Теща Дракулы - Анастасия Монастырская

Надо бы Божану отвлечь, а то ведь так просто не уйдет -- подробностей жаждет.

-- А что Божана, -- княгиня надкусила сочное на вид яблоко и тут же скривилась - кислое: - У мужа моего любовницы были?

-- Господь с тобой, -- испуганно перекрестилась служанка. - Разве можно о таких делах у черни спрашивать?

-- Ну, ты же все про всех знаешь, -- ластилась Виорика. - Расскажи, да не утаивай ничего. Это раньше мне было нельзя, теперь уж все равно. Мужняя жена.

Божане страсть как хотелось посплетничать.

-- И то верно -- в твоем положении нельзя отказывать. Тот, кто беременной женщине откажет, семь лет несчастий обретет. Ладно, что уж там скрывать. Была до тебя у государя нашего любовница. Красавица, каких и не сыскать: волосы -- шелк заморский, чернее ночи, ресницы - мех соболиный, глаза - омут тягучий. Пройдет мимо - будто золотым одарит.

-- А как ее звали? - жадно спросила Виорика.

-- Аурикой нарекли, золотая значит. Откуда к нам явилась, никто не знал, но жила одна, без мужа и родителей. Дом Аурики стоял в глухой и безлюдной части Тырговиште1. И никто не смел появляться там без княжеского приглашения. Да и как за высокий забор проникнешь, все штаны порвешь.

-- Неужели сама Аурика не боялась?

-- Шальная была. Когда неслась на своем вороном жеребце, народ расступался. Волосы по ветру вьются, руки сильные, поводья рвут, а сама хохочет. А уж как князя любила, так тебе и не рассказать. Что ни взгляд, то ласка жаркая и нежная.

-- Умела, значит, -- с завистью прошептала Виорика.

-- Да чего ж тут уметь?! -- всплеснула руками Божана. -- Дело нехитрое!

-- А как Влад к ней ездил? Тайком? -- сменила тему Виорика.

-- Да разве наш господарь что-то делает тайком?! Открыто к ней и ездил, поначалу чуть ли не каждую ночь оставался, потом пореже стал бывать. Но не забывал все равно: подарки присылал. Вся столица за их любовью следила. Пробовали по началу подсматривать за князем, да особо любопытные жизнью поплатились. Находили потом тела, иссушенные, будто кто-то выпил у них всю кровь. Только кожа и кости остались.

-- Страх-то какой, -- прошептала Виорика, широко распахнув черные глаза. -- Неужто упыри постарались? Или сама Аурика упырицей была?

-- Да не похоже вроде, -- задумалась Божана, обдумывая новую версию, но тут же встряхнулась. -- Какая ж из нее упырица? Кровь с молоком, а вампиры бледные да страшные. Князь ничего не боялся. Один к ней и ездил, даже Ебату в замке оставлял. Мне, говорит, смерть не страшна. Пока я здесь, ее, то есть смерти, нет. Когда она придет, меня уже не будет. Знаешь, даже собаки не чуяли, когда он Аурику навещал. Ни одна не тявкала. Надо же было, чтоб за какие-то грехи полюбилась она ему.

-- Что, и, правда любил? -- вскинулась Виорика, чувствуя, как запоздалая ревность вползла змеей в не любящее, но тоскующее сердце. Как он мог любить, если они уже были сговорены друг другу, как?!

-- Да что ты, княгинюшка, какая любовь! - испуганно всплеснула руками служанка. - Можно только жену любить. Так в писании сказано. Любить, ласкать и почитать. А здесь так... тело подвело. Красивая уж очень была Аурика - глаз не оторвать.

-- А я красивая?

Божана не ответила, оглянув тщедушную фигурку княгини. Девочка еще совсем, что тут говорить. Да, не успел цветочек расцвести -- сорвали бутоном. Наутро после свадьбы вся постель кровью была залита. А уж как кричала жалобно - во всем замке слышали.

-- Ты, княгинюшка, про то не думай. Красивая, не красивая -- тебе это не надобно. Ты госпожа наша. И не за красоту нас мужчины любят, а за свет в душе, за верность, покорность и за то, что детей им рожаем. Вот Аурика, да, та князя очень любила, говорят, ночами не спала, если не приезжал - ждала. Когда ж приезжал, то чего только не делала - угодить, значит, старалась.

-- Ты говорила уже, -- настроение у Виорики совсем испортилось, но лучше уж вытерпеть муку до конца, чем питаться недомолвками. А что Влад?

-- Князь принимал все знаки любви, и при ней его лицо обычно оживлялось. Как-то, увидев, что он мрачнее, чем обычно, и желая его развеселить, она посмела сказать ему ложь: "Твое величество, ты обрадуешься, как только я тебе сообщу новость". - Какую же новость ты мне сообщишь? - спросил Аурику князь. -- "Проник мышонок в молочный горшок". - "Что это значит?". - Это значит, твое величество, что я чувствую себя затяжелевшей.

-- Ой! Прямо так и сказала?

-- Вот тебе и ой! Только не поверил князь, сказал, чтоб больше не болтала, и уехал восвояси. Но на следующий раз все повторилось. Снова Аурика сказала князю, что ждет ребенка, и снова он не поверил. Сказала ей кто-то, что ребеночек сильнее прежнего к ней князя привяжет, вот и старалась, глупышка. Не тот человек Дракула, чтоб на такие уловки попадаться. Раскусил ее...

