Дом в Лондоне - Кир Булычев

— Будь точной, крохотулька, — поправил жену Василий. — Три фунта пятьдесят копеечек.

— Но ведь это дневной билет на метро! — воскликнула Валентина. — Надо же осознавать!

— У нас еще есть кое-какая добыча, — сказал Василий. — Кое-что из белья, из детских вещей, внуки ждут — не дождутся нашего возвращения.

— У окошка стоят, — запела Валентина.

— Но почему ты не спрашиваешь, Лидия, почему не спрашиваешь, где мы такое чудо купили?

Лидочка не могла догадаться, где продают такое чудо.

— На Сиднем-роуд, — объяснил Василий. — Канцерное сосайети. Мы, так сказать, занимаемся благотворительностью. Вот там миссис Симпсон нас привечает.

— А я к себе пошла, — сказала Валентина. — Я посуду потом вымою, ты, Славочка, не бойсь. Страсть как хочется добычу пересчитать. Смешно, да? Ну что ж, подождешь, мы уже старые люди, всю жизнь провели в лишениях.

Она убежала в коридор, потащила что-то. За ней, подхватив в охапку дубленку и бутылку, умчался Василий. За столом стало очень тихо.

— Сколько им лет? — неожиданно для себя спросила Лидочка.

— Под шестьдесят. Но не дашь, никак не дашь, правда? — ответил Слава. — Они у нас здесь исполняют роль стихийного бедствия. Они полны благих намерений. Но эти намерения направлены на легкое обогащение.

— А как они занимаются благотворительностью?

— Типично совковый метод ставить все с ног на голову, и в результате ты оказываешься королем, а все остальные в белых тапочках. У них здесь, в Англии, много всяких благотворительных обществ. У этих обществ лавочки, куда поступают веши от умерших бабуль или от местных жителей. Деньги, вырученные от продажи, идут на помощь больным. Порой в этих лавочках все продается за бесценок. Сегодня мои родственники совершили налет на магазин общества помощи раковым больным.

— Значит это… чужая дубленка?

— Кто-то ее купил, облил чернилами и подарил с горя магазину. Всякое бывает. Вы не думайте об этом. Мы сначала с Иришкой пытались спорить. Но у наших кротов странный аргумент — если бы я поделился с ними деньгами, они бы покупали все в «Хэрродсе». Но мне кажется, что достаточно уж того, что они живут здесь и едят. А раз в неделю покупают кекс. Об этом кексе мы еще услышим не раз. Словно это ведро черной икры. У вас тут есть знакомые?

— Нет.

— А поручения?

— Мне надо отвезти посылку в университет.

— Пожалуй, лучше вам это сделать завтра, чтобы не ездить в Лондон лишний раз. У вас доллары или фунты?

— Доллары.

— Я думаю, что выгоднее будет разменять в «Америкэн Экспрес». Это на Виктория-стрит, я вам покажу.

— А сегодня?

— Я бы посоветовал вам поспать. Все-таки вы встали в Москве на рассвете, пролетели несколько часовых поясов. Послушайтесь моего совета — поспите часок, другой.

И по мере того, как он говорил, Лидочке все более хотелось спать.

Это не означало, что Слава обладал великими гипнотическими способностями, но на часах был уже первый час, а встала сегодня Лидочка в шесть, к чему надо приплюсовать три часа разницы между Москвой и Лондоном. Вот и наступило время для мертвого часа. Лидочка поднялась в свою комнату. Комната была невелика, в ней стояла тахта мягкости необычайной, еще оставалось место для платяного шкафа, небольшого стола, который при желании можно было считать письменным, а можно было и туалетным, кресла, стула и Лидочкиного чемодана, пока еще вполне относящегося к предметам мебели.

Лидочка хотела разложить белье и сделать себе постель, но это означало бы полную капитуляцию перед Морфеем, к чему она была не готова. Она сбросила туфли и растянулась на тахте, словно на морской волне.

Если подняться на локте, то был виден длинный газон и деревья за газоном.

