Счастье для всех - Дмитрий Силлов

– Он идет, – сказал Мальтиец, и Барбридж, отвлекшись от своих мыслей, посмотрел в конец улицы.

Это действительно был Рэд Шухарт. Сталкер шел быстро, как человек, опаздывающий на работу или на свидание с любимой. Или как тот, кому до зарезу необходимо закончить какое-то очень важное дело.

Шухарт поравнялся с телефонной будкой, быстро огляделся по сторонам, после чего, убедившись, что за ним никто не наблюдает, навалился плечом на проржавевший остов. Будка покачнулась и завалилась на бок.

– Понятно, – криво усмехнулся Барбридж. – Больше тебе не нужен схрон, Рыжий. Это правильно. На том свете он тебе точно не понадобится.

Присев на корточки, Шухарт принялся копаться в земле.

Стервятник приник к автомату и прицелился. Мальтиец ждал, жуя травинку, но очереди так и не последовало.

– В чем дело, босс? – поинтересовался Креон.

– Так не пойдет, – сказал Барбридж, вставая на ноги. – Перед этим я хочу увидеть его глаза.

– Плохая идея, – покачал головой Мальтиец. – В таких людей, как он, лучше стрелять издали.

– Может, ты и прав, – дернул щекой Стервятник.

Никому он не признался бы, что самый большой ужас в своей жизни пережил, когда увидел глаза Шухарта в «Боржче». Это не сталкер, это сама Зона глянула прямо в душу Барбриджу. И сейчас он понял – просто убить сталкера мало. Нужно увидеть эти глаза еще раз, а потом просто нажать на спуск. И тогда можно будет жить снова, зная, что раз и навсегда убил свой страх перед этим человеком… и перед Зоной. А потом можно уехать. Далеко, очень далеко. Уехать и все забыть. Да, надо сделать именно так. Потому что по-другому забыть не получится.

– Может, ты и прав, – повторил Барбридж. Потом пнул ногой гнилую дверь и направился к человеку, который все еще сидел на корточках возле поваленной телефонной будки.

Верный телохранитель Стервятника выплюнул травинку, подумал немного, смачно сплюнул еще раз и сунул в кобуру свой «Commander». Совершив это нехитрое действие, Креон Мальтиец вышел в ту же дверь, но пошел не вслед за Барбриджем, а обогнул бензоколонку и направился в противоположную сторону.

Что будет дальше с Барбриджем и Шухартом, его уже не интересовало. Нормальному сталкеру, думающему о будущем, нет дела до прошлого. После того как у босса отросли ноги, в нем самом что-то сломалось. Будто проржавел и развалился пополам стальной стержень, благодаря которому старик создал и держал в кулаке «воскресную школу», тайную сталкерскую артель, два года успешно работавшую под носом у полиции и ООНовцев. А сейчас Стервятник резко и, похоже, бесповоротно съехал с катушек, в связи с чем Мальтийцу предстояло сделать очень много важных дел. Надо было вернуться в Рексополис и поскорее сняться с насиженного места, пока их не накрыли армейские патрули. При этом по пути нужно успеть заскочить к Динке и сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. И как только все они окажутся вне досягаемости армейских патрулей, необходимо будет срочно прикинуть с ребятами, чем заниматься дальше, и решить, кто бы мог заменить Барбриджа, возглавив обученную и хорошо вооруженную сталкерскую группировку.

– Потерял чего, Рыжий?

– Не называй меня так, – не оборачиваясь, сказал Шухарт. – Не люблю.

– Мне, знаешь ли, плевать, что ты любишь, а что нет, – сказал Барбридж, направив ствол автомата в спину сталкера. – Я вот сына любил. А теперь от него только черное пятно осталось. Из-за тебя. Так что пришло время заплатить, Рыжий.

– И откуда же ты знаешь, что от него осталось? – усмехнулся Рэдрик, медленно поднимаясь на ноги и так же медленно поворачиваясь. Если Стервятник говорит так нагло, значит, имеет на то основания. Поэтому резких движений делать не стоит.

– Я знаю, – сказал Барбридж, кусая губы. – И ты знаешь. Я многих «отмычек» туда отвел. Отбросов, не стоящих доброго слова. Только вот перед тем, как нафаршировать тебя свинцом, я спросить хочу. Почему Арчи? Почему мой мальчик, крепкий, красивый, образованный, а не какой-нибудь двуногий кусок мяса, которых в Хармонте пруд пруди? Почему он?

– А почему бы и нет? – усмехнулся Шухарт. – У этих двуногих кусков мяса, как ты выражаешься, тоже есть родители.

