Как быть крысой. Искусство интриг и выживания на работе - Йооп Сгрийверс

На следующий день у меня была встреча по поводу раздела имущества с моим директором. Мы все еще обсуждали условия, причем я должен был потерять довольно много.

– Хорошо, Ф., – сказал я, – предположим, П. откажется…

– Неверно, – заметил Ф. – Вы втягиваете себя в переговоры, настраиваетесь на негативные последствия, и все ваши усилия направлены на то, чтобы их избежать. А пусть все идет своим чередом. Что может случиться? Вы заплатите штраф за арендованную машину, вступит в силу пункт договора, более благоприятный для вашего конкурента, вы оставите позади все, что создали, и вам придется начать сначала, имея неприятный привкус во рту? Неужели это действительно так плохо? Смиритесь с этим – и вы увидите, насколько сильнее станете. Более того, я несколько лет был знаком с П. Если он учует ваши страхи, то инстинктивно начнет использовать их. Избавьтесь от страха. Пусть все будет, как будет.

Некоторое время я молчал, впитывая его слова. Он был прав: если боишься проиграть, то ты уже проиграл.

Многие боссы, гуру и другие пустозвоны относятся к политическому маневрированию с пренебрежением. Если вы послушаете их внимательно, то поймете, что в действительности они озабочены любыми негативными последствиями для их бизнеса.

Например, они говорят: в компании, в которой ведутся политические игры, люди постоянно начеку, находятся ли они в офисе, в конференц-зале или на дискуссиях. Что бы они ни сказали или ни сделали – все окрашено подозрительностью. Поэтому, твердят пустозвоны, настоящие вопросы, содержащие важную информацию для менеджмента, никогда не обсуждаются. Все боятся сказать что-то, что может быть использовано против них. Политизация бизнеса, говорят они, разъедает саму структуру и фундамент личных взаимоотношений.

Другие подчеркивают, что вся эта политическая возня лишает людей удовольствия от работы и подрывает отношения с боссом и коллегами. Выражаясь «рафинированным» языком, в результате исчезают мотивация, воодушевление и энергия, необходимые для производства высококачественной продукции и услуг. Политика приводит к снижению оборота, добавочной стоимости и прибыли.

Но некоторые продолжают делать ударение на том, что политика ведет к расколу в войсках, а это, в свою очередь, заканчивается борьбой подразделений друг с другом с применением тактики открытого боя и партизанской войны. Это парализует гибкость, столь необходимую в бизнесе. Люди, разделяющие подобные взгляды, говорят, что политика ведет к дезинтеграции и банкротству.

Однако мы должны отклонить эту точку зрения как неточную и ошибочную. В конце концов, организации являются объединением личностей или групп личностей, которые в исполнении своих целей и интересов зависят друг от друга. Странно, что этот урок, который изложен самым исчерпывающим образом в учебниках и инструкциях по менеджменту организаций, так легко забывается, как только делается первый шаг на «танцевальной площадке» рабочего места.

Срывание масок с лживых историй, преподносимых боссами, гуру и другими пустозвонами, может принести удовлетворение, но гораздо интереснее задаться вопросом: почему они так обеспокоены политикой в компаниях? В компании всегда будут открытые или подпольные политические интриги, но их основное значение состоит в том, принимаются ли они с благодарностью или действуют, как красная тряпка на быка.

Единственное объяснение, которое я могу дать трогательному и ребяческому отрицанию внутренней политической природы организаций, – это упрямая вера в утопический мир, где «благословенны те, кто трудится», а брат никогда не пойдет на брата. Мы не хотим этого, потому и отрицаем его существование. В прошлом утопия была раковой опухолью, обосновавшейся в размышлениях об обществе. В настоящее время она распространилась не только на идеи изменившихся инженеров и экспертов в области организаций, но и на пустопорожнюю болтовню, которая исходит от тех, кто должен отвечать за большие и малые компании, а именно от боссов.

Тут мы обнаруживаем разделение, которое испытали на себе многие. Наблюдается болезненная попытка преодолеть бездну между повседневной корпоративной реальностью и смелыми утопическими идеями нового мира, которые из лучших побуждений представляют нам гуру.

Большинство людей согласятся с этим утверждением: да, я действительно ненавижу плодить жертвы. Они также сделают все возможное, чтобы утром в ванной не оказаться один на один с холодным, недружелюбным отражением в зеркале: злодей, злодей, злодей. Очень жаль, потому что большинству не следует испытывать чувство вины. Так, легкие сожаления.

