Проблемы русского вида - Илья Шатуновский

Иван пишет роман / ест яблоко =ʽ… – пишет – – роман есть / яблока нетʼ. Поэтому это не реальный предел реального действия, это гипотеза. Иван может в любой момент прекратить писать роман и есть яблоко, и предел так и останется не достигнутым, не реализованным[13]. Теперь, мера или число не могут быть (точнее могут быть, но при особых условиях, см. далее) гипотетическим пределом, но являются реальным пределом. Субъект *Он ест 3 яблока / пьет стакан воды и т. д. не может не достигнуть этого количественного предела, потому что если он съест, скажем, 2 яблока или выпьет полстакана воды, то откуда мы взяли, что ел / ест 3 яблока / пьет стакан воды? Тогда задним числом окажется, что он пил полстакана воды. Значение *Он ест 3 яблока можно было бы, скажем, попытаться интерпретировать следующим образом: 'Он ест яблоки, и будет их есть до тех пор, пока не съест 3 яблока'. Заметим, что в толковании появился, вместе с реальным пределом в виде 3-х яблок, и это неизбежно, СВ, и вообще это не то значение, которое выражается русским НСВ; заметим, что такого предсказания – будет писать, пока не напишет; будет есть, пока не съест – нет в значении НСВ выше. Другой, более приемлемый с точки зрения семантики НСВ вариант осмысления – 'Он ест яблоки, имея целью съесть 3 яблока, а съест ли – неизвестно (с метафизической точки зрения, которая здесь как раз очень важна!)'. И вот такое употребление, хотя и с некоторой натяжкой, с точки зрения семантики НСВ возможно [Mehlig 2008: 273–274]. Оно шероховато и непривычно, поскольку обычно никто не ставит перед собой таких странных целей, поэтому так обычно и не говорят. Однако, как было сказано, в некоторых специфических условиях такая интерпретация становится возможной – тогда, когда определенная «мера», определенный количественный предел задан заранее, например обычаем субъекта: скажем, он каждое утро выпивает чашку кофе или каждое утро пробегает 5 километров. В этом случае можно сказать, хотя это и несколько шероховато: Иван сейчас пьет свою утреннюю чашку кофе / бежит свои ежедневные 5 километров [Mehlig 2008: 273–274] – с той же обычной пресуппозицией, что может сегодня и не выпить эту чашку до конца или, подвернув по пути ногу, пробежать 4 километра вместо 5-ти. «Причина этого в том, что … инкрементальный аргумент, вводимый … местоимением свой, может быть понят как относящийся к такой ситуации, которая происходит часто, более или менее регулярно. Тем самым «размер» сущностей, обозначаемых инкрементальным дополнением, определен заранее» [Mehlig 2008: 274]. Другой вариант предварительной фиксации количественного объекта имеет место в случае, когда спортсмен бежит дистанцию, длина которой определена заранее условиями соревнования: Он сейчас бежит 3 километра (о пятиборце)[14].

8. Вид и определенность / неопределенность объекта действия. Другой неразрывно связанный с семантической спецификой СВ и НД НСВ (и фактически являющийся продолжением рассмотренного выше) вопрос – это вид глагола и определенность или неопределенность его объекта. Употребление СВ во многих случаях предполагает, имплицирует, «наводит» определенность его объекта; при этом определенность вещества или группы предполагает его исчерпанность, = объект включает представление о кванторе общности 'все, весь, целиком'[15]: Иван съел кашу = 'всю определенную кашу, какая была'; Ян накормил детей – определенных детей (определенную группу детей), = John has fed THE children [Wierzbicka 1967: 2242]; В Грозном убиты организаторы теракта 9 мая (РИА «Новости», 24.05.2004) – в норме ='все'[16]. Однако в других случаях значения определенности у объекта СВ не возникает: Ян подарил Марии цветы – неопределенные цветы [Wierzbicka 1967: 2245].

