НЛО из Грачёвки (Сборник) - Виталий Пищенко

— Ух ты! — охнул он и затеребил Левку. — Видел!

— Что? — Левка никак не мог оторваться от заинтересовавшего его зрелища.

— Ну, вода вспыхнула… Вон, опять! Смотри, смотри!

— М-м… планктон…

— Все-то ты знаешь… — разочарованно буркнул Пашка.

Прозаический Левкин ответ отвлек его от раздумий, и тут же в Русакове проснулась обычная жажда деятельности.

— Ну, чего стоим? — забеспокоился Пашка. — Все же готово! Ныряем! Чего ждете?

— Нет, ты заметил, Тихон, — задумчиво начал Левка, — опять море. На полюс летели — ныряли. В саванну собирались — на море попали. Сегодня снова…

— Да-а… — подыграл Тихон, — что-то у нашего пилота компас сбился.

— Ладно вам, — неожиданно смутился Павел. — На глобус вон посмотрите. Земли-то кот наплакал. Море одно… Поехали, ну!

— Ладно, — Тихон уселся поудобнее, — поехали, так поехали… Хорошо хоть не в полушубках и без рукавиц, как в прошлый раз.

2

Власть над расстоянием, подаренная им тарелкой, поначалу опьянила ребят. Возможность увидеть восход Солнца с вершин Гималайских гор, почувствовать на лице прикосновение влажной ладони пассата, услышать таинственный голос джунглей заставляла их вновь и вновь лихорадочно поворачивать глобус. На клавише прокола пространства, как озабоченно шутил Левка, вот-вот должны были появиться вмятины. Казалось, что конца не будет этому калейдоскопу зрелищ. Горы сменялись тундрой, коралловые рифы — полюсами, пустыни — океанами… Школьный библиотекарь не узнавала друзей. Каждое утро она заставала смертельно уставшую троицу у стеллажей с книгами. Разговоры велись по-военному коротко: «В Детской энциклопедии смотрел?» «В Большой должно быть!» «Хейердал там был»… «Гржимек описывал такую!»

Однажды Левка, примчавшись к Тихону, застал его зубрящим английский язык.

— Вовремя ты… — вместо приветствия сказал Тихон. — Переведи: «Как пройти на озеро Лох-Несс?»

Развалившийся на диване Пашка усердно читал красочный том «Человек и океан».

— Да-а… — покачал головой ошарашенный Лев. — Увидела бы мама…

Но уже через несколько дней ребята пришли к неожиданному выводу. Земля, казавшаяся невероятно огромной из окна грачевской школы, на самом деле оказалась маленькой и к тому же чертовски населенной. Прерии, где когда-то скакал жуткий всадник без головы, были распаханы. Героям Жюля Верна, отправься они сегодня в путешествие, пришлось бы переезжать из города в город, заполняя при этом кучу официальных бумаг. Там, где совсем недавно экипаж знаменитого «Кон-Тики» видел лишь бесконечные волны, проходили военные учения. В кратеры вулканов спускались ученые, по морям один за другим шли корабли, в небе летели самолеты… Терра инкогнита больше не существовала. Появляться же в людных местах ребята по вполне понятным причинам не рисковали. Однажды Левка, пытаясь посадить тарелку на безлюдный — по карте — берег Ледовитого океана, едва не налетел на буровую вышку.

— Ну, кто бы мог подумать!.. — оправдывался он.

Тогда и решили летать только в заведомо безлюдные места, за исключением особых случаев — вдруг кому-нибудь понадобится помощь. Кроме того, Лев предложил все «результаты исследований» регулярно посылать ученым. Тихон и Пашка согласились с ним без особого энтузиазма. Пашка сильно сомневался в своих способностях внести вклад в научные изыскания, да и вообще он был сторонником конкретных действий. Тихона же все чаще и чаще одолевал все тот же вопрос «Зачем?», который он не то услышал, не то почувствовал ночью под Грачевкой. Почему ты поступил так, а не иначе? Что последует за твоим поступком? Прав ли ты?

3

Тарелка медленно погружалась. Желтый сноп света от мотоциклетной фары, которую держал Тихон, упирался в такую черную, такую непроглядную темноту, что по спинам ребят время от времени пробегал озноб.

Пашка задержал тарелку там, где пологое дно океана крутым обрывом проваливалось в бездну. Странные, покрытые коростами ила и водорослей обломки привлекали внимание ребят.

— Самолет! — первым догадался Тихон.

— Точно, — согласился Павел. — Не дотянули до берега. И давно, похоже, лежит. Наверное, с войны…

Внезапно из зарослей чуть колышущихся водорослей, оттуда, где когда-то была кабина пилотов, вытянулось похожее на капроновый чулок тело. Какая-то осатанелая, лютая злоба была в полыхнувших глазах, в ощеренной змеиной пасти. Тихон успел заметить, что вместо ноздрей у омерзительной твари были какие-то трубчатые выросты.

