Сбежавший тролль - Мэтт Хейг

Тролль-сын схватился за уши головы и попытался приподнять ее с земли, но она была слишком тяжелая.

— А-а-а-а! — завопил Тролль-правый. — Мои ушии-и-и-и!

— Нет, это сделаю я, сынок. Предоставь это мне. — Тролль-папа нагнулся и с трудом оторвал голову от земли. С перерезанной шеи Тролль-правого закапала кровь. — Уу-уфф, ты тяжеленный.

Но в конце концов голову успешно расположили в руках Тролль-папы, и, поскольку Тролль-правый мог видеть, что находится впереди, с его помощью два других тролля нашли обратную дорогу к деревне гораздо быстрее, чем они сделали бы это без него.

— Почему ты не умер? — спросил Тролль-сын. — Почему ты не превратился в камень?

— В камня, — сказал Тролль-папа, пытаясь исправить своего сына. — Почему ты не превратился в камня?

Ответ последовал без промедления:

— До тех пор, пока Тролль-левый жив и кормит наш желудок, я тоже жив. Даже если я за много миль от него. Так оно устроено у двухголовых троллей. И уж поверьте мне, Тролль-левый отлично кормится. — Как будто в доказательство своих слов Тролль-правый громко срыгнул, после чего почмокал губами. — Тушеный кролик, — заявил он, определив вкус. — Сдобренный хорошим глотком зеленичного вина.

Улучшитель

Тролли деревни Троллхельм жили очень близко друг к другу в деревянных домиках, расстояние между которыми обычно было не больше пары шагов. Все эти домики выглядели почти одинаково: у них были низкие крыши, квадратные двери и окна, а в маленьких садиках стояли кроличьи загоны.

В Троллхельме было только два строения, которые отличались от остальных. Одним из них был просторный зал для совещаний, где каждую ночь проходили встречи Совета троллей. Другим — Башня улучшения, которая была расположена на окраине деревни и углублена в лес дальше, чем остальные дома.

Башня улучшения отличалась от других домов по многим признакам. В отличие, например, от дома, в котором жил Тролль-сын, Башня улучшения была не короткой и квадратной, а высокой и круглой, как маяк. Правда, в отличие от маяка, эта башня была скрыта в глубокой темной тени деревьев.

Тролль, который жил в Башне улучшения, отличался от других обитателей Троллхельма так же сильно, как его башня отличалась от других домов. Он был таким же уродливым, как и все, но всеми возможными способами старался замаскировать свое уродство. Прежде всего, его борода была гораздо более ухожена. Одежда, включая длинное пальто, была гораздо более опрятной, а запах от него был значительно более приятный, чем от других троллей, благодаря семи ваннам, которые он принимал каждый божий день. Конечно, он все равно оставался троллем. Его нос был похож на луковицу, его зубы были ужасные, но у него было два глаза и всего одна голова, что по понятиям троллей означало, что он почти что красавец.

Его речь также была гораздо более грамотной, чем речь обычного тролля. Он употреблял слова более правильно, чем остальные обитатели Троллхельма.

Еще одно отличие заключалось в его имени.

Этот тролль был известен другим троллям в деревне вовсе не как Улучшитель-тролль или Тролль-улучшитель. Нет. Его знали как просто Улучшителя. Понимаете, хотя Улучшитель и был троллем, он думал, что он… ну… лучше. И так же думали многие другие тролли. Вот почему, когда дети троллей, достигшие определенного возраста, вели себя плохо, их всегда посылали к Улучшителю для совершенствования.

Тролли не ходят в школу. Они не читают, не пишут и не решают уравнения. Они не проводят половину воскресенья, молясь, чтобы понедельник никогда не наступил. Нет, единственное, чего тролль-ребенок по-настоящему боится, это неделя у Улучшителя. А одна неделя, проведенная у Улучшителя, несравнимо ужаснее, чем все ваши школьные годы, вместе взятые.

