Честь бойца - Иван Стрельцов

– Самсон, это я. Где там твой каратюга, этот, как его, Лихой? Живо пришли его ко мне.

– Анатолий Николаевич, – донесся из трубки гундосый голос бригадира, – скажите, в чем провинился Лихой, я его сам накажу, мало не покажется.

– Я тебе накажу, – рявкнул Циклоп. – Я тебя самого накажу так, что ноги вытянешь. Живо пришли сюда Лихого.

Отключив телефон, он бросил его на стол, среди тарелок с закусками.

Боец явился через пятнадцать минут, вот преимущество маленьких городов. Это был молодой парень, выше среднего роста, атлетического сложения. Короткая стрижка-барбоска и кожаная куртка делали его похожим на киношного рэкетира. Лицо с ямками оспин и приплюснутым носом дополняло этот портрет.

– Вызывали, Анатолий Николаевич? – переступив порог кабинета, спросил Лихой.

– Да. Садись, дружище, есть разговор. – Циклоп указал на свободное кресло.

Дымя наполовину сгоревшей сигарой, Зуб с интересом наблюдал за бойцом. Тот неторопливо сел напротив своего шефа в ожидании, чего тот скажет.

Циклоп на мгновение упер свой единственный глаз в переносицу бойца, потом произнес:

– Ну-ка, дружище, расскажи-ка нам об этих подвеянных. Ты ведь с ними хорошо знаком. Так?

– В общем-то я хорошо знаю только Сэнсэя, Сергея Сурмина, мы учились в параллельных классах. С Гномом, Бодуном и Прапором вместе в секции занимались. А Пистон, он и есть Пистон, совсем пацан, сосед Гнома. Я его толком не знаю, говорят, на компьютерах помешанный.

– Это хорошо, – кивнул головой Циклоп, снова разливая водку, но уже в три рюмки. – Только это поверхностно, а меня интересуют подробности.

– Сэнсэй, он фанат карате, черный пояс – второй дан. Ездил в Японию, там взял золото, в Европе тоже побеждал. Только не смог прижиться среди чиновников от спорткомитета, его поперли из большого спорта. Вернулся к нам, в Новино.

Гном, Павел Трофимов, тот выигрывал все соревнования за счет габаритов. Двухметровый верзила, служил в разведке морской пехоты, за Чечню награжден орденом «Мужества».

Бодун, Игорь Дроздов, наш ровесник, но шебутной слишком, в детстве занимался едва ли не всеми видами спорта, правда, большего добился в карате. Служить попал в отряд специального назначения «Витязь». Но Чечня его миновала, отсиделся инструктором в Москве. После армии закончил школу телохранителей, работал на какого-то барыгу, но за пьянку выгнали. Сейчас вместе с Гномом охраняет платную стоянку.

– Ну, а четвертый? – спросил Циклоп, подвигая полную рюмку к Лихому. Тот послушно взял ее, залпом выпил и, не закусывая, продолжил:

– Прапор, Володька Гаранин, он старше нас лет на пять. До этого долго занимался боксом. В армии попал в Германию, там остался на сверхсрочную и досиделся до самого вывода последних частей. А когда их десантно-штурмовую бригаду вывели в степи Забайкалья, тогда Прапор уволился, вернулся на малую родину и теперь зарабатывает на жизнь своей «копейкой».

Ну, а Пистон, он и есть Пистон. Виктор Савченко, восемнадцать или девятнадцать лет, помешанный на компьютере. С Гномом живут в одном подъезде, когда тот из Чечни вернулся три года назад, над тщедушным Пистоном все издевались – и ровесники, и младшие хулиганы. Гном взялся за его воспитание. Сейчас Пистон один из лучших учеников Сэнсэя.

– А они что, все помешанные на карате или есть другие общие цели? – гася сигару, спросил Зуб. Его по-настоящему заинтересовали новинские «самураи», они, как никто другой, подходили для задуманного.

– Да нет, карате для них так, общефизическая разрядка, конечно, кроме Сэнсэя. А общая цель у них полный бред: решили вербоваться во Французский иностранный легион. Говорят, там и платят классно, и можно получить французское гражданство. В общем, у них это идея фикс, даже сделали себе загранпаспорта, только вот денег нет, и заработать они их здесь так, как работают, не смогут.

– А собираются они где, в спортзале? – спросил Зуб и, чтобы скрыть свое любопытство, опрокинул рюмку водки.

– В основном в зале, но часто их можно встретить в «Теремке», пивбаре, там они тоже любят тусоваться.

Зуб незаметно кивнул Циклопу, и тот поспешно произнес:

– Ты вот что, Лихой, езжай домой, отдохни, скоро можешь мне понадобиться.

– Но Самсон мне… – пытался что-то пролепетать Лихой, но Циклоп его оборвал:

– С Самсоном я сам разберусь, и вообще пора тебе подумать о росте, а не держаться за хвост своего бригадира. Если будешь с мозгами дружить, скоро сам бригадиром станешь.

– Да я, Анатолий Николаевич… – боец ошалело взвился со своего места.

– Ладно, не хипиши, – успокоил его Циклоп, хлопнув по плечу. – Иди отдыхай и смотри, держи язык за зубами.

