Сентиментальный детектив - Дмитрий Щеглов

– Пилу-то взяли?

– А куда им было деваться.

– Кирюшка, чем занимается?

– А ничем. У них своя кампания, мальчики, девочки. Гужуются до самого утра, домой не загонишь. Пивко начал попивать. Взрослым хочет казаться. У него ведь уже своя девчонка есть. Не знаю только, как далеко они зашли. Неплохая девочка. Ее родители имеют два магазина.

Скударь возмутился.

– Ты так говоришь, будто они жениться собрались.

– А принесет в подоле, что будешь делать?

– Подол, это твоя забота.

Дальше молчали. Москва как всегда была запружена автомобилями. Когда подъехали к дому, Рюрик сказал что мигом слетает за документами. Клавдия хотела вместе с ним подняться.

– Не стоит! – ответил он.

– Ты меня совсем не хочешь?

У него проснулась жалость к ней. В любое другое время, он повел бы ее наверх, но только не сегодня. В чем виновата красивая, вся в соку, молодая женщина, в том, что не смогла встретить в жизни принца? Если бы они валялись на дороге, а так…

У нотариуса, слава богу не было очереди. Потребовалось минут двадцать, пока оформили доверенность на право продажи комнаты.

Затем поехали в районный суд. Сдали заявление. Узнали дату судебного заседания. Затем Скударь высадил ее у станции метро.

– Я, правда, не могу понять, к чему такая спешка? – спросила она, выйдя из машины. В розовом, чуть укороченном платье Клавдия эффектно смотрелась. Проходящие мимо мужчины непроизвольно оборачивали голову в ее сторону.

– Потом поймешь, и может быть, оценишь! – ответил Скударь. Клавдия все не уходила и держала открытой дверцу.

– Может быть поедем к тебе! – снова предложила она. Рюрик постарался, как можно мягче ответить:

– Нет!

Клавдия понимающе улыбнулась.

– Влюбился! Видно по настоящему. От меня то ты бегал еще с первого дня. А тут…

Зло хлопнула дверца машины. Скударь достал сигареты и закурил. Ну что же, похоже, что здесь он дописал предпоследнюю главу своей жизни.

К нему подошел водитель Жигулей притормозивший на проезжей части дороги, ищущий место для парковки.

– Уезжаешь?

Скударь отрицательно покачал головой и сказал:

– Представь дорогой, я, кажется, первый раз сообразил, что правильно приехал!

– Куда!

– Не сюда!

Водитель Жигулей молча отошел. Он подумал, что по нынешним непонятным временам, слишком много чудиков развелось, и всем дают права.

Глава IV

У Скударя была теперь масса свободного времени, и в то же время эта масса спрессовалась. Согласно теории относительности, жизнь близнеца-космонавта летящего со скоростью, близкой к скорости света, укладывается в два месяца, в то время как его брат находящий в состоянии относительного покоя, за те же два месяца, старится на двадцать лет. Все в мире относительно. Жаль только, что клубок времени разматывается в одну сторону.

Жаль. Но именно сейчас, когда ему жестко отмеряна жизненная черта, Скударь неожиданно обрел душевный покой. Может быть правду говорят, что человек, переживший клиническую смерть не боится старухи с косой.

Скударь сидел в машине у районной поликлиники и терпеливо дожидался Арину. Ждать ее он мог, оказывается часами, не выказывая никого нетерпения. Он все эти пятнадцать лет не выказывал нетерпения.

Люд, в основном пожилой, согнувшись, с палочками, под руку друг с другом, медленно втекал и вытекал из открытых дверей. Разные мысли как досадливые мухи осаждали Скударя.

Кому нужно, чтобы я дожил до этих немощных лет? – глядя на стариков подумал он.

Будем считать, что погиб на ратном поле, во цвете сил и лет. «Ага, пудри людям мозги, твое ратное поле – широкая арабская кровать», послышался голос тещи. Скударь усмехнулся. Затем его мысли перекинулись на Клавдию. Зря он обидел ее. Жена ему все-таки, тело женское просит ласки. Чего он на нее вызверился? В чем она виновата, если он всю жизнь искал теплого места. Ни в военное училище не пошел, где надо тянуть армейскую лямку, ни в доктора, где придется видеть кровь и чужие слезы, ни в строители, где пришлось бы месить ежедневно снег и грязь. А пошел в финансисты, в бухгалтера. Его сытый, холеный фейс, если получше вглядеться, смотрелся не очень симпатично.

Чем же тогда он запал Арине в душу? Надо будет ее спросить, подумал Скударь. Или не спрашивать, а то скажет еще, что его волосатая грудь ей нравится.