Улучшитель же обожал свою работу: он любил исправлять плохие привычки троллей-детей и делать их более человекообразными. Единственная проблема заключалась в том, что в последнее время большинство родителей-троллей стали бояться отсылать своих детей к Улучшителю, как бы ужасно они себя ни вели, из-за нехороших историй, которые они слышали. Если честно, к Улучшителю не посылали ни одного ребенка уже в течение трех месяцев. Именно тогда двух непокорных троллей-близнецов отправили к нему их доведенные до белого каления родители. Это были самые испорченные тролли, которых Улучшитель когда-либо встречал, и ему приходилось применять к ним самые суровые наказания каждый раз, когда они ковыряли в носу, дерзили или играли со вшами, которых находили у себя в волосах. Проблема была в том, что его методы работали слишком хорошо, и родители близнецов были в шоке, когда обнаружили, что их дети превратились в дрожащих от ужаса плакс с никуда не годными нервами, которые, заикаясь от страха, рассказывали о строгих мерах, которые применял к ним Улучшитель. История о пострадавших близнецах быстро разлетелась по деревне, и теперь многие родители ни за что бы не согласились отослать своих детей в Башню улучшения, какими бы испорченными они ни были. Однако в то же время родители не хотели совсем избавляться от Улучшителя — ведь было так удобно иметь возможность стращать своих детей, говоря им: «Если ты не доешь ужин, я тебя отправлю сам-знаешь-куда!» Но очень мало кто из родителей действительно собирался это делать.

Вот почему Улучшитель теперь решил вылезти из своей башни и начать активно убеждать матерей в преимуществах совершенствования.

— Здравствуй, моя дорогая. Ты желаешь чистого тролльчонка, вежливого тролльчонка, грамотно говорящего тролльчонка, тролльчонка, который может убраться дома без лишних напоминаний? Если да, я предлагаю тебе отправить его на недельку в Башню улучшения.

— Ох, я не знаю… То есть, когда я была ребенком, мы таких вещей, как Башня улучшения, не видали, и я нормально выросла. И может, уж лучше гордиться тем, что ты тролль, чем пытаться превратить тролля во что-то, чем он и быть-то никогда не сможет.

Да, Улучшитель внезапно вышел из моды. Ему пришлось посмотреть в лицо фактам и признать, что некоторые родители предпочитали, чтобы их отпрыски были шумными, вонючими и грубыми, нежели чистыми, тихими и — ладно уж — немного нервными. Но сдаваться он не собирался. Все, что ему было нужно, это правильная мама — мама, терпение которой вот-вот готово было лопнуть. И он знал, что сможет склонить такую маму на свою сторону.

Ну, а теперь интересно, кто же станет такой мамой…

Посетитель Тролль-мамы

Сэмюэль не мог заснуть. Его первый день в новой школе был просто катастрофой. И он прекрасно понимал, что нет никаких оснований ожидать, что его второй день там будет хоть немного лучше, особенно если учесть то, что этой ночью он совсем не спал.

Но его мысли бежали с бешеной скоростью. Он не мог перестать думать о том, что там происходит в лесу. Если бы у него не было Марты, подумал он, ему бы, возможно, стоило уйти и жить среди троллей.

«Дети троллей, по крайней мере, не должны ходить в школу, — подумал он. — А если бы они и ходили в школу, там бы точно не было таких выскочек, как Корнелия Мюклебуст».

Он стянул с себя одеяло и подошел к окну, просунув голову между занавесок. Ночь была темной, но он все-таки мог видеть очертания деревьев и их верхушки, зазубренной линией вырисовывающиеся на фоне неба, словно оторванный край бумаги.

Он вдруг понял, почему в начале лета его сестра решила уйти в лес. Было так легко представить, что жизнь, которую ты не можешь ни увидеть, ни услышать, жизнь за деревьями, способна предложить нечто большее.

Но если бы он мог увидеть Тролль-сына и Тролль-папу, которые безуспешно охотились на кроликов, или ощутить пустоту в их желудках, он бы, возможно, уже не так хотел поменяться с ними местами.

Но он не мог увидеть или почувствовать все это, точно так же, как не мог знать, что ровно в этот момент — в десять минут третьего утра, согласно часам Сэмюэля, — один тролль в длинном пальто выходил из своей башни на краю Троллхельма, собираясь нанести визит Тролль-маме.

Нет, Сэмюэль не мог увидеть Улучшителя в этом темном лесу — точно так же, как вы не можете увидеть фигуру Улучшителя в черных чернилах, составляющих эти слова. Но это не сделало стук в дверь Тролль-мамы менее реальным.

— Ох, кого это принесло, хотела б я знать, — сказала она. — Мы ж никого не ждем, да, Тролль-дочка? Это небось эти два болвана притащились, опять без кроликов!

Она на ощупь пробралась к двери.

— Я иду… Я иду…

Разумеется, открыв дверь, она не смогла увидеть, кто стоит на пороге, потому что у нее не было глаза. Но на запах неизвестный посетитель был очень приятен, и перед тем, как заговорить, он выдержал паузу — очень уместную и учтивую, по ее мнению.

— Здравствуй, Тролль-мама, — произнес он наконец таким чистым и звонким голосом, что он прозвучал почти как человеческий.