Каждый мародер желает знать… - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Там папа! И братья! — в голосе девушки снова появились истерические нотки.
— Тссс! — Натаха осторожно приобняла ее за плечи. — Мы тебя не обидим, правда.
Плечи девушки обмякли. На глаза навернулись слезы. Она всхлипнула. Потом вдруг внезапно громко разрыдалась, уткнувшись в натахино плечо.
— Эй вы! — любопытная женщина, которая чуть раньше разглядывала нас в окно, теперь высунулась в дверь. — Ну-ка живо сюда топайте! Еще в перестрелку попадете, топчутся они…
Натаха подтолкнула девушку к калитке. Плечи Греты вздрагивали, плакать она не перестала. Но шла, не сопротивляясь. Женщина пропустила нас в полумрак прихожей, еще раз высунулась наружу, огляделась, потом захлопнула дверь и закрыла на задвижку. Схватила с лавки явно подготовленное большое полотенце.
— Давай-ка я тебя укутаю, деточка, а то простудишься! — она распахнула объятия и накинула на Грету полотенце. Мы с Натахой, ясное дело, такой чести не удостоились, впрочем я был не в обиде.
— А что случилось-то, Грета? — спросила Натаха, проходя следом за женщиной в гостиную.
— Папа думал, что они вчера придут, — девушка всхлипнула. — Окна все загородить приказал. Люди какие-то пришли. Мы всю ночь не спали и боялись. Они топали, вооруженные все. Сегодня уже думали, что может не придут. Но потом все началось внезапно. Бабахнуло, дверь снесло, потом стрельба началась. Мама меня в подвал отправила с малым и ушла. А потом туда же нянька прибежала, зареванная вся, ничего толком сказать не может. Ну, я пошла наверх, посмотреть, как там. А тут они. Мне руки вывернули и поволокли наружу. Опять стрелять начали. На втором этаже пожар. А потом на причале в того, кто меня держал, пуля попала, ну я и сиганула вниз, не глядя.
Девушка порывисто вздохнула и посмотрела на меня.
— Так они в дом, получается, ворвались? — спросила Натаха.
— Так дверь-то сразу выбили, еще в самом начале, — сказала Грета. — Не знаю я, не понимаю… Там везде были тела, вперемешку, папины наемники и дядины. Вроде меня утащили, потому что папины первый этаж начали отбивать.
— А из-за чего все началось? — спросил я.
— Не знаю, — девушка сгорбила плечи. — Дядя Ганс никогда вообще интереса к пивоварне не проявлял. А когда дед погиб… Вдруг как с цепи сорвался. Они сначала ругались за закрытыми дверями. Потом он ушел, и его неделю видно не было. А потом вот так… Не знаю, что теперь делать.
— А ничего не делать, — сказала сердобольная хозяйка дома. — Чаю вот горячего попей. С конфетками. Мужики воюют, а мы ждем. Так всегда было заведено.
Тут я впервые присмотрелся к женщине внимательнее. Она была высокая, ростом разве что немного ниже Натахи. Зато значительно шире. Голова повязана платком, одета в длинное серое платье. На шее — нитка крупных красных бус. На вид — типичная такая бой-баба, которой до всего есть дело. Впрочем, сейчас она оказалась более, чем к месту.
— Они из-за каких-то монет поругались, — глаза Греты вдруг снова заблестели от слез. — Прямо на похоронах деда. Дядя Ганс кричал, что если папа не отдаст монеты, то он у него все заберет. Что пивоварня ему даром не нужна, только монеты какие-то. Но если ему их не отдадут, то он тут все сравняет с землей, а завод Ворсиным подарит. Или вообще взорвет. А папа говорил, что знать ничего ни про какие монеты не знает, и что это Юрий какой-то его с панталыку сбил, и мозги у него теперь набекрень. Не знаю, что за монеты они там не поделили… Мамочка…
Девушка снова зарыдала. Мы с Натахой переглянулись.
— У Юрия случайно фамилия не Матонин? — спросил я.
— Не знаю я… — сквозь слезы прорыдала девушка. — Если бы я знала, что за монеты, то сама бы их дяде Гансу отдала. А теперь может уже и папу убили, и маму. И братьев…
— Ну-ну, не плачь, детка, — женщина снова обняла Грету и зло зыркнула на меня. — Что привязались к девчонке, не видите, ей и так несладко пришлось!
— Да мы вроде… — начал оправдываться я, но замолчал. Все-таки, есть какая-то магия в таких вот бойцовых тетках. Смотрит на тебя, а ты уже мысленно перебираешь недавние события и прикидываешь, где накосячил, и за что надо срочно извиняться и оправдываться. — Натаха, пойдем, наверное. Грета явно в безопасности, а у нас с тобой еще куча дел.
— Ага, — немедленно отозвалась Натаха и сделала шаг к двери. — Вы же позаботитесь о девочке?
— Да уж на улицу не выгоню точно! — женщина уперла руки в бока, принимая еще более бойцовскую позу. Засада, блин. Реально же, нигде не накосячил! Девочку вот из-под обстрела вытащил. А все равно чувствую себя как нашкодивший первоклассник. Никакой защиты от них нет. Я бочком протиснулся к двери. Грета проводила меня испуганным взглядом. Ну ладно, вроде она в хороших руках. Эта тетка ее никому без боя не отдаст. Ну, если она сама не работает на Юрия Матонина какого-нибудь. Но если в каждом случайном встречном видеть врага, то так и с ума можно сойти.
— А что у нас за срочные дела? — спросила Натаха, когда мы вышли за ограду.
— Да никаких теперь дел, что уж, — я хмыкнул. — Но просто сидеть дома у этой дамы — тоже так себе развлечение.
— Интересно, Ганс ищет те самые монеты? — спросила Натаха.
— Ага, я тоже об этом подумал, — я кивнул. — Только что-то не похоже, что он собирается их выкупать…
— Может быть, это какие-то другие монеты? — Натаха пожала плечами.
— И другой Юрий, ага, — буркнул я. — В любом случае, Крюгеры сейчас выглядят крайне сомнительными покупателями.
Как будто иллюстрируя мои слова в стороне особняка Крюгеров снова застрекотал пулемет. Мы, не сговариваясь, свернули в сторону Толкучего рынка.
Уже издалека стало понятно, что там тоже сегодня базарный день не задался. На здоровенной бочке, гордо подбоченясь одной рукой и положив другую руку на дробовик, стоял Вахопулов. И горячо вещал что-то собравшейся перед
