Смерть в белом галстуке - Найо Марш

— Вы знаете, кто это?

— Нет.

— Этого типа зовут Морис Уитерс. Он — напоминание о моих прежних днях в Форин-Офис.

— Вы напугали его.

— Надеюсь, — сказал лорд Роберт. — Мне надо уходить, и я еще намерен засвидетельствовать свое почтение нашей хозяйке. Было очень приятно увидеть вас. Может, зайдете как-нибудь пообедать? Приводите Родерика. Ну? Подарите мне один вечер? Пожалуйста!

— Право, у меня столько хлопот с Сарой… Мы можем вам позвонить? Если удастся…

— Должно удаться. Au'voir,[7] дорогая!

— Прощайте, Банчи.

Он отвесил легкий поклон и начал пробираться через толпу к миссис Хэлкет-Хэккет.

— Я собираюсь уходить, — сообщил он ей, — но хотел бы сказать вам еще несколько слов. Прием получился исключительный.

Весь блеск своего светского воспитания она тут же сосредоточила на нем. Разумеется, подумал он сочувственно, это было псевдовоспитание, имитация, но имитация превосходная. Она называла его «дорогой лорд Роберт» на манер гранд-дамы из легкой светской комедии. Ее американский акцент, который ему запомнился и который придавал очарование ее театральным выступлениям, теперь был в значительной степени преодолен, но это ровным счетом ничего не меняло. Она спросила его, не собирается ли он провести весь светский сезон, на что он ответил, как обычно, помаргивая, что он примет в нем лишь посильное участие.

— А будете ли вы на представлении в зале на Констанс-стрит в четверг после полудня? — спросил он в свою очередь. — Я ужасно как рассчитываю на это.

В ее глазах не отразилось ничего, но, прежде чем ответить «да, она будет», она сделала еле заметную паузу.

— Там Сермионский квартет, — заметил лорд Роберт. — Они уж-жасно хороши, не так ли? Подлинные асы.

Миссис Хэлкет-Хэккет отвечала, что обожает музыку, особенно классическую.

— Что ж, — сказал лорд Роберт, — льщу себя надеждой увидеть вас там, если, разумеется, это вам не наскучит. Не так уж часто встретишь сегодня человека, которому нравился бы Бах.

Миссис Хэлкет-Хэккет возразила, что, по ее убеждению, Бах изумителен.

— Скажите мне, — заговорил лорд Роберт с заговорщическим видом любителя сплетен, — дело в том, что я только что столкнулся с одним типом, чье лицо мне показалось, ну до чрезвычайности знакомым, но определить, кто это, не могу. Этот тип вон там разговаривал с девушкой в красном.

Он заметил, как она побледнела, отчего румяна на ее щеках превратились в отдельные пятна, и подумал: «Бедняжка, это ее потрясло!»

— Вы имеете в виду капитана Мориса Уитерса? — проговорила она.

— Возможно. Фамилия мне ничего не говорит. Но с ним связаны ужасающие воспоминания. Впрочем, мне время уходить. Могу ли я надеяться увидеть вас в четверг? Благодарю вас. Всего хорошего.

— Всего хорошего, дорогой лорд Роберт, — ответила миссис Хэлкет-Хэккет.

Выбравшись из толпы гостей, он терпеливо дожидался, пока ему принесут его шляпу и зонтик, когда кто-то произнес у него над ухом:

— Хэлло, дядя Банч! Уходишь домой?

Лорд Роберт неспешно повернулся и увидел племянника.

— Простите! О, это ты, Доналд! Да, ухожу. Сейчас поймаю такси. Подвезти?

— Да, пожалуйста, — сказал Доналд.

Взглянув на племянника поверх очков, лорд Роберт заметил, что тот выглядит несколько взволнованным, и подумал: «Что, черт побери, с ними со всеми происходит?» Однако сказал он другое:

— Ну, тогда пошли.

И они вместе вышли на улицу. Лорд Роберт расправил зонтик, и в это время к тротуару подъехало такси.

— Вечер добрый, господин лорд! — сказал шофер.

— О, это ты, что ли? — ответил лорд Роберт. — Вечер добрый. Мы направляемся домой.

— Чейен-Уок, двести. Понял, господин лорд, — просипел шофер.

Это был пучеглазый и седовласый таксист с веснушчатым лицом, на котором застыло выражение добродушия и угрозы. Он захлопнул за ними дверцу, резко щелкнул рычажком счетчика и включил зажигание.

— Все-то тебя знают, дядя Банч, — заметил Доналд, но голос его был несколько неестественным. — Даже какой-то таксист.

— Этот парень курсирует в нашем районе, — ответил лорд Роберт. Он то и дело крутился на сиденье и поглядывал поверх очков на племянника. — Что случилось?

— Я… да нет, ничего. Я хочу сказать, с чего ты решил, что что-то случилось?

— Ну конечно ничего, — согласился лорд Роберт. — Ничего, ничего и опять ничего. Что случилось?

— Ну, по сути дела, — промямлил Доналд, пнув откинутое сиденье перед ним, — мне нужно переговорить с тобой. Я… Я… в общем, я в тупике, дядя Банч.

