Пай-девочка - Королева Мария

«Откажусь!» — подумал он и уже открыл было рот, чтобы озвучить это внезапное решение.

Но в этот момент кто-то откинул дверь вверх, и тихий голос Джастина смешался с монотонным ревом ворвавшегося в кабину ветра.

— Поторапливайся, не задерживай других, — закричали ему в спину, и в следующее мгновение Джастин перестал чувствовать твердь под своими ногами.

Он падал вниз, широко раскинув руки, он падал в самой «медленной» позе, на животе, и оглядывался по сторонам, пытаясь найти Тома.

Том должен быть где-то рядом.

Том без парашюта.

Если он немедленно не найдет Тома, тот погибнет.

И в этот момент кто-то изо всех сил дернул Джастина за ногу. Он потерял равновесие и в отчаянии забарабанил ладонями по воздуху, пытаясь нащупать послушный поток. А восстановив равновесие, обернулся и увидел Тома. Тот широко улыбнулся и заговорщицки подмигнул Джастину — мол, а здорово я тебя напугал! Джастин схватил Тома; щелкнул карабин, «медуза» вырвалась из его рук и устремилась вверх. В следующую секунду вдруг стало тихо, Джастин запрокинул голову и увидел красный прямоугольник открывшегося купола.

— Приятель, это супер! — закричал Том, когда они уже приземлились. — Ты даже не представляешь себе. Я почти кончил!

— Да, зато я почти умер. Потому что волновался за тебя. Больше никаких прыжков без парашюта, твердо сказал Джастин.

Но через несколько часов они прыгнули во второй раз. А в следующие выходные — в третий. Через две недели осторожный Джастин наконец решился на эксперимент, и они поменялись местами — теперь парашют был за спиной у Тома.

Они прыгали всю зиму. И весну.

Скоро они стали знаменитыми — парашютисты с других концов страны специально приезжали на их аэродром только для того, чтобы посмотреть на Джастина и Тома.

Однажды Том сказал:

— А представляешь, если мы не сможем поймать друг друга! Меня постоянно гложет эта мысль.

— От кого я это слышу? — хмыкнул Джастин.

Но Том оставался серьезным:

— Нет, ты только представь. Вот представь, что парашют на тебе, и ты меня не поймал. Каково тебе будет, а? Знать, что я сейчас погибну?

— Мне кажется, не стоит об этом говорить. Времени много, к тому же мы прыгаем так не в первый раз.

— И все-таки. Мне было бы жутко. Не знаю, смог ли бы я жить после этого.

— Ну, хорошо, — вздохнул Джастин, — хочешь, дадим друг другу клятву.

— Не люблю клятвы. Это слишком пафосно, — поморщился Том.

— Моя клятва тебе понравится. Давай поклянемся, если случится так, что нас отбросит друг от друга, то тот, на ком парашют, не должен его открывать.

— Ничего себе клятвочка, — Том нервно засмеялся, — знать, что на тебе парашют и намеренно не раскрыть его!

— Но ты же сам сказал, что все равно не смог бы потом жить, если бы так получилось!

— Но я не имел в виду такую страшную смерть.

— Это не страшная смерть. Будет так больно, что ничего не почувствуешь. Страшна мучительная смерть, а не мгновенная.

— Ну ладно. Если ты так хочешь, давай поклянемся. Но надеюсь, ничего такого никогда не произойдет.

— Я клянусь. — Джастин протянул Тому руку.

— Клянусь, — повторил Том и пожал руку Джастина.

И оба они не поверили своим собственным словам, и оба подумали, что едва ли такую клятву можно не нарушить.

— Это было страшно, — вытаращив невозможно синие глаза, рассказывал Генчик, — это известная аэродромная байка. Однажды случилось то, чего они оба так боялись. Том не догнал Джастина в воздухе.

— И что? — затаив дыхание спросила я.

— Он не открыл свой парашют. Они оба разбились. Человек без парашюта и человек с исправной системой за спиной. Представляешь, каково ему было лететь к земле, зная, что в любой момент он может спастись? Только руку за спину забросить и открыть парашют? Но он этого не сделал…

— Неужели это правда?

— Говорят, да, — серьезно подтвердил Генчик.

— И их действительно звали Том и Джастин?