Итак, какие же глаголы предполагают определенность и исчерпанность объекта? Это глаголы в широком смысле предельные (не обязательно имеющие пару НСВ), т. е. такие, которые обозначают действие, которое должно прекратиться, достигнув предела, поскольку исчерпало себя. (При этом не глаголы, обозначающие создание чего-либо.) Теперь, глагол СВ сам по себе обозначает изменение, переход в новое состояние / прекращение прежнего состояния. При этом, поскольку реально изменения постоянно происходят, мы можем в любой момент зафиксировать эти изменения, указав на изменение, которое произошло (как бы сделать фотоснимок события, остановить движение, прервать его и тем самым – парадоксально – его изобразить, изобразить сдвиг в состоянии мира!). (Это как принцип дополнительности в квантовой физике: когда мы с помощью приборов производим измерение, фиксируем картину, движущаяся непрерывная волна превращается в дискретные частицы! В области отражения движения мира в русском языке действует принцип «языковой дополнительности», при этом антиномии «корпускула – волна» в квантовой физике соответствует антиномия «СВ – НСВ»: корпускула – СВ, волна – НСВ.) Непрерывное континуальное постоянное изменение: (НД НСВ) превращается в застывшую картину, изображение изменения2, в изменение2 (СВ). Однако для этого мы должны поставить какой-то ориентир, указать, что именно нового произошло в мире, что было так, а стало этак (не так): Он съел 2 ложки / несколько ложек / немного каши; Он прошел 10 метров; Он прошел мимо дерева; Ян написал 3 письма; Ян уже накормил двух детей (из трех) и т. д. При этом объект в форме родительного падежа имеет значение меры [Падучева 1996: 183], он указывает, что действием «израсходована» некоторая сравнительно небольшая часть объекта: Он выпил воды = немного воды. Теперь, а если никакая «мера» не указана? Употребление СВ тем не менее указывает, что достигнут некоторый качественно новый «рубеж», в случае предельных глаголов по умолчанию – что достигнут «предел», после которого действие исчерпывает себя. Раз не указан эксплицитно некий произвольный рубеж, следовательно, действие достигло «естественного (внутреннего) предела», заложенного в семантике глагола и ситуации, контексте, и завершено, и наступило новое состояние. А это как раз и означает, что действием «израсходованы» все объекты из группы, действие завершено со всеми объектами из группы, со всей массой вещества и т. п., больше не осталось («естественный» предел). Но для того, чтобы было возможно помыслить, что вся группа / масса «истрачена» и т. п., она должна быть выделена из континуума, должны быть очерчены ее границы, а это и означает, что такая группа / масса является определенной.

Теперь, дарить цветы и т. п. – событие другого типа, оно завершается, предел ему кладется не израсходованием цветов, а передачей цветов, моментом перехода их от Яна к Марии. Поэтому здесь СВ не влечет определенность объекта: Он подарил Марии цветы – цветы могут быть как определенные, так и неопределенные при этом если цветы введены в рассмотрение впервые, – неопределенные. В некоторых случаях событие таково, что предложение может пониматься двояко: Петя полил цветы = (1) цветы поливаются одновременно (скажем, они в одном горшке), определенные или неопределенные, предел кладется завершением полива, достижением цели; (2) цветы (скажем, которые растут у Пети на садовом участке) поливаются последовательно: сначала он полил один цветок, затем другой и т. д., полив завершается с исчерпанием всех цветов, когда полит последний цветок – только определенные цветы, = все цветы, которые есть на участке.

Если С В иногда требует определенности, а иногда допускает как определенную, так и неопределенную интерпретацию, то ситуация с НД НСВ является, что неудивительно, противоположной: у НСВ «крен» в сторону неопределенности: в каких-то случаях он требует интерпретировать объект как неопределенный, а в других случаях допускает как неопределенность, так и определенность объекта. Неопределенность требуется в тех случаях, когда действие происходит поочередно с рядом объектов, например: Петя (сейчас, актуально) ест груши, что означает:…съел грушу + съел грушу + съел грушу + ест грушу… Поскольку НД НСВ требует однородности действия, а груши реально разные (каждая груша как определенная, т. е. уникальная, груша отличается от всякой другой груши), то единственным способом обеспечить эту требуемую значением НСВ однородность – это интерпретировать груши как неопределенные. В таком случае каждая съедаемая груша рассматривается не в индивидуальном, а родовом аспекте, как представитель класса, а в этом отношении все груши одинаковые.

Глава 2

Семантические типы глаголов СВ

(в их соотношении с неопределенно-длительными глаголами НСВ)

1. Описанное выше инвариантное значение по-разному «преломляется» в различных с точки зрения лексической семантики глаголах СВ, давая различные с точки зрения специфики обозначаемых «цепочек» [см. Барентсен 1995] и характера противопоставления соотносительным глаголам НСВ типы СВ. При этом выделение различных типов СВ может происходить по разным основаниям и с разной степенью дробности. Здесь грамматическое (строгое и единое, несмотря на трудности с его определением) значение вида взаимодействует с лексической семантикой, которая бесконечно разнообразна, что дает уже не бесконечное, на порядки меньше, чем в лексике, но в десятки раз больше, чем в чистой грамматике, количество лексико-грамматических типов СВ, при этом деление на все более и более мелкие типы может идти вплоть до выделения отдельных своеобразных в отношении реализации инварианта глаголов. Традиционно в исследованиях по виду проводится разграничение между глаголами СВ и НСВ, парными по виду, и способами глагольного действия. Мы далее не будем придерживаться этого во многом слишком искусственного разграничения (которое, впрочем, все более и более «подрывается» в связи с включением в рассмотрение как парных глаголов начала действия / состояния [Гловинская 1982; 2001: 116–117; Падучева 1996: 155–156], ограничительных (делимитативных) глаголов и др.). В конце концов, наличие или отсутствие парного (в том или ином смысле НСВ) зависит от и связано с характером значения СВ, а для этого надо рассмотреть все СВ, не выделяя заранее какие-то из них в особую группу.