Выкрикнув что-то нечленораздельное, Пашка сбил фару и аккумулятор, повалил Левку и ударился головой в купол. Тарелка ухнула вниз.

— Ну и тварь… — только и смог выдавить Тихон.

— Мурена это… — тихо сказал Левка. — Зубы у нее, говорят, ядовитые. То ли от природы, то ли просто трупный яд…

— Нап-пугала, зараза, — все еще не пришедший в себя Пашка перебрался к пульту. — Фотоаппарат приготовь, — набросился он на Левку. — Исследователь!

Левка послушно открыл футляр отцовского «3енита».

— Темно, — объявил он, озабоченно глядя на экспонометр.

— Так описывай, — посоветовал Тихон, скручивавший оборванные Пашкой провода. — Даррелл, вон, любое животное описать может.

— Так то Даррелл, — пробормотал Левка.

Следующие минуты принесли Льву новое огорчение: он не сумел узнать крупную туполобую рыбу с сине-золотистыми плавниками.

— Так и запиши: «Встретил рыбу, которую в нашем магазине не продавали», — ехидно посоветовал Пашка. — Ученые будут страшно довольны.

На Левкино счастье вскоре к куполу тарелки присосалась каракатица. Оценивающе глядя на ребят похожими на человеческие глазами, она опускалась вместе с тарелкой, не реагируя на Левкину суету с фотоаппаратом. Воспрянувший духом Лев начал было делиться своими познаниями в биологии головоногих, но Пашка его не слушал.

— И чего прицепилась, — бормотал он, поглядывая на непрошеную пассажирку и стараясь развернуть тарелку так, чтобы струя воды смыла каракатицу. — Глазищи противные…

— В дно не врежься, — прервал излияния Павла Тихон.

Пашка уменьшил скорость, и вовремя: через несколько минут снизу взметнулось облако мути, и тарелка плотно села на грунт. Когда же вода вновь посветлела, каракатицы, к Пашкиной радости, уже не было.

Луч света выхватил из тьмы рыбу, похожую на камбалу. Лежа на дне, она следила за тарелкой флюоресцирующими глазами. Что-то в странной технике ей не понравилось, и, волнообразно помахивая плавниками, рыба скользнула в темноту.

— Интересно, зачем ей глаза на таких глубинах, — удивился Павел. — Ведь тьма же кругом, Как она называется, ты, конечно, тоже не знаешь? — злорадно осведомился он у Левки.

Тот удрученно молчал.

— Да, брат, — продолжал измываться над ним Пашка, страшно довольный тем, что вечный отличник Вольский сел в лужу. — Оказывается, для научных исследований неполное, среднее образование… того… не подходит!

— Погодите-ка, — заговорил Тихон, прижимая фару к самому куполу. — Черт, не вижу. Пашка, давай ближе…

Из темноты внезапно возник блестевший сталью цилиндр. За ним в полумраке виднелся еще один. Черные латинские буквы змеились в струях сдвинутой тарелкой воды.

— Батюшки, — простодушно удивился Левка. — Это еще откуда? Ну-ка, что там написано? Подрули… «Опасно!» на трех языках… Радио… Ого! Сматываемся отсюда! Быстро! Это же надо! — возмущался он, пока Пашка уводил тарелку от опасного места. — И тут помойка! Радиоактивные отходы! Ишь куда догадались… Ну, кому вот в голову такое могло прийти?

Тихон пожал плечами. Пашка тяжело вздохнул. Он давно простил океану и мурену, и всех каракатиц, но чувствовал, что океан никогда не простит людей за один-единственный такой вот цилиндр.

…Всю обратную дорогу Пашка ехидно уточнял у Вольского, какова научная ценность их экспедиции. Лев лениво отругивался. Сосредоточенно обдумывающий что-то Тихон молчал.

4

Поздно вечером Волков заглянул в лабораторию.

— Я к Савельеву. Опять вызывает. Дежурка внизу? — поинтересовался он. Получив утвердительный ответ, осмотрел сотрудников:

— Хватит на сегодня, расходитесь. Кто дежурит?

— Я, Константин Тимофеевич, — с готовностью отозвался Игорь.

— Повнимательнее. Если что… Держи в курсе.

Волков ушел, в лаборатории еще долго стояла тишина, нарушаемая лишь шарканьем ног Игоря, слонявшегося по проходу между столами. Сцепив руки за спиной и ссутулясь, а оттого потеряв свой вечно вызывающий вид, аспирант бродил по истертым плахам купеческого пола, стараясь наступать на вылезшие от времени сучки. За окном давно уже стемнело, но никто не расходился.

— Устал шеф, — нарушил молчание Сеня.