Супружеские пары - Джон Апдайк

— Что за гадости ты говоришь этой милочке, Роджер! — запротестовала Джанет. — А наши чудесные церкви, старые дома, болота, несравненный пляж! По-моему, наш городок — самый лучший из всех простых городков Америки! — Она так воодушевилась, что не обращала внимания на Гарольда Литтл-Смита, растиравшего кончиком пальца одну капельку воды у нее на плечах за другой.

— Может, вам дать полотенце? — взревел Фрэнк Эпплби.

Появилась баранья нога и тушеные овощи. Хозяин дома поднялся и стал резать мясо. Его руки с длинными полированными ногтями двигались так искусно, словно он долго учился этой манипуляции по учебнику: короткий первый надрез, длинный второй вдоль скрытой мякотью кости, вертикальные надрезы, превращающие блюдо в лепестки — по два на каждую тарелку. Тарелки передавали вдоль стола Би, та накладывала горошек, миниатюрные картофелины, мятное желе. Простая деревенская пища, решила Фокси. Они с Кеном прожили шесть лет в Кембридже и привыкли к сложным блюдам: венгерскому гуляшу, чесночным салатам, утке под пряным соусом и прочим деликатесам. В компании этих малоискушенных едоков Фокси сама могла бы стать деликатесом, принцессой стола. Фрэнку Эпплби было поручено откупорить две бутылки бордо из местного магазина вин, и он дважды обошел стол, сначала наполнив бокалы дамам, потом мужчинам. В Кембридже кьянти передавали из рук в руки без лишних церемоний.

Фредди Торн предложил тост:

— За наших отважных ребят с затонувшей лодки!

— Это мерзко, Фредди! — упрекнула его Марсия Литтл-Смит.

— Действительно, Фредди, — поддержала ее Джанет. Фредди пожал плечами.

— Тост от сердца. Можете за него не пить. Меа culpa. Фокси почувствовала, что он привык к осуждению, даже наслаждается им, как подтверждением грозного диагноза. Осуждение Фредди сплачивало остальных, превращалось для них в род вывески: «супруги, терпящие Фредди Торна». Фокси с любопытством покосилась на жену Торна, та догадалась, что ее разглядывают, и подняла глаза. Они оказались бледно-зелеными, немного выпуклыми, как у римского скульптурного портрета. Фокси решила, что она высечена из необычайно прочного материала, раз брак не оставил на ней шрамов.

— Думаю, Фредди, ты сказал это несерьезно, — не успокаивалась Джанет. Или ты радуешься, что это случилось с ними, а не с тобой?

— Очень проницательно. Не со мной одним, а со всеми нами. Все мы счастливо избежали смерти. Я с ней играл и выиграл. Я заплатил долг Господу и дяде Сэму.

— Ты сидел сиднем и читал японскую порнографию, — поддел его Гарольд.

Фредди так удивился, что скривил бесформенный рот.

— Разве я один такой? А то мы не наслушались про тебя и твоих гейш! Недокормленные бедняжки все как одна готовы были тебе отдаться за пачку сигарет и полбутылки виски.

Бутылочно-зеленые глаза жены смотрели на Фредди равнодушно, как на чужого мужа.

— Любопытно все-таки, о чем они думали в последнюю минуту, — гнул свое Фредди, черпая в презрении собеседников силы, пытаясь не захлебнуться в их негодовании. — Когда сходят с ума приборы, лопаются одна за другой трубы… О матерях, о звездно-полосатом флаге? Об Иисусе Христе? Или о том, как в последний раз трахались?

Мужчины за столом топили его речи в молчании.

— Что особенно трогательно, — подала голос Би Герин, — так это название вспомогательного корабля… Я не ошиблась в терминологии?

— Не ошиблась, — подбодрил ее муж.

— Ведь он назывался «Жаворонок»! И все утро этот «Жаворонок» звал подлодку, кружил над местом погружения… Наверное, снизу, из глубины, поверхность океана похожа на небо. Ответ так и не прозвучал. Бедный «Жаворонок»!

— Слишком много воды, бедная Офелия, — процитировал Фрэнк Эпплби, вставая. — Предлагаю, тост: за Уитменов, новую пару в нашей компании!

— За Уитменов! — подхватил Роджер Герин, хмуря брови.

— Пусть вас надолго хватит на уплату наших налогов, таких высоких и бесполезных.

— Слушайте, слушайте! — крикнул Литтл-Смит. — EcouleA.

— Спасибо, — выдавила Фокси, краснея и борясь с новой волной тошноты. Она поспешно отложила вилку. Баранина оказалась недожаренной.

Литтл-Смит не собирался позволять Кену сидеть спокойно.

— В чем заключается работа биохимика? — спросил он.

— У меня много обязанностей. Главная — изучение фотосинтеза. Раньше я кромсал морских звезд на маленькие тонкие кусочки и исследовал их обменные процессы.

Джанет Эпплби снова наклонилась к нему, поднося кремовые груди к теплому свету свечей, и спросила:

— Они способны выживать плоскими, в двух измерениях?

Несмотря на приступ тошноты, Фокси заметила, что ее муж уже превратился в объект флирта. Кен благодарно рассмеялся.

— Увы, нет. Они умирают. В этом главная проблема моей профессии: жизнь не терпит анализа.

— Биохимия — это очень сложно? — поинтересовалась Би.

— Чрезвычайно. Просто невероятно. Это полезно было бы понять умным теологам: с такими фактами на руках они живо заставили бы нас снова уверовать в Бога.

Джанет не могла позволить, чтобы Би ее оттеснила.

— Кстати, — обратилась она ко всем сразу, — чего это старый папа Иоанн снова к нам привязался? Он ведет себя так, словно его избрали всеобщим голосованием.

— А мне он нравится, — признался Гарольд. — Je Iadore.

— Тебе и Хрущев нравится, — ввернула Джанет.!

— Мне вообще нравятся старики. Иногда они становятся отпетыми мерзавцами: ведь им нечего терять. Только младенцы и старые мерзавцы могут быть самими собой.

— Я пыталась прочесть энциклику «Pacem in Terris», — пожаловалась Джанет. — Скучно, как документ ООН.

— Эй, Роджер, — позвал Фредди, обдав Фокси мясным запахом, — согласись, здорово этот?.. не помню, как его, наподдал Чомбе в Конго! Только негр знает, где у другого негра главная болевая точка.

— По-моему, сложность, о которой вы говорите, — сказала Би Кену, — это просто замечательно! Я, например, тоже не хочу, чтобы меня понимали.

— К счастью, жизнь в биологическом царстве течет по одним и тем же законам, — сказал Кен. — Что в пачке дрожжей, что у вас внутри. Разложение глюкозы и образование кислот — стандартный восьмиступенчатый процесс.

— Фокси все реже слышала от него такие слова; раньше ему ничего не стоило пуститься в рассуждения о «биологическом царстве». Кого, интересно, он считает царем?

— Господи, — простонала Би, — иногда я действительно чувствую себя заплесневевшей.

Не обращая внимания на недовольную мину Роджера, Фредди продолжал:

— Беда Хаммершельда в том, что он был похож на нас с тобой, Роджер: такой же славный малый.

— Дорогой! — окликнула Марсия Литтл-Смит мужа, — Кто тебе мешает быть старым мерзавцем? Уж не я ли?

— Вообще-то, Хасс, ты, по-моему, больше смахиваешь на Бертрана Рассела местного масштаба, — сказал Фрэнк Эпплби.

— Я бы сказал, что на Швейцера, — не согласился Фредди Торн.

— Между прочим, я серьезно. — Смит задрал раздвоенный нос, как самоуверенный крот. — Взгляните на Кеннеди. Внутри у этого робота что-то сидит, но не решается выйти наружу — молодость мешает. Его бы сразу распяли.

— Давайте лучше обсудим последние новости, — предложила Джанет Эпплби. — Что мы все о людях, да о людях? Пока Фрэнк штудирует Шекспира, я шуршу газетами. Объясните, зачем Египту объединяться с другими арабскими странами? Они никак забыли, что между ними Израиль? Это как мы и Аляска.

— Я тебя обожаю, Джанет! — Би помахала ей рукой у Кена перед носом. Мы рассуждаем одинаково.

— Какие это страны? — сказал Гарольд. — Так, филиалы «Стандард ойл». Lhuile etandarde.

— Лучше побалуй нас Шекспиром, Фрэнк, — попросил Фредди.

— На мачтах пузырились паруса, от похоти ветров беременея… «Сон в летнюю ночь». Как вам образ? Я твержу это про себя уже несколько дней: От похоти ветров беременея…

Фрэнк встал и налил вино в несколько бокалов. Фокси накрыла свой бокал ладонью. Фредди Торн сказал ей в самое ухо:

— Нет аппетита? Живот?

— Нет, серьезно, — говорил Роджер Герин над другим ее ухом, — на вашем месте я бы без колебаний позвал Хейнема. Пусть хотя бы оценит объем работ. Он очень основательно работает. Он, например, один из немногих подрядчиков, которые не экономят на стенной штукатурке. Конечно, у нас он работал очень долго, зато с какой любовью! Реставрация — его сильная сторона.

— И вообще, очень милый старомодный человек, — добавила Би.

— Как бы вам не пожалеть, — предостерег Фредди Торн.

— Еще он мог бы насыпать вам дамбу, — подхватил Фрэнк Эпплби. — Тогда Кен стал бы возделывать землю, которая сейчас зря затапливается. На соленом сене можно сделать состояние! Оно идет на мульчирование артишоков.

Фокси повернулась к своему мучителю.

— Почему вы его не любите?

Она вдруг вспомнила Хейнема — низенького рыжего клоуна, валявшегося у Фрэнка под лестницей и заглядывавшего ей под юбку.