Барбридж скрипнул зубами. Его указательный палец уже выбрал половину слабины спускового крючка, оставалось только взглянуть в глаза Рыжему и додавить вторую половину…

– Хотя знаешь, не только поэтому, – добавил Рэдрик. – Меня все просили, всё ваше семейство. Ты упрашивал сходить к Золотому Шару и вернуть тебе ноги. Арчи просил взять его с собой в Зону. Динка твоя тоже желание высказала, только не скажу, какое именно – хватит с тебя смерти Артура. Так что я уважил всю твою семью, и грех тебе, Стервятник, на меня обижаться.

…Посмотреть в глаза… Просто глянуть – и двинуть пальцем. И все закончится. И можно уходить. И забыть…

Человек обычно чувствует опасность, такое уж он животное. Наверно, потому и выжили волосатые предки в первобытных лесах, что чуйка у них была лучше, чем у тех, кто на них охотился. Но Барбридж все-таки пересилил внутренний голос и поднял глаза.

И увидел Зону.

Но не серый туман, что плавал в глазах живых мертвецов, шатающихся возле домов, где они когда-то жили, а спокойные, равнодушные глаза сталкера, которому эта Зона покорилась и чье единственное желание выполнила беспрекословно. Этого человека, спокойно стоящего перед ним, вырастила Зона, закалила до немыслимой твердости, сделала своей неотъемлемой частью… А однажды сталкер нашел сердце Зоны и заставил его биться так, как он того пожелал. Никто не мог ее заставить. Все, дошедшие до Золотого Шара, только просили, а Зона играла с ними, как кошка с мышатами. Захочет – сожрет, захочет – отпустит. Изредка под настроение, когда сытая, может, даже позволит подобрать крошки возле своей миски. А Шухарт пришел и заставил. И сейчас в его глазах тоже отражалась Зона, но не так, как у тех, в баре, умерших и вернувшихся. По-другому. Сила там была. Настоящая сила, от которой на лбу выступает испарина, дрожат колени и подкашиваются новые, крепкие ноги…

Рэдрик сам не понял, с чего это старика Барбриджа так накрыло. Стоит, трясется, того и гляди пальцем шевельнет, а там и до беды недалеко.

Шухарт плавно ушел с линии выстрела, сделал скользящий шаг вперед, протянул руку и рванул автомат на себя, готовый тут же отпустить ствол, если старик невзначай дожмет слабину спуска.

Но выстрела не последовало, и «Томми ган» оказался в руках сталкера. Следующим порывом Рэдрика было треснуть старика прикладом в переносицу, а после дать контрольный в голову или, лучше, добить кастетом, чтоб не привлекать лишнего внимания. Но потом он передумал. Отсоединил барабанный диск и швырнул его в одну сторону, автомат полетел в другую. Так спокойнее будет. И как это он проворонил момент, когда старый хрыч зашел ему за спину? Увлекся разглядыванием изрядно отсыревших документов на имя Боба с дурацкой фамилией. И на старуху бывает проруха, как говорил покойный Кирилл Панов.

Увидев занесенный приклад, Барбридж инстинктивно прикрыл глаза. Но удара не последовало. Старик постоял немного и рискнул осторожно приподнять веки.

Шухарт деловито рассовывал по карманам содержимое своего схрона. От взгляда Барбриджа не укрылась рукоять пистолета, торчащая из-за пояса сталкера.

– Ты меня убить хотел, – сказал Барбридж.

– Хотел, – не стал спорить Рэдрик. – Но не убил ведь. Причем это уже во второй раз. Так что давай на этом разойдемся, Стервятник. Навсегда. Потому что в третий раз я могу не сдержаться.

Сказав это, Шухарт немного подумал, вытащил из-за пояса «Кольт» и протянул его Барбриджу.

– Забирай, – сказал сталкер. – Этот пистолет Арчи спёр у тебя, и получается, это все, что осталось от твоего сына. Не думай о парне плохо. Он взял его, чтоб в случае чего не мучиться.

– Зачем? – спросил Стервятник, принимая неожиданный подарок.

– Мой «Кольт» за два года проржавел насквозь и никуда не годится, но я думаю, что твой пистолет тебе сейчас нужнее, – сказал Шухарт. – Просто я тоже знаю, что такое терять детей. И не пытайся выстрелить мне в спину, он не заряжен.

Потом Рэд повернулся и быстрым шагом направился в сторону свалки. Правда, сделав десяток шагов, остановился, обернулся было, словно хотел еще что-то сказать, но передумал и через несколько минут скрылся в густом кустарнике.

На улицах Хармонта царило смятение. Те, кто не пошел на площадь митинговать возле здания мэрии, спешно собирали пожитки и, кто в одиночку, а кто целыми семьями, шли, бежали, ехали к границам города, надеясь успеть вовремя покинуть насиженные места.

Но их ждало разочарование.

Там, где еще не был возведено заграждение с колючей проволокой и сторожевыми вышками, дорогу перегораживали наскоро сколоченные рогатки. За ними маячили армейские броневики, ощетинившиеся крупнокалиберными пулеметами, и люди в защитной униформе с автоматическими винтовками в руках.