Позвольте объяснить мне еще кое-что. Во-первых, мы должны решить, кто заслуживает звание жертвы, а кто нет. Безоговорочно принимается то, что жертвами считаются люди, пострадавшие от схода лавин, наводнений, извержения вулканов, морозов и зноя. То же самое справедливо в отношении тех, кто испытал на себе последствия взрывов фабрик, пожаров на нефтеперегонном заводе или крушения самолета, произошедших по вине людей или из-за технических ошибок.

Но есть и третья категория – люди, чьи амбиции, цели, интересы и иногда даже жизни оказались под угрозой в результате решений, сознательно принятых другими людьми, а также последствий этих решений. Являются ли они жертвами? Зависит от ситуации.

В каждодневных разговорах мы часто упоминаем «невинные» и «виновные» жертвы, хотя последних никогда так не называем. Вместо этого мы называем их «неудачниками». Любой, кто пострадал от шахидского взрыва, попал под машину, управляемую пьяным водителем, превратился в пепел из-за халатности владельца кафе или был ограблен уличным хулиганом, имеет полное право считать себя жертвой, так как он никогда не принимал участие в преступлениях и не играл на «поле» преступника.

В этом отношении повседневный язык предельно ясен: вы – жертва. Такой ярлык вызывает к вам симпатию и проявление щедрости со стороны окружающих. Благотворительные концерты, дни памяти и бескорыстная помощь являются примерами того, как вам хотят помочь.

Но можно ли присвоить этот ярлык боссам, коллегам и работодателям компаний? Могут ли они претендовать на помощь, оказываемую жертвам? Пострадали ли они от природных, техногенных катастроф или от безрассудной, неразборчивой, равнодушной, не имеющей оправдания жестокости? Нет. Нет и все! Любой, кто добровольно идет на работу, попадает на ринг, на поле битвы, в бой, на арену и тем самым теряет все права считаться невинной жертвой. С этого момента вы можете выиграть или проиграть. Бой начался, и вы должны развивать и воплощать свою стратегию, чтобы добиться победы. И если вы, желая победить, вынуждены мешать другим, сокрушать амбиции, разбивать мечты, нарушать планы, ломать карьеры, уничтожать людей и не давать им захватить рынок, то так и должно быть

В сражении внутри организации или между организациями существует только одно правило: чтобы стать победителем, уничтожай или хотя бы ограничивай альтернативы другой стороны. Все сводится к одному: или твои интересы, или мои. Каждая компания предана своему бумажнику, и именно данный вид преданности должен выказывать каждый сотрудник.

Но почему так много людей беспокоятся о создании жертв в организациях? Потому что они страдают «жертвянкой» – заразным заболеванием, распространяющимся через менеджмент и организации и достигающим масштабов эпидемии. Люди заболевают, когда находятся на поле битвы и близки к победе. После этого наступает шок, потому что у них нет менталитета победителя.

Вместо этого они заглядывают в широко раскрытые, наполненные слезами глаза проигравшего. Это последнее и самое смертельное оружие, которое может сокрушить даже самого стойкого бойца. В мгновение ока оно делает его слабым и беззащитным, потому что затрагивает такие качества, как сочувствие и широта души, Он больше не может сражаться за свои собственные интересы и бросается защищать интересы слабого.

Достаточно об этой слабости. Если мы в бизнес-плане и графике, собираемся создавать препятствия для других, то не должны испытывать сочувствие к Флоренс Найтингейл[8]. Вместо этого нам следует насладиться опьянением неизбежно приближающейся победы. Давайте никогда больше не путать жертвы и неудачников, не укорять себя за слабость или за то, что стали жертвой.

Не знаю, кому легче: тому, кто согласен с этим утверждением, или тому, кто не согласен.

Первому придется жить с осознанием того, что если этически приемлемые меры не дали должного эффекта, придется использовать меры неприемлемые. А последний будет вынужден жить с осознанием того, что его этические соображения не дали ему сделать больше и тем самым обрекли на проигрыш.

Я восхищаюсь теми мужчинами и женщинами, которые, соблюдая свои интересы, используют умные, дальновидные и хитрые методы, а не теми, которые позволяют взять себя в плен из-за неких высших принципов. Первые берут на себя ответственность и не боятся запачкать руки, даже если считают это проявлением безвкусицы. Конечно, существуют исключения – индивидуумы, которых, казалось бы, не волнуют результаты их действий. Эти исключения страдают эмоциональным аутизмом. Они относятся к коллегам как «плоду, падающему в руки», демонстрируя, что тех можно легко удалить. Но большинство, кажется, знают, как далеко они могут зайти и где проходит грань между приемлемым и неприемлемым поведением. Нашего уважения и восхищения требует то, что под действием обстоятельств они принимают жесткие и хорошо взвешенные решения, хотя испытывают горькую боль сожаления.