Первая История про Юлю Первую - Константин Боровков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ужо я их сейчас пропечатаю! - каркнуло где-то совсем рядом. И только взмахи острых как бритва когтей окруженных белых ворон остановили воронье. Оно снова закружилось нескончаемым хороводом вокруг наших героев.
- Как это - не отпечатали? - неожиданно заинтересовался вожак. - Ворона - не газета ведь, чтоб ее печатали!
- Не газета! Не газета! - закаркало снова вокруг воронье, но уже не так свирепо и не надвигаясь более на Юлю и дядю Пихто. Видимо, многие вороны вообще не знали, что такое газета. Но им было приятно поучаствовать в таком умном разговоре вместе со своим вожаком.
- Ну не газета... А я вот зато была в газете! - выпалила не очень впопад Юля. Она действительно была на фотографии их маленького оркестрика, выступавшего на своем первом концерте в музыкальной школе. Эта фотография действительно была напечатана в газете, и экземпляр этой газеты лежал теперь в большой комнате в шкафу.
- Ага! - обрадовался сообразительный вожак. - Так значит тебя-то уже отпечатали! А ты все равно белая!
- Заклюем! - взревело тут же воронье.
- Вот и нет, вот и нет! - быстро-быстро закаркал дядя Пихто. - Это вот она тут в негативе и осталась белая, а в газете она - черная!
Надо сказать, что тут он был отчасти прав. Юля действительно получилась на фотографии темноватой (она стояла там на фоне светлого окна). Впрочем - ты ведь, быть может, и сам уже замечал - что ни скажи, а почти всегда в словах будет отчасти правда.
- Подумаешь, умный какой, - ответил на это вожак, - мы тут и правда университетов всяких там не заканчивали. Мы народ простой, темный... Зато мы - как все! Газеты их, видишь ли, печатают! Болтовня. Чем докажешь, что вы негативные?
- А вот мы сейчас отпечатаемся! - уже задиристо откаркнул дядя Пихто. - Тогда увидишь! Юля, за мной!
И он, сложив крылья, рухнул вниз. Юля с упавшим сердцем ринулась за ним. Быстро спустившись почти до самой земли, они притормозили крыльями и влетели друг за другом в жидкую черную грязь, заполнявшую большую канаву у дороги на въезде в город. Барахтаясь вслед за дядей Пихто в пахучей жиже и стараясь вымазаться получше, Юля подумала, что какой же дядя Пихто оказался тут сообразительный и ловкий! Ах, если бы он только еще сообразил, где и чем им покормиться (искать листья одуванчика ей по-прежнему не хотелось).
Когда бывшие белые вороны, фыркая и отряхиваясь, вылезли наконец из канавы, воронье сидело вокруг на земле, на кустах и на деревьях, почти закрывая собой всю зелень травы и листьев.
- Ну вот, теперь вы - как все! - удовлетворенно заявил вожак. - Поздравляю! Клевать не будем, - каркнул он уже своей стае. - Вперед, друзья, на большую помойку! - и тут же все вокруг зашевелилось, радостно закаркало и замахало крыльями. На мгновение показалось, что это сами деревья замахали большими серыми листьями и поднялись в воздух. Но нет, уже через секунду-другую стало ясно, что это только взлетало, отправляясь на свою кормежку, воронье.
- А как это... их уже - на помойку? - не поняла Юля.
- Да нет, это же вороны! Кормятся они там, понимаешь, ответил ей, отдуваясь, дядя Пихто.
- Да ну! - радостно подпрыгнула Юля. - Давай за ними, пока они еще совсем не улетели! Я так есть хочу...
- А ты дохлятину как будешь склевывать - с головы или с хвоста? - спросил ее дядя Пихто.
- Бр-р-р, - запнулась тут же Юля.
- А в отбросах как лучше рыться - клювом или лапой?
Юля сникла и, помолчав, сказала:
- Ну вот, совсем аппетит отбил, - но почти тут же добавила: - А есть все-таки хочется.
Они выбрались на большую кочку, уселись на солнышке и посмотрели друг на друга. И почти одновременно оба воскликнули:
- Так мы уже не белые!
16. Входная Загадка
Подсохнув на кочке, Юля и дядя Пихто перешли под стоящее рядом дерево и уселись в его тени отдохнуть и подумать. Все время в кого-то превращаться им уже надоело. Но наконец-то, перестав быть белыми воронами, они снова могли стать самим собой - ну, или еще кем-то. И после только что пережитого оба они хотели поскорее перестать быть воронами - какого бы то ни было цвета. Но в кого именно им теперь превращаться? Это надо было обдумать и обсудить.
- Послушай, а кто живет в этом городе? - Юля кивнула головой в сторону стоявших неподалеку городских ворот.
Дядя Пихто почесал лапой за ухом и сказал:
- Это город э-э-э... герцога Томата!
- А... - начала было Юля.