Виорика белее снега заплетала и расплетала темную косу, не отводя испуганных глаз от рассказчицы.

-- Аурика знала, как князь наказывает за ложь, и захотела показать, что говорит правду: "Так оно, твое величество, как я сказала". Аурика старалась показать, что не боится, но сама тряслась осиновым листом. Но и Дракула остался не преклонным: "Не будет оно так", - сказал князь, рассердившись. Тут бы Аурике остановиться, но она была женщиной упрямой: "А если будет, то, надеюсь, что твое величество обрадуется", - осмелилась она такие слова.

-- И что сделал князь?

- "Сказал я тебе, что этого не будет, - крикнул князь". - Божана понизила голос. -- "Я тебе покажу, что так оно не будет". Сказал, и выхватил меч.

-- Боже мой, -- Виорика схватилась за живот. Божана словно и не замечала состояния госпожи:

-- ...И, выхватив меч, полоснул по животу сверху и донизу, чтобы посмотреть, верно ли она сказали или солгала. И когда она стала умирать, он ей сказал:

- Вот видишь, не будет.

Он ушел, а она отдала душу господу в страшных муках за то, что солгала, желая развеселить своего любовника. С тех пор не было у князя любовниц. Тебе одной он хранил верность. Теперь ты ему ребеночка родишь, и появится у Валахии свой наследник.

Виорика покачнулась, прижав тонкие руки к груди, и раненой птицей скользнула на пол.

-- Батюшки, сомлела! - перепугалась Божана. - Люди! Кто-нибудь! Помогите!

-- Что здесь происходит? -- раздался властный холодный голос. Служанка облегченно вздохнула:

-- Слава богу, это вы госпожа Аргента...

***

После обеда Дракула решил развеяться. Бешеная скачка его всегда успокаивала. Погнал к затерянной лесной дороге, чувствуя, как бешеный ветер бьет в лицо. И странное дело, боль, ломавшая тело, куда-то исчезла, будто и не было ее вовсе.

Дракула остановился, только когда тропа совсем скрылась в чаще, привязал коня, а сам пошел вглубь, продираясь сквозь густые колючие заросли. Сколько шел, не помнил. Какая-то сила гнала вперед.

И, наконец, остановился, услышав шершавый голос...

- Ну, здравствуй, Влад, Познавший кровь. Давно тебя поджидаю.

***

Растертые листья мяты и лаванды быстро привели Виорику в чувство.

-- Матушка? - она испуганно приподнялась на постели. - Какими судьбами? Я не ждала вас сегодня.

-- Ты никогда меня не ждешь, -- насмешливо ответила Аргента. - Чего не скажешь о твоем муже. Он всегда мне рад.

Виорика с потаенной ненавистью, на дне которой томилась любовь, взглянула на незваную гостью. Аргента спокойно встретила этот взгляд. Знала, что дочь возразить не осмелится. И то верно - Виорика промолчала, опустив растрепанную голову. Щека еще помнила прохладную тяжесть материнской руки. На пощечины Аргента не скупилась: доставалось и старшей дочери -- Виорике, и младшей -- Иванне. Отец, души не чаявший в девочках своих, все же не рисковал вмешиваться в семейные распри. Больше дочерей он любил только одного человека - свою жену. Жил, скрывая мучительную ревность и страшась, что однажды почти безоблачное счастье закончится.

- Аргента - драгоценность, дарованная мне судьбой. Даже и не чаял, что пойдет за меня, старика. Сам же, как увидел, так без памяти и влюбился. За каждый день, проведенный подле нее, Бога благодарю. Моей любви нам на двоих хватит. Но не дай тебе, доченька, познать такую любовь - все в тебе источит и разрушит. Лучше, чтоб тебя обожали, чем ты себе сердце рвала.

Иногда Виорика думала, что отец действительно тяжело и безнадежно болен, болен страстью, длившейся вот уже пятнадцать лет. Ни на одну женщину не мог смотреть, только на супругу. Что ни день, то дорогой подарок. Ни в чем не мог отказать любимой супруге. Виорика мечтала о том, что и Дракула станет относиться к ней столь же трепетно, но жестоко ошиблась. Аргента была особенной, не похожей ни на кого. И любовь к ней была такой же особенной.

О свободе, данной Аргенте Стратула мужем, шептались и сплетничали. Жены других баронов коротали время в женских покоях за рукоделием и чтением молитв и появлялись перед посторонними мужчинами лишь в редких торжественных случаях. Эта же открыто останавливалась в тавернах, пила вино и слушала пьяные сказки. Смеялась громко и заливисто, не боясь осуждения и злых наветов. Другие рожали детей, толстели и старились в одиночестве. Аргента не пропускала ни одного пира и бала, танцевала, веселилась, привлекая к себе мужские взгляды. Многие порывались сломить неприступную крепость, но Аргента бережно хранила супружескую верность. Смотреть -- смотри, а руками не трогай. Как бы ни ревновал барон Стратула, ни разу не получил доказательства жениной измены. Подозревал, сомневался - это да, но подозрения без доказательств - всего лишь терзания души. И вслух о том Рацван Стратула старался не говорить. Аргента вертела им, как хотела: