Алька. Технилище - Алек Владимирович Рейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через несколько дней по приезду Мишаньке врачи диагностировали диспепсию, он постоянно плакал, мы не высыпались оба, днём мне надо было готовиться к экзаменам, и Людок, чтобы помочь мне, до конца сессии перебралась в комнату к маме. Дней через пять моя экзаменационная лихорадка прошла, сдал я всё хорошо, а сынуля наш никак не выздоравливал, старания врачей из нашей детской поликлиники не приносили результатов. Нашли какую-то платную детскую клинику, приехала женщина-врач, посмотрела Мишутку, анализы, достала стеклянную баночку с какими-то маленькими пилюльками, скормила одну Мишке, отсыпала чуть-чуть нам, объяснила, как и когда давать малышу, взяла двенадцать рублей за визит, деньги за такси и укатила. И солнышко наше сразу перестало плакать, через день наладился стул, а через два он был уже здоров, морщинки разгладились, кожа приобрела здоровый оттенок – красавчик.
Лопал наш карапуз будь здоров, молока у Милки не хватало, и я ходил на детскую кухню за молоком, благо она была в нашем доме.
***
В начале июля меня перевели на должность старшего техника, оклад которого составлял девяносто рублей, с премией в месяц получалось сто семнадцать, до моей прежней зарплаты слесаря четвёртого разряда было ещё далековато. Людмила как кормящая мать сидела дома с нашим маленьким, так что денежек у нас было только на поесть-попить, помощи ждать было неоткуда. Мать моя – медсестра, у Милки отец – запойный пьяница, сестре тринадцать лет, мать кладовщицей работает в Гознаке, да мы, признаться, и не ждали ни от кого помощи. Когда я поступил в институт и перевёлся техником в отдел, я сказал Люде:
– Мил, нам сейчас будет непросто, но ты поверь мне, когда я окончу институт, у нас всё будет в порядке, я тебе обещаю. Надо только подождать.
Она поверила и ждала. Бывали моменты, когда с деньгами было ну просто край, нету и всё, хоть ты тресни, но ничего, как-то выкручивались. Главное, что их отсутствие никогда не вызывало напряжения в наших отношениях.
Через несколько месяцев после родов, когда Милка уже освоилась с нашим малышом, мама предложила нам «халтуру» – работу уборщицы в её здравпункте, мы согласились, не раздумывая, убираться ходила, конечно, Людмила, мой график не очень позволял мне там появляться, но изредка, когда Людуся хворала, убирался я или мама, работёнка эта долго выручала нас, пока я не стал зарабатывать какие-то более-менее приемлемые деньги. Работы там было на час, не больше – помыть полы после окончания работы, а платили шестьдесят рублей, это был неплохой приработок по тем временам.
***
Была в самом начале нашего пути неприятная история: что-то вдруг стали вспоминать, какая из сторон внесла больше средств в свадебные расходы, получился какой-то отвратительный разговор, оставивший гадливый осадок в душе, и я сказал своей голубке:
– Мил! Давай впредь больше никогда не будем обсуждать эти темы так, как это получилось сейчас, иначе брак наш превратится в яму с дерьмом.
Она, видно, чувствовала то же, мы с тех пор и взяли в толк, что деньги нужны для того, чтобы жить, но живём мы не для денег. Они не суть жизни, а просто инструмент, её улучшающий, и отнюдь не самый главный. Так и живём. Всегда обсуждаем крупные покупки вместе, деньги в общем доступе, при необходимости каждый берёт, сколько нужно, и не убиваемся, если возникает их нехватка, – дела житейские.
А что до денег, нужны, конечно, нужны для достойной жизни, нужны, чтобы не думать о деньгах, это важная составляющая жизни, но, если в семье отношения любовные переплетаются с отношениями дружескими, можно и подождать. Конечно, это не должно быть тупое ожидание погоды у моря, что-то вроде того: а вдруг капнет откуда-нибудь. Не капнет, капнуть сверху может только птичье дерьмо, а для достижения финансового благополучия кто-то должен в семье трудиться, по мне, так это должен быть мужик, мужчина. Я, пока учился на вечернем, не в полной мере соответствовал требованиям, предъявляемым к главе семьи в финансовом плане, но ясочка моя ни разу не упрекнула меня в этом, просто верила в меня и ждала.
***
Отмечали группой сдачу весенней сессии мы в Булонском лесу (Лефортовском парке), были почти все. Купили вина, водки, рыбных палочек – привычку брать их на закуску ввёл Борис Филькин, пришли на берег пруда, расположились на большой парковой скамейке, было тепло, но не жарко, как-никак, только начало июня, но Борис разделся до трусов и полез в пруд, искупался, вылез, обсох на прохладном ветре. Нам эта идея поначалу не глянулась – в сторону от нас в пруду бултыхалось полторы сотни уток, но Бориска утверждал, что вода чистая, и, выпив ещё, в воду залезли почти все парни.
Все последующие пять лет сдачу весенней сессии мы отмечали купанием в пруду Лефортовского парка.
Появилась у нас ещё она традиция. Возникла она из-за вечной проблемы с поиском стакана для распития алкогольных напитков, которыми мы, не скажу, что часто, но, бывало, снимали послеэкзаменационные стрессы, обмывали какие-то радостные события, или просто появлялось желание расслабиться. Поскольку мест в питейных заведениях в стране родной для всех не хватало, народ устремлялся для этих целей в парки, сады, аллеи, во все места, где вероятность встречи с представителями закона уменьшалась. Так вот, однажды, загрузившись потребным количеством напитков и закуски «на горке», так все в Технилище называли магазин напротив Военно-исторического архива, мы поняли, что перед нами опять встала пресловутая проблема стакана. Лёня Райский – какая наивность, – поглядев на одутловатое, с синим отливом лицо продавца мясного отдела, смекнул, где можно раздобыть стакан, и, подойдя к прилавку мясного отдела, негромко произнёс:
– Мужик, дай стакан, через час вернём.
Мясник, ковыряясь в витрине прилавка, пробормотал что-то нечленораздельное. Леонид переспросил, мясник распрямился, он оказался изрядного роста и произнёс негромко, но отчётливо:
– Нет у меня стакана, – потом громче: – Нет у меня стакана.
Мы развернулись и пошли к выходу, а голос мясника гремел, перекрывая все шумы в зале и за витриной:
– Нет у меня стакана, по двадцать раз на дню подходят и стакан спрашивают, а у меня нет стакана, я вообще не пью, мне нельзя по болезни.
Борис Филькин, как самый мудрый, разрешил эту проблему навсегда, не дожидаясь перитонитов, – принёс складной металлический стакан на следующее занятие. Культурно-питейная часть нашей группы, собравшись, после небурных дебатов выбрала виночерпия – лицо, которое должно
