Ричард Длинные Руки – паладин Господа - Гай Орловский

В зале стояла потрясенная тишина. Рыцари застыли с выдернутыми из ножен мечами. Конрад кивком велел спрятать железо в ножны, посмотрел на меня, насупясь:

— Что за чертов молот у тебя, рыцарь?

— Языческий, — ответил я, — который, вон посмотрите, ваш священник не одобряет…

Священник, белый от ужаса, крестился, бормот, молитвы, руки его мелькали со скоростью ветрянс мельницы во время урагана. Он упал на колени и бил лбом о мраморный пол, усеянный останками мраморной композиции.

— Да-а, — сказал Конрад с удовольствием. — Да ты еще и богохульник?.. Тебя ж за эту статую церковь проклянет!.. И на костер, на костер… Еще и танцы вокруг костра устроит.

— Наша, — сказал я и выдвинул по-ланселотьи нижнюю челюсть, — что в Зорре, не проклянет.

Он все еще колебался, раздумывал. В зале было тихо. Конрад был известен как непредсказуемый король, который решения принимает быстро, никогда не советуется с окружением… и почти никогда не ошибается.

— Ну, — проговорил он медленно, все еще раздумывая и подбирая слова, — если святоши Зорра такой молот не отобрали и не бросили в огонь… Ладно, на том и порешим! Я пришлю вам пять тысяч воинов!.. Нет, пять прислал Арнольд, я пришлю семь. Мог бы и тысячу, у меня один стоит десяти Арнольдовых, но… пусть будет семь.

Глава 3

Назад то неслись во весь опор, то ползли как черепахи. Ланселот оглядывался, словно за ним мчался табун чертей с вилами. Но за нами двигалась прекрасно обученная конница, которой нужно давать время на отдых. Земля грохотала и стонала, когда все семь тысяч тяжеловооруженных всадников — хвастливый Конрад прислал сильнейших — скакали за нами следом.

В конце концов Ланселот объявил барону Генкелю, командующему этим семитысячным отрядом, что мы поедем вперед, чтобы организовать им достойную их славы и воинского умения встречу. Но когда мы оторвались на полмили перед, Ланселот повернул голову в мою сторону, и я увидел, что неустрашимый рыцарь смертельно напуган.

— Как, — воскликнул он в яростной растерянности, — как ты осмелился разбить священную реликвию?..

— Как? — переспросил я. — Да молотом, как еще… А здорово брызнуло?

— Не играй словами! — сказал он металлическим голосом. — Такого кощунства… даже от тебя не ждали!

— Но результат на лице? — спросил я. — Конрад отправил в Зорр большой отряд. Что еще?

— Да что Конрад… Тебе не дорога твоя душа?

Он покачивался в седле, ровный и железный, как прежде, но лицо впервые было испуганным, а глаза вылезали из орбит. Даже нижняя челюсть стала короче, что ее хозяина нисколько не портило. С этой челюстью и страхом на морде лица он стал несколько человечнее, что ли. Но на меня бросал острые злые взгляды, что высекали искры о мои доспехи. Не будь этого железа, я бы уже истекал кровью.

— Я сумею это объяснить святой инквизиции, — ответил я. — Ну, попробую суметь.

— Да кто тебя будет спрашивать? Тебя сразу к столбу на площади! Я первым брошу факел на кучу хвороста!

— Не будем решать за святую церковь, — предложил я. — Это кощунство… это даже дьявольская гордыня — предрешать приговор святейшей инквизиции! Не так ли, сэр Ланселот?

Он задохнулся, будто его ударили бревном в живот. Я старался держать лицо каменным, по-ланселотьи, как я это называл, хотя сейчас Ланселот был похож на кролика под копытами боевого коня. Сам же я внутри трясся мелкой дрожью, ибо вовсе не был уверен, что поступил правильно. Нет, я поступил правильно, но не уверен, что инквизиция это оценит так же, как оценил я.

— Главное, — сказал я, — что сам Конрад не рассвирепел, что я разбил эту статую. Этого я страшился больше всего.

— Да ему на трофеи наплевать, — отмахнулся Ланселот. — Для него важнее привезти в свою столицу, показать, похвастаться, утвердиться, чтобы все видели. А потом уже и забывает.

За нами скакали наши рыцари, прислушиваясь каждому слову. Граф Розенберг сказал весело:

— Ричард ему место освободил в покоях!

— Верно, — поддержал другой рыцарь, великан Крон де Гарц. — Там уже тесно, новые трофеи ставить некуда.

А третий, его имени я не знал, сказал с ухмылкой:

— А я слышал, что та святая семейка его самой давно раздражала. Привез сдуру, мол, там ее очень ценили — значит, дорогая. Там дальше у него все стены в дорогих мечах, топорах, кинжалах, что выгреб из королевских спален и оружейных! Эта статуя ему только мешалась.

Через две недели появились и начали приближаться серые стены Зорра. Мы услышали рев труб, скрежет железных цепей и скрип бревен в подъемном мосте. Он опускался медленно, нехотя, а лег на край противоположного рва с таким видом, что умрет, но больше не поднимется.

На стене и наверху каменной арки над воротами стражники весело кричали. Узнали Ланселота, да и мне досталась пара выкриков, но уже от щедрот. Металлическая решетка, выкованная из толстых прутьев толщиной в мою руку, медленно поползла вверх.

Направляясь в город или в замок, любой рыцарь всегда надевает боевые доспехи. И дорога бывает опасной, да и показать себя надо во всем блеске. Парадные есть далеко не у всякого, только самые знатные и богатые могут позволить себе подобную роскошь, но празднично выглядят уже сами по себе доспехи, щит с гербом, рыцарское копье, огромный конь под боевой попоной…

Правда, въехав в городские врата, а тем более в ворота чужого замка, рыцарь обязан снять доспехи. Если забывал, ему настойчиво, очень настойчиво напоминают. В доспехах пропускают только тех, кому хозяин замка доверяет всецело, но даже он обязан снимать доспехи, если приезжает с другими, чтобы не выделяться.

Среди серого народа, в серых одеяниях из мешковин, въезд рыцарей в город всегда зрелище. И сейчас на стены лезли те, кто успел раньше, другие выбегали из домов и выстраивались вдоль проезжей части улицы.

Наши кони привычно пошли по деревянному настилу моста. Решетка поднялась, я видел только блестящее острие, похожее на наконечники копий. По спине прошли мурашки: представил, что веревка оборвется и эта решетка сорвется вниз. Весит несколько тонн, пришпилит к земле вместе с конем, как таракана. Нет, как жука в его прочном хитиновом панцире.

Как только мы ее миновали, она стремительно понеслась вниз, будто и в самом деле оборвалась веревка. Железное острие с глухим стуком глубоко вонзилось в сухую утоптанную землю. А впереди выход во двор перекрывает вторая решетка. Мы очутились в тесной западне. Из ниши в каменной стене вышел священник, обошел вокруг нас со Святыми Дарами в руках, прочел молитву, даже окропил святой водой. Мы терпеливо ждали. Под видом возвращавшихся рыцарей в Зорр уже не раз пыталась проникнуть нечисть, а проклятые оборотни каждый день придумывают новые трюки.