Сон, конечно же, не шел. Странное чувство владело Лидочкой — словно на самом деле ее приезд в Англию требовал внутренней спешки, гонки, нужно было успеть, завершить и уж, конечно, немыслимо было отдыхать… Почему все внутри было связано в тугой узел? Даже сердце билось неточно, сбивчиво, как ребенок, торопящийся, вернувшись из садика, все рассказать маме. Нет, сон никак не шел. Вместо этого вспоминались шоколадки, обивка на креслах в электричке, убийца-организатор Геннадий, дубленка с пятном… И так, борясь с летучими воспоминаниями, Лидочка села на тахте и стала смотреть в окно. На длинном горизонтальном суку сидела белка и прихорашивалась к вечернему свиданию, в тени дерева скользнула лиса, и тяжелые головки роз колыхнулись, пропуская ее внутрь кустарника. Странный город, странный мир… За стенкой бубнили папа с дочкой, но, к счастью, слов было не разобрать.

Нарушая идиллию чужого мира, каркнула ворона, опускаясь на газон, и пошла, раскачиваясь, словно пьяный моряк, по короткой траве.

Лидочка заставила себя снова лечь и закрыла глаза.

Она мысленно повторила путешествие от аэропорта до этого дома — зал ожидания, метро, пересадка, вокзал Виктория, электричка, бронзовый негр на станции Брикстон, полустанок, магазинчики у станции, деревья на улице Вудфордж…

И тут Лидочка проснулась, потому что не заметила, как заснула, повторяя путешествие.

Проспала она долго, часа два.

Солнце успело спрятаться за облака, но день был в полном разгаре. Наверное, уже три часа.

Дома было тихо.

Потом снизу донеслись звуки кухонной деятельности.

Пора было вставать, хотя Лидочка чувствовала себя разбитой, невыспавшейся, настроение испортилось — не хотелось становиться приживалкой в этом неладном доме. И зачем только она согласилась на эту поездку?!

В таком настроении она сошла вниз, где целый час просидела в кабинете Славы, слушая его наставления и глядя по телевизору какую-то программу, которая должна была вызывать смех, но вызывала его лишь у невидимой телевизионной аудитории, громко и заразительно хохочущей в ответ на любое движение губ комиков.

Слава уверял, что все это очень смешно, но Лидочке казалось, что он делает это скорее из чувства долга — он англичанин и должен ценить британский юмор, не так ли?

Потом Валентина позвала всех обедать. Обед состоял из пакеточного супа, замороженных котлет и полуфабрикатного мусса. Все было умеренно невкусно, и Валентина за столом игриво напомнила Лидочке, что «мы живем здесь небольшой коммуной и тратимся на еду по очереди. Послезавтра ваша очередь, Лидочка».

Слава толкнул Лидочку под столом коленкой, напоминая о скаредности родственников.

За обедом Иришка капризным голосом принялась просить у отца машину, заранее зная, что машину ей не получить. После обеда она уехала куда-то на велосипеде, а свинки, как назвала для себя Василия и Валентину Лидочка, стали звать ее прошвырнуться по магазинам, чтобы показать ей, что есть что и что есть где, но Лидочка уже дала себе слово сопротивляться напору, исходящему от супругов. Вернее всего, они были милыми и добрыми людьми, но жизнь свою прожили в относительной бедности, а теперь не выдерживали вида и содержания лондонских распродаж и рынков. И малость рехнулись. Может быть, это было и не совсем так, но сторонником подобной идеи выступил хозяин дома Слава, когда после обеда увел Лидочку в сад. Он отошел подальше от дома, чтобы не подслушивали, а так как подслушивать, кроме родственников, было некому, то стало ясно, что он им не очень доверял. Слава спросил Лидочку, интересно ли ей узнать, как он стал владельцем этого дома и почему поселился в Лондоне. Лидочка ответила, что ей интересно.

Слава попросил ее потерпеть до вечера. Краснодарские Кошки, как он объяснил, ложатся спать пораньше, следуя золотому правилу «кто рано встает, тому Бог подает». И ему бы не хотелось, чтобы они совали свой нос в его дела.

— Разве они ничего не знают? — спросила Лидочка.

— Разумеется, в принципе им эта история знакома. Все родственники, даже те, о существовании которых я недавно и не подозревал, обсуждали мою судьбу с завидным интересом. Но мне не хочется, чтобы они дышали в спину, когда мы с вами разговариваем.

— Вам наконец-то захотелось поговорить с человеком, который ни на что не претендует? — поняла Лидочка.

— Честно?

— Как вам хочется.

— Если честно, то я рад