– Могила, Анатолий Николаевич. – Лихой, пятясь, покинул кабинет.

– Ну, как? – спросил Циклоп, цепляя на вилку ломоть осетрины.

– Не поверишь, – медленно процедил Зуб, – то, что доктор прописал.

– Ну вот и славно. – Циклоп наконец опорожнил свою рюмку.

– Только будет, Толик, две небольшие просьбы.

– Я весь внимание.

– Парнишку этого ты можешь где-то пристроить на полгодика, чтобы не отсвечивал в Новино это время?

– Запросто. Есть у меня под Тверью небольшой «левый» заводик по производству паленой водки. Вот туда я его и направлю в охрану.

– И второе. О моем визите чтобы никто не знал. А я сам уже вряд ли у тебя появлюсь, мы квиты.

– Заметано, – оскалился Циклоп и снова взялся за бутылку.

Вернувшись в Москву, Зуб прямо с вокзала позвонил Валету. Когда тот снял трубку, сказал:

– Я могу взяться за работу. Только потребуется время и материальная поддержка.

– За поддержкой дело не станет, – поспешно ответил Валет. – А сколько нужно времени?

– На обработку две недели и две-три недели на подготовку. В общем, месяц, от силы полтора.

После небольшой паузы Валет неспешно проговорил:

– Думаю, сроки вполне реальные. Действуй. В случае каких-то изменений я тебе сообщу.

Глава 5. Рискованный кульбит

Неделя оказалась очень напряженной. Давно шел передел в бензиновом бизнесе, но в этот раз – уже чересчур. Сперва был убит генеральный директор сети заправочных станций, бывший уголовник Андрей Карин по кличке Воркута. Его машину вместе с водителем и двумя телохранителями превратили в дуршлаг из четырех автоматов.

Через два дня вылетел из окна своего офиса президент нефтеперерабатывающего завода Эльдар Садырев, только год назад открывший в Москве этот офис.

К концу недели две группировки Москвы сошлись за городом не на жизнь, а на смерть. В результате два десятка убитых и столько же раненых.

После этого все руководящие структуры вместе с охрипшей прессой возглавили очередное наступление на преступность.

Майоры РУБОП Донцов и Мухин, пока операция «Кубышка» находилась в нулевом состоянии, были брошены на усиление наступающей на преступность московской милиции. Вместе с группами СОБРа они выезжали на задержания, обыски и досмотры. Проводили первичные допросы и опросы свидетелей, писали докладные и рапорты, на совещаниях выдвигали версии и гипотезы.

После нескольких сотен арестов и задержаний вал наступления начал постепенно стихать. Следовало разгрести, что накопили, допросить задержанных, проанализировать и составить хоть примерную картину новой бензиновой войны.

Оба старших оперуполномоченных вернулись в свой кабинет с совещания у руководства.

– Ну и неделька выдалась, – со вздохом произнес Донцов, ослабляя угол галстука, сел на стул и вытянул ноги.

– Зато завтра, как говорят американцы, уик-энд. – Майор Мухин аккуратно раскладывал на столе письменные принадлежности, бумаги. В его стремлении к аккуратности проглядывал стержень чекистского следователя.

– Слышь, Володя, может, отметим окончание тяжелой трудовой недели? – предложил Донцов.

– Спасибо, Олег, – напарник отрицательно покачал головой. – К нам завтра придут свататься к старшей дочери, ну, жених с родителями. Неудобно встречать их с больной головой.

– Ну-ну, – усмехнулся Олег, – хозяин – барин.

Потом, сняв трубку с телефонного аппарата, стал набирать номер налоговой полиции.

– Дегтерева слушает, – раздался в динамике мелодичный женский голос.

– Здравствуйте, Ларочка, это Донцов.

– О, Олег Сергеевич, что-то случилось?

– Да нет, все в порядке. Просто возникло желание поужинать. Не составите компанию?

– Честно сказать?

– Естественно.

– Я сама ужасно голодная.

– Тогда через полчаса я у вашей конторы.

Донцов повесил трубку, поправил лацканы пиджака и, поднявшись, сказал:

– Как говорится, труба зовет, пойду я.

– Счастливо, – бросил ему вслед Мухин, невесело улыбнулся и пригладил редкие волосы на голове.

Весь рабочий день Андрей Никонов провел в Генпрокуратуре со следователем Савиным. В отличие от оперативных работников следователь по-прежнему занимался банком «Глобал Инвест», собирая воедино всю информацию о его деятельности. Сейчас в папке Савина лежали отчеты трех отделений Интерпола о финансовых путях денег за проданный металл. Крупные суммы, пройдя через заморские офшоры, дробились на несколько частей. Одна из них возвращалась в Москву в банк «Глобал Инвест», чтобы потом обменяться на «деревянные» и в виде зарплат и налогов пролиться в Сибири. Другая часть оседала в банках этих же офшорных зон на счетах директоров металлургических комбинатов. Сейчас Интерпол пытался вскрыть эти счета. Третья, основная часть денежного потока, попетляв по банкам Запада и Востока, наконец сливалась в Объединенном Швейцарском банке. Именно в этом банке расположился истинный хозяин, Вавилов Валентин Викторович, крупномасштабная фигура международного криминала.