Пустыня - Василий Павлович Щепетнёв

Чемпионы обиделись. Демонстративно. Отвернулись и заговорили о своём, чемпионском.

Ну и молодцы.

После возвращения я отдохнул. Съел бутерброд с икрой, добрым словом вспомнив простого человека Женю. Выпил холодного чаю — он тут продается в бутылках, вроде нашего «Буратино». И пошёл на игру.

Часы пускают в три часа ночи по времени Сосновки. И четверть часа я — никакой. Такая у меня судьба: в три часа, если я сплю, то вижу кошмары самого отвратительного содержания, а если не сплю — то словно в тумане пребываю. С отрывочными видениями, будто слушаю ускользающую передачу на коротких волнах. Эти видения всяко лучше кошмаров, и у меня выработалась привычка: просыпаться без пяти три, выпить полстаканчика водички, по квартире походить, в окно посмотреть, что там Коля Васин делает, призрак (это отдельная история), и только потом продолжать сон. Но это дома, в Сосновке, что в Черноземской области. А тут, в калифорнийском Лоун Пайне, я должен играть. Время-то идет. Тики-так, тики-так.

И я играю обычные, хорошо знакомые дебюты. Где думать не нужно, а нужно знать первые шесть-восемь ходов. Восемь ходов за двадцать минут — вполне приемлемо.

Но тут на мой ход е четыре соперник ответил неожиданно: а шесть.

Противник — английский мастер, Энтони Майлс. Молодой, моложе меня. Видно, решил не робеть, а дать бой.

Ход так себе. Для блица, для игры на лавочке годится, но в серьезных партиях встречается редко. Из серьёзных игроков так играл молодой Керес, ещё до войны. Против слабого игрока. Но я-то сильный!

И — решил я не рисковать. Не дергаться. Просидел все двадцать минут, туман рассеялся, из видений запомнилось лишь «пусть трепещут наши враги!», в общем, обычная мешанина.

Ответил просто, пешкой на d четыре. Из общих соображений. Если соперник добровольно отдает мне центр, нужно брать!

И правильно решил. На тридцатом ходу соперник сдался. Впрочем, расстроенным он не выглядел, соперник. Для него то, что я двадцать минут не решался ответить, было уже наградой.

Выиграл, и пошел погулять, пока не стемнело.

Нет, спроси кто меня, хотел бы я жить в этом месте, ответил бы честно — нет, нет и нет. Частнопрактикующим врачом ли, экскурсоводом, продавцом в лавке или поваром в кафешке — нет!

А ведь живут люди. И, судя по виду, не грустят. Улыбаются. Рукой машут, проезжая. Или останавливаются, спрашивают, не подвезти ли. Тут пешком ходят редко. В лавку, в кафешку, ещё куда — всё больше на машине. Потому и тротуаров пешеходных почти нет. Или наоборот — потому и на машинах, что нет тротуаров?

Я благодарил, но отказывался. Вдруг похитят? Увы, проката машин здесь нет, по малости места. Вариант — купить машину в гараже, а, уезжая, продать. Подержанная машина стоит долларов триста — плохонькая, но на ходу. А вернуть ее можно за двести пятьдесят, я говорил с владельцем гаража. Получается, полсотни долларов за неделю. Плюс бензин. Приемлемо. Останавливало то, что плохонькая. Вот поеду я по красивым местам, по достопримечательностям, отъеду миль на двадцать, двадцать пять, а она сломается, и что мне делать? Ждать помощи? И пропустить игру? А потерянное очко может стоить первого места. Не годится. Побывал на экскурсии, уже хорошо. И можно индивидуально нанять гида, с автомобилем. За те же пятьдесят долларов.

Может, и найму. Если заскучаю.

А пока — продолжу чтение «Salem’s Lot».

Глава 4

4

16 марта 1976 года, вторник

Автографы

Расстались мы без сожаления. Петросяна и Смыслова встретили поклонники. Они ведь и москвичи, и чемпионы, Петросян и Смыслов, да и вообще — люди исторические. А я молодой и нахальный провинциал. Ну да, победитель Фишера и трехкратный чемпион страны. Но чемпион мира — это куда весомее. Несравненно. Разве можно сравнить клипер и линкор? Поэтому чемпионы считали, что я проявил к ним неуважение. Обыграл за доской, не следил за их здоровьем, и вообще. В последний день, уже в Нью-Йорке, отказался сопровождать в походе по магазинам. Мол, занят.

Я и в самом деле был занят. Нет, покупки и я делал — книг накупил, и другого немножко. Но чемпионы искали особые лавки, с товарами, имитирующими продукцию известных фирм, а мне это ни к чему. Зачем покупать имитацию, если можно купить фирменный товар? Нет, если на продажу, к примеру, купить джинсы по пять долларов, продать по двести пятьдесят рублей. И если привести дюжину-другую товара, заработать тысячи…

Но я-то не торговец. Покупаю себе. Ну, девочкам ещё. Период джинсового жора прошёл, да и другие тряпочки впрок не беру. Вот и сейчас ограничился новым галстуком — и всё. Девочки купят себе сами — осенью в Рим собираемся. Рим — это не Нью-Йорк, в плане тряпочек Рим впереди.

В общем, пустой я. Без джинсов, без магнитол, без дисков.

И потому меня встречал лишь старый знакомый, Евгений Михайлович Тритьяков. Генерал-майор щита и меча.

Он и был за рулём чёрной-чёрной «Волги» с волшебными номерами. Волшебными, потому что зоркие гайцы в упор не видели тех нарушений, которые позволял себе Тритьяков. Нет, ничего особенного, старушек он не давил, но обыкновенно нарушения, допускаемые генералом, служители жезла простым смертным не спускали. А тут — будто невидимые мы.

Меня, впрочем, манера вождения генерала нервировала. Видимые, невидимые, а вот врежется в нас грузовик — мало не покажется. Да что грузовик, «Запорожца» хватит.

Впрочем, когда за рулем генерал-майор КГБ, не грузовиков с «запорожцами» бояться нужно, а просто — исчезнешь вот так, и всё. Какой такой Чижик, не знаем никакого Чижика.

Ну нет. Вряд ли. Хотя… Почему меня везёт целый генерал, когда хватило бы и сержанта? И чего этот генерал боится? А он боится, нервничает, потому и допускает совершенно ненужные нарушения правил дорожного движения. От возможного хвоста отрывается, след путает. Это генерал-то?

Так мы и доехали до санатория «Чистая поляна», что на энном километре энского шоссе. КПП, и ещё КПП. Всё как положено, не картошку стерегут.

Домик, в котором пребывал Председатель Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров СССР, был неотличим от полудюжины других. Ничего особенного. Майорский домик, по виду. Максимум на полковника сшито. Без изысков. Барашек и три звёздочки.

Внутри получше. Мебель хорошая. Прочная. Стильная. Телефоны. Приемник на столе, «Спидола». Как у меня.

Сам Юрий Владимирович выглядел много лучше, чем в предыдущую встречу. Цвет лица поздоровей. Глаза поживей. Дыхание посвежей. И даже встал, приветствуя. И руку протянул.

Но разговор вышел самый пустяковый. Андропов поздравил с победой, осведомился о планах, спросил, нет ли каких трудностей в организации поездок — и всё.

И для этого он меня звал? Гонял за мной целого генерала? Вот чтобы поздравить с