— Да какая разница? Может быть, да, а может быть, и нет. Том и Джастин, Майк и Робер, Гена и Настя…

— Ген, ну зачем ты мне это рассказываешь? — возмутилась я. — Я и так ещё до конца не решила, прыгать мне или нет, а ты…

— Что значит не решила? Я же уже заплатил за твой прыжок! — ответно возмутился Генчик. — А рассказываю для того, чтобы ты почувствовала аэродромную романтику.

— Ничего себе романтика! Два человека разбились из-за собственной глупости! Это что, правда? Правда?

— А ты думаешь, я тебе сказки рассказываю? — обиделся Гена.

— И мы тоже… Мы тоже можем разбиться?

— Дурочка ты. Расслабься и получай удовольствие… Ладно, вот тебе комбинезон, ты одевайся пока, а я сейчас принесу систему. — И ушел.

А я, конечно, крикнула ему вслед: «Можешь не стараться, я все равно уже передумала!» — но он меня не услышал.

Или просто сделал вид.

Работать личной секретаршей Юки было едва ли не сложнее, чем быть личным помощником самого президента. У меня не было ни выходных, ни законного отпуска. Ежедневно монотонное пение будильника обрушивалось на мою голову ровно в восемь утра. Я наскоро завтракала, лихорадочно подкрашивала ресницы и губы (Юка злилась, если я приходила на встречу без макияжа) и неслась на один из подмосковных оптовых рынков. Там, возле Центрального входа, меня неизменно ждала неприветливая пенсионерка, и зимой и летом закутанная в оренбургский платок. Я покупала у нее килограмм сметаны, ловила такси и неслась на другой конец города — отдать покупку Юке.

— Как же ты можешь есть столько сметаны! Между прочим, она ужасно калорийная! — однажды съязвила я, на что Юка невозмутимо ответила:

— Много ты понимаешь! Я её не ем, а делаю из нее маски для лица. Это лучше, чем какой-нибудь супердорогой французский крем.

— А зачем же тогда тебе целый килограмм каждый день?

— Ну, это такая хитрая технология, на пальцах и не объяснишь! Короче, из килограмма получается совсем немного самой маски.

— Ничего себе получается, что я каждым день встаю в такую рань из-за какой-то маски? — попробовала возмутиться я.

— Тебе было бы проще вставать рано просто из-за сметаны? Это нелогично, — усмехнулась она, — и вообще ты же моя секретарша. Ты на меня работаешь, и я тебе плачу за это деньги. — Она посмотрела на свои золотые миниатюрные часики. — Ты знаешь, я уже должна бежать, у меня встреча с фотографом. А ты, Настя, будь так добра, смотайся в центр, поищи для меня книгу Синди Кроуффорд «Как стать моделью». Говорят, вышла такая книга, и мне очень хотелось бы её прочитать.

И я послушно поехала в «Академкнигу». А вечером она сообщила на мой пейджер: «Я устала, срочно выезжай в Северное Бутово, там встретишься с моим фотографом и заберешь у него контрольные снимки!»

Подобный сценарий повторялся каждый день.

Юка капризничала, Юка приказывала, Юка требовала.

Что самое удивительное, сама она нигде, похоже, не работала.

— Слушай, — однажды поинтересовалась я, — ты платишь мне деньги каждый месяц, откуда же ты их берешь? Ты же ничем вроде бы не занимаешься.

Она посмотрела на меня, как митрополит на продажную девицу.

— Я? Ничем не занимаюсь? Ты вообще думаешь, что говоришь?

— Ну… я понимаю, что ты хочешь стать звездой кино или подиума и постоянно занята. Я имею в виду, ты не работаешь! Не ходишь каждый день в офис, у тебя нет трудовой книжки, тебе не надо отпрашиваться в отпуск. Откуда же у тебя столько денег, что ты меня наняла, а? -

Я уже давно успела пожалеть о сорвавшихся словах, потому что Юкино лицо потемнело, у переносицы появились две параллельные морщинки. Я вдруг представила, как она вскакивает со стула и замахивается на меня булавкой от шейного платочка — словно стервозная барыня на нерадивую гувернантку. Я понимала, что она очень разозлилась, но продолжала говорить — чтобы у нее не было лишнего повода обвинить меня в малодушии. — Откуда же у тебя, интересно, столько денег, чтобы нанять меня? В принципе ты и сама могла бы выполнять эту работу!