- Да-да, называется город Томатбург, тот самый двухголовый Пом-и-Дор приходится здешнему герцогу троюродным братом - или братьями. Скверный Компост хочет этим воспользоваться и объявить Пом-и-Дора законным повелителем Томатбурга, свергнуть герцога и посадить его в теплицу, тьфу, в темницу, - поспешил объяснить ей все дядя Пихто.
- Да нет, я только хотела узнать, - перебила его Юля, там кто - мыши или помидоры, или еще кто-то живет? У вас тут всякое бывает... Если мы туда пойдем, кем нам надо становиться?
- Пожалуй, нам в любом случае надо становиться людьми, вздохнул дядя Пихто и снова почесал лапой за ухом. - А город этот - как город. Живет там, кто хочет. Ну, и кто может, конечно.
Тут до них долетел какой-то очень вкусный и знакомый запах. Где-то совсем недалеко, за городской стеной, варилась еда. Они оба вздрогнули, переглянулись - и через мгновение грязных ворон под деревом уже не было. Юля превратилась опять в саму себя и была в той же одежде, что и накануне утром, и даже ничуточку не грязная. А дядя Пихто стал невысоким рыжим человечком в кедах, джинсах и клетчатой рубашке, а... Да, у рубашки было четыре рукава, и все они были при деле, то есть в каждом было по руке. Двумя руками он схватился за голову, а двумя - хлопнул себя по бокам.
- Ах ты, что ж такое-то! - сокрушенно выдохнул он. Какое-то насекомое, а не человек получился. Ну, ладно, пойдем, - и дядя Пихто, засунув пару рук в карманы и широко размахивая оставшимися двумя, зашагал к городским воротам. Юля потрясла головой - она все еще иногда удивлялась странности происходяшего - и поспешила за ним.
Ворота оказались закрыты. Дядя Пихто решительно взялся за висевшее на них кольцо и дважды сильно стукнул им по воротам. За ними кто-то недовольно забурчал, всхрапнул, и снова все стихло. Дядя Пихто подождал минуту и опять сильно стукнул два раза. На этот раз стук, видимо, разбудил сторожа. Раздался шумный зевок, а затем нестройный топот нескольких, видимо, сторожей, подходивших к воротам. Звякнул засов, и на воротах открылось небольшое смотровое оконце. Оттуда на наших путешественников глянула пара заспанных, но выпученных глаз и торчашие усы.
- Чего хулиганишь, а? - спросил обладатель выпученных глаз дядю Пихто. - Не велено!
- Что не велено? - удивилась Юля. - Мы же ничего и не делали!
- А ходить тут всяким - не велено! - важно разъяснил сторож.
- А стучать в ворота странникам - велено? - вмешался дядя Пихто.
- Стучать - велено... - неохотно согласился сторож.
- Тогда - открывай ворота, мы есть хотим! - обрадовалась Юля. Но сторож тут же нашелся:
- А паспорт у вас есть?
- Конечно! - и дядя Пихто вытащил из кармана какую-то розовую бумажку и помахал ей перед выпученными глазами сторожа. - Вот, гляди, поменяли в этом году, и печать стоит!
Сторож вздохнул, захлопнул оконце и тут же заскрипел большим засовом на воротах. Через минуту ворота тяжело распахнулись перед Юлей и дядей Пихто, и они вошли, наконец, в город. Только теперь увидели они всего сторожа. Он стоял, подобоченясь и опираясь на большую пику, в помятом рогатом шлеме и ржавых побитых доспехах. Самое примечательное в нем было - число ног. Их было шесть! Дядя Пихто от неожиданности присвистнул и вполголоса сказал Юле:
- Если я насекомое, то этот тип - паук! Смотри - шесть ног да две руки - вот тебе и восемь конечностей! Форменный паук.
- А пауки насекомых - едят? - полувопросительно ответила Юля и тут же добавила: - Все равно ты неправильно рассуждаешь. Если ты паук, то у тебя восемь конечностей, это так. Но если у тебя восемь конечностей, то ты же не обязан быть пауком. Вот возьмем, к примеру, осьминога...
- Бр-р-р, не будем его брать, - поежился дядя Пихто, и их тут же перебил внимательно прислушивавшийся сторож:
- По милостивому повелению нашего благородного повелителя, властелина нашего города, шести холмов и пяти деревень, его высочества герцога Пом-и-Дора (при этих словах Юля вопросительно помотрела на дядю Пихто, а тот ей кивнул в ответ: "Значит, уже"), всякий входящий в город странник, будь он конный или пеший, дворянин или другого сословия, не войдет в него... - и сторож приостановился тут отдохнуть. Отдышавшись, он продолжил:
-...пока не разгадает Входную Загадку Великого Герцога! А если упомянутый странник даст неправильный ответ на Входную Загадку Великого Герцога, то он поступает на кухню Великого Герцога...
При этих словах наши спутники было приободрились, но сторож тут же добавил:
-...и идет на парадное жаркое на обед Его Высочеств, - и он громко чихнул и ударился при этом шлемом о свою пику. Лица у Юли и дяди Пихто вытянулись, но отступать было уже поздно.