и потому в Гарварде даже несколько прославился.

Но к делу: продолжаем историю…

– А что-нибудь плохое случалось? – спросил Камерон.

– Нет, одни детские проказы – только у дитятки сверхъестественные силы.

– Что значит «сверхъестественные»? – спросил Камерон.

Мисс Хоклайн переглянулись. Камерону не понравилось, как они переглянулись. Что, блядь, просто ответить трудно? Всего-то делов.

– Это означает «необычные», – сказала мисс Хоклайн.

– Отрадно слышать, – сказал Камерон. Но неприятно этак сказал.

– А вы боитесь когда-нибудь, чего эти химикаты учудят в следующий раз? – спросил Грир, перехватывая беседу у Камерона и стараясь устроиться в ней поуютнее.

Мисс Хоклайн вздохнули с облегчением. Им вовсе не хотелось обижать Камерона словом «сверхъестественный». Они понимали, что это глупо – таким манером переглядываться, – и жалели, что так поступили.

– Это не злые вещи, – сказала мисс Хоклайн. Она собиралась сказать «злонамеренные», но передумала. – Иногда они просто очень раздражают, например, когда у меня с тела пропало мое любимое платье.

– А что эти химикаты должны делать, когда вы их завершите? – спросил Грир. – И это они съели вашу собачку?