Смерть приходит на свадьбу… - Лариса Васильева

— Ну куда столько?

— А нехай носит, съедим, поможем тебе, — вмешался Петрович.

— Петрович, ты в каждую дырку затычка…

В палату заглянула медсестра:

— Обход, посетители освободите палату.

— Ну вот, что я говорил… — разочарованно протянул Петрович. — А вы там, в холле посидите полчасика, они быстро проходят, — ему было жаль отпускать посетительницу, в больнице мало развлечений.

— Нет-нет, ты, Нина, иди на работу, иногда они очень долго осматривают.

Женщина вышла, а Петрович неодобрительно посмотрел на Диму:

— Э-эх, что ты, Димка, такой нелюдимый? Такая хорошая баба, и не замужем, говоришь? Что же ты не женишься? Каждый день к тебе бегает. И готовит хорошо, вкусно. Я вижу, она к тебе неровно дышит.

— С чего ты взял? Просто сотрудница, столько лет рядом работаем, вместе дело начинали.

— Ну конечно, дело… Если у тебя другая есть, так и скажи. А мне понравилась эта Нинка, да и та молоденькая, Аллочка, шустрая такая, тоже ничего… Хоть на ней бы женился. Внимательная, в глазки тебе так и заглядывает. Что, тоже много лет рядом?

— Да нет, Аллочка всего второй год у нас работает.

— Ну что бы ни жениться на ней? Чего это бобылем жить? Потому и сердце у тебя болеть начало, мужикам нельзя по одному.

— Наоборот, Петрович, я не женюсь потому, что сердце больное.

За последний год он уже второй раз попал в больницу. Уж какая тут женитьба… И на работе постоянно аврал. Черт, столько дел, а он тут время теряет…

На этот раз Дима пролежал почти три недели, но подлечили его хорошо. 

Нафиса

Наверно, она зря расстраивается, слыша, как Павел назначает свидания разным девушкам, этому надо радоваться: много — это лучше, чем одна, это все равно что никто. Ведь у него нет единственной, любимой, утешала себя Нафиса. Вот если бы он любил одну, тогда да… Тогда она была бы ему не нужна.

Павел не выгоняет ее, значит, она все же нравится ему. Один раз только или два велел уходить, но как-то так, несерьезно, необидно… Почему только он сам никогда не попытается обнять, поцеловать ее? Нафиса подумала, а может быть, мать права? А может быть, только и надо, что переспать с Павлом и тогда он окончательно влюбится в нее? И она решила сделать первый шаг сама.

Вся дрожа от волнения и страха, ночью встала со своего диванчика и осторожно легла рядом с Павлом. Попыталась прикрыться краешком одеяла — не получилось… Вытянулась, затаив дыхание, боясь коснуться его и желая этого… Замерла, не зная, что делать дальше — то ли сбежать, пока он не проснулся, то ли поворочаться, чтобы разбудить его?.. Она не успела решиться на что-то, а Павел повернулся к ней, словно только и ждал ее. И хотя сонно велел идти на диван, сам же, вопреки своим словам, сразу обнял, прижал к себе. Его руки стали бесстыдно ласкать, гладить ее тело. Она сначала хотела сбежать, испугалась того, что сейчас произойдет, а потом он так поцеловал ее, что она забыла обо всех своих сомнениях и страхах.

Маленькая Нафиса лежала придавленная тяжестью его руки и улыбалась в темноте от счастья — он ее любит… Ради этих минут можно было все вытерпеть. Какой же он хороший, и какое наслаждение доставляют его ласки… Да, для Павлика она готова сделать все, что угодно. И никогда не сможет полюбить другого.

Она все сделала правильно, он не выгнал ее из своей постели… Наверно, и сам уже полюбил ее, но не хотел в этом признаваться. Гордый. Мужчины не любят проигрывать, ему стыдно было оттого, что так долго сопротивлялся чувствам, выпроваживал ее из квартиры. Она все угадала, именно этого ему не хватало, теперь он будет только ее… Фиске хотелось так много сказать ему, но она не находила нужных слов…

— Павлик, ты самый лучший! — прошептала она.

И сразу почувствовала, что ему не понравились ее слова. Что его обидело? Павел вскочил и вышел из комнаты, а Нафиса почувствовала себя нашкодившим котенком. Быстренько шмыгнула на свое место, все еще надеясь, что он вернется и скажет: «Что это ты сбежала? Теперь твое место рядом со мной…» Но он лег и заснул.

На следующий день он пришел домой сразу после работы и приветливо разговаривал с ней, но и только… Все так же не делал никаких шагов к сближению, не обнял, не поцеловал, а Фиске так хотелось прижаться к нему. Павел уже привычно швырнул пиджак на стул — Фиска, повесь в шкаф… А она и рада была, от его вещей так приятно пахло… И рубашки она гладила лучше, чем в прачечной, Павлик сам это сказал. Она так старалась делать все хорошо.