И тут мысли его плавно перетекли в прошлую, беззаботно-сладкую, и достаточно бездумную жизнь. Интересно, изменял бы он ей, если бы можно было время повернуть вспять, и не Клавдия была его жена, а Арина? И вдруг Скударь с ужасом осознал, что изменял бы. Обеим изменял бы. Он тогда уже ей, Арине, изменил. Дефицит у них в финансовом институте был на парней, в пропорции; один к трем, а то и к четырем. А если еще отбросить женатиков и очкариков, то он купался как сыр в масле в девичьем розарии. Правильно мать Клавдии говорила, за кого ты замуж вышла, это же мартовский кот.

Гм, однако, прожили с Клавдией вместе пятнадцать лет. Правда, прожили, как кот с собакой, но и то достижение. Потом он купил себе большую квартиру, но Клавдию с Кирюшкой, так и не взял к себе. Теща повозмущалась, повозмущалась и уговорила его строить загородный дом. И квартира и коттедж-дом ему стали практически бесплатно. Он оформил у себя на работе беспроцентную ссуду в деревянных, а когда рубль во время дефолта упал, а он никогда не переставал падать, то выплатить пришлось копейки. Да и те, перегнал он с собственного депозита. Так что не так уж и плохо иметь экономическое образование.

Единственное к чему он относился достаточно равнодушно, так это к деньгам. Скольких он перевидал, тех, кто в погоне за наживой надорвались, инфаркты похватали, на таблетки от бессонницы садились, на виагру, а то и покруче бывало, гнались за престижной тусовкой, за местом под солнцем, а престиж оборачивался престижным местом на элитном погосте.

Эти нувориши, даже супер богатые, поразительный феномен – несчастные люди. Парадокс с точки зрения нормального человека. Трагедия их заключается в том, что невозможно собрать в одних руках все деньги мира, вот и крутятся они как белки в колесе, гоняясь за призраком, давясь от страха, зависти, и зоологической ненависти другу к другу.

А он в это время, когда богатые Буратино делали деньги, свысока смотрел на их потуги, спокойно питался с ними за одним столом, ездил на те же курорты, уводил у них самых красивых женщин.

И свое тело Скударь раньше всех накачал. Это сейчас мода пошла на фитнес-клубы. А раньше дома турничок, гирьки, гантельки, и ежедневная часовая утренняя пробежка в тридцать кругов по стадиону. Чуть выше среднего роста он всегда поддерживал стабильный вес. Когда приходилось выезжать на природу, в пансионат, плавать на пароходе, то те задохлики, кто загорал на открытой палубе, при появлении Скударя, предпочитали убраться с нее.

Рядом с Аполлоном пусть и местного розлива, отвислые животы и немощные груди не смотрелись.

Обычно выход свой Скударь обставлял как номер в цирке. Дожидался, пока все шезлонги разберут, и лишь тогда выходил на палубу. Темные очки были неотъемлемой принадлежностью его номера-выхода. Через них хорошо было видно, как женские головки, словно подсолнухи солнце, провожали его восхищенными взглядами.

Ради этого стоило ежедневно два часа ломать себя гантелями.

Наслаждался он жизнью, презирая свое окружение, хотя сам жил той же биологической, животной жизнью. Кто он? Породистый самец сделавший свое тело и более ничего. Что же такого Арина рассмотрела в нем? Он заметил, что несколько раз задает себе один и тот де вопрос.

Покойно и хорошо ему было сейчас, когда ее ждал. Ожидание доставляло удовольствие. Тот, единственный человек на свете, кто помнил и беспокоился о нем всю жизнь, скоро выйдет. Рюрик откинулся на сиденье, закрыл глаза и придремал. И тут на него пахнул такой знакомый и родной запах. Мистика. Он сделал глубокий вздох и открыл глаза. Арина стояла рядом с автомобилем и смеялась.

– Заждался?

– А я отпросилась до завтра.

– Как до завтра?

– Позвонила мужу, сказала, что поеду к подруге за город. Она давно приглашала. Ты Зою помнишь? Соседку по квартире!

Скударь стал рыться в памяти, и с трудом вспомнил Зойку.

– Соседку по квартире? Как же! Помню!

– Вот мы к ней и едем!

Скударь оббежал машину, открыл дверь, бережно усадил Арину и быстро вырулил со стояночной площадки. Арина помахала рукой женщине прильнувшей к окну в поликлинике.

– Извини! – огорчился Рюрик, – если бы я знал, что выйдет такой прокол, и тебя увидят, то я бы машину у глухой стены поставил.

– Ты, что! Наоборот! Я столько про тебя рассказывала… Пусть моя напарница тебя воочию увидит.

– Как рассказывала?

– А что здесь такого? Ты был и остался на всю жизнь у меня единственным. Она знает все про нас. Пусть завидует.

Боже мой, с каждым часом открывались новые подробности его второй, виртуальной жизни.