— Деньги? — спросил его дядюшка.

— Как ты догадался?

— Мальчик мой, не будь ослом! Что произошло?

— Я… В общем, буду удивлен, если ты поймешь… Я хочу сказать, что был довольно расточителен. И… черт возьми, жалею, что так произошло! Я был круглым дураком… Ну и… Я… Я полностью раскаиваюсь. Никогда больше!

— Ладно, ладно! — прервал его лорд Роберт. — Что это? Азартные игры?

— Ну… да! Немного еще и кутеж, но главное — игра.

— Скачки? Карты?

— Кое-что, но, в сущности, наибольший куш я просадил в рулетку.

— Господи боже! — воскликнул лорд Роберт с оскорбленным удивлением. — Где же, черт побери, ты нашел рулетку?

— Ну… В общем, это было в одном доме на Лисерхед. Он принадлежит человеку, который был сегодня на приеме. Кое-кто, я знаю, видел меня там. Этот вид игры — на столе с рулеткой и с шестью парнями, работающими как крупье, — оказался довольно эффектной затеей. Знаешь, все размечено, то есть без излишней беготни, а интересы соблюдены. Капитан Уитерс просто ставит банк…

— Кто-кто?

— Человек по фамилии Уитерс.

— Когда происходила эта игра?

— О, что-то около недели назад. Они устраивают это систематически. И я платил аккуратно, но… но это обчистило меня полностью. То есть мне в самом деле удивительно не везло. Ставка была против меня семнадцать на каждом номере, представляешь? Невероятно. Просто невероятно, — сказал Доналд, неудачно попытавшись вернуться к своей привычной легкомысленной манере. — В сущности, это катастрофа.

— Ты сам себя пугаешь, — сказал лорд Роберт. — А в чем, собственно, проблема?

— Один из моих чеков возвращен банком. Я банкрот.

— Я заплатил твои оксфордские долги и установил тебе ежегодное денежное содержание в пятьсот фунтов. Так ты хочешь сказать, что вышел за пределы этих пяти сотен до того, как потерпел это фиаско?

— Да, — сказал Доналд. — Прости.

— Твоя мать дает тебе четыре фунта в неделю, так?

— Да.

Лорд Роберт вдруг достал записную книжку.

— На сколько был возвращенный чек?

— На пятьдесят фунтов. Ужасно, да?

Доналду был виден профиль его дядюшки, и он по губам заметил, как тот беззвучно присвистнул. Тогда он предположил, что все обстоит не столь плохо, как ему казалось, и уже не без надежды спросил:

— Это… не смертельно?

Лорд Роберт приготовил карандаш и ответил вопросом:

— Кому все это принадлежит?

— Уитсу, то есть Уитерсу — его все так зовут, Уитс. Видишь ли, мы вместе с ним держали пари.

Лорд Роберт что-то записал, повернулся к племяннику и взглянул на него поверх очков.

— Чек я отошлю Уитерсу сегодня вечером, — сказал он.

— О, я так благодарен вам, дядя Банч!

— Какой адрес?

— Шэклтон-хаус, Лисерхед. У него есть и квартира в городе, но адрес в Лисерхед правильный.

— Еще какие-нибудь долги?

— Ну, пара лавок. Но там больше брюзжат по этому поводу. Ну и в ресторане. Может быть, в двух.

— Мы приехали, — отрывисто сказал лорд Роберт. Такси затормозило возле дома, который он делил со своей сестрой. Дядя и племянник вылезли из машины. Лорд Роберт расплатился с шофером.

— Как люмбаго? — спросил он.

— Могло быть и хуже, господин лорд, благодарю вас, господин лорд.

— Очень рад. Доброго тебе вечера.

— Доброго вечера, господин лорд.

Не говоря ни слова, они вошли в дом. Затем лорд Роберт сказал, не оглядываясь:

— Зайди ко мне.

Этот маленький комичный человечек каким-то образом превращался в человека, не терпящего никаких возражений. Доналд послушно следовал за ним в его старомодно обставленный кабинет. Лорд Роберт сел за стол и выписал чек: его пухлая рука аккуратно выводила пером цифры. Он тщательно промокнул написанное и, повернувшись на стуле, взглянул на племянника.

— Ты по-прежнему намерен защищать диплом? — спросил он.

— Что ж, идея отличная, — отвечал Доналд.

— Через какие-то экзамены ты уже прошел, не так ли?

— Вступительный экзамен по медицине, — с готовностью сказал Доналд. — Да, я прошел его.

— Сначала тебя исключили за то, что ты спускал материнские деньги. И мои.

Доналд промолчал.

— Я вытащу тебя из этой заварушки при одном условии. Не знаю, как ты намерен получать медицинский диплом. Наша семья многими поколениями служила на дипломатическом поприще. Осмелюсь сказать, что самое время заняться чем-нибудь еще. Как только они тебя зачислят, ты начнешь занятия в Эдинбурге. Если это произойдет не сразу, я найму тебе преподавателя, и ты отправишься на занятия в Арчери. На руки ты получишь не больше, чем обычный студент-медик, и твоей матери я посоветую не давать тебе больше. Это все.