Но в свою постель он ее так и не позвал, сразу стал похрапывать. Ночью она опять не выдержала и скользнула к нему под одеяло, ведь так трудно удержаться когда любимый рядом. Ей хотелось ощутить его тело, вновь испытать пьянящее чувство его близости… И он не возражал, спросонок обнял, прижал к себе… Опять любил ее так, как никто никогда никого не любил, она была уверена в этом. Подружки рассказывали ей, как это бывает, но ни одна не говорила, что это так сладко… И в следующую ночь, и потом… И каждый раз Фиска думала, что теперь-то уж, верно, он понял, что они созданы друг для друга. 

Ирина

Ну вот, опять новое место работы, опять все то же самое: шеф, готовый в первую же минуту залезть ей под юбку, без конца трезвонящий телефон на столе, ксерокс и принтер. Сотрудники заходят в приемную бесцеремонно: подумаешь, секретарша… Каждому что-то нужно: то набери текст, то распечатай…

А этот высокий блондин с карими глазами очень даже ничего… Ей такие всегда нравились, и она ему тоже понравилась. Единственный из всех сотрудников, он сразу представился ей: Павел. Завел разговор о последней премьере. Она уже видела этот фильм, но не сказала, думала, сейчас пригласит. И пригласил бы, но тут из кабинета вышел Федор Николаевич, обошел стол, подошел сзади и на глазах у Павла положил ей руку на шею. Вот сволочь, понял, что парень перед ней рассыпается и продемонстрировал свои права. Ну ничего, лысый козел, женишься на мне, тогда я тебе все припомню…

Павел вышел из кабинета, Ирина начала записывать распоряжения шефа, словно не замечая его руки. А тот сначала поглаживал ей шейку, потом рука скользнула в вырез кофточки…

— Ах ты, моя прелесть… Пошли в кабинет.

— Федор Николаевич, вы что?!

— Да не ломайся, я тебя насквозь вижу. Ты же огонь и воду прошла, потому и взял к себе. Мне тут недотрога не нужна… Пошли, пошли, если мне понравится — добавлю зарплату… За особые заслуги перед фирмой.

— Федор Николаевич, вы ошибаетесь!

— Так, или через минуту ты будешь у меня в кабинете или чтобы духу твоего тут больше не было!.. Учти, зарплата будет вдвое больше, чем обещал.

Чумаков вышел из приемной, он не на шутку разозлился. Эта маленькая стерва пытается строить из себя девственницу! Сука! Сейчас он покажет ей ее место. Федор Николаевич не сомневался, его слова о зарплате резко пошатнут ее моральные устои, если таковые имеются.

Ира была в ярости, дать бы ему пощечину, но такая зарплата… Если бы она сейчас набралась сил и ушла, возможно, Чумаков тут же воспылал бы к ней страстью, стал уговаривать вернуться, согласился на все ее условия… И тогда можно было бы заставить его жениться! Но, скорее всего, он не пойдет за ней, а возмет себе другую цыпочку, вон на собеседовании очередь была… Она и не мечтала, что ей столько будут платить, такого места больше не найти. А мужики все одинаковые, другой и платить будет меньше, а требовать то же самое.

Рассуждая так, Ира подозревала, что вот эта ее жадность портит все дело. И все же она еще на что-то надеялась: ну у кого еще такие ноги, такой правильный носик, такие идеальные брови как у нее?

Чумаков не ошибся: через минуту Ирочка с блокнотом и ручкой вошла в кабинет:

— Вы меня звали?

— Звал, звал… Иди сюда, детка, поработаем… Дверь только закрой сначала.

Ирина повернула ключ в замке. Как же она ненавидела их всех! Если этот Чумаков не женится на ней, она убьет его, ей-Богу… 

Павел

Увидев новую секретаршу шефа Павел просто обалдел: вот это девушка!

И когда в тот же день Ирина прошла мимо, Павел, словно зачарованный, не отрываясь следил за ней глазами. Ангел сошел с небес… Она его так поразила, что он сказал эту фразу вслух. Пожилая сотрудница неодобрительно посмотрела вслед Ирине.

— Как же, ангел… Знаю я ее, подруга моя вместе с ней работала. Стерва еще та.

— Зинаида Ивановна, побойтесь Бога! Такие ноги! А зубки, а волосы! Чудо, а вы говорите «стерва».

Павел словно в трансе продолжал смотреть на закрывшуюся за Ирой дверь.

— Моя подруга не ошибается, сказала — змея, значит, змея.

— Небось, ваша подруга некрасивая и старая…

Зинаида Ивановна огорченно махнула рукой:

— Конечно, старая, как я… И некрасивая… А с Ирой еще сам познакомишься.

«Я бы с удовольствием, и поближе, но похоже шефу это не понравится…» — подумал Павел. Он бы все равно не удержался, но тут ему предложили другую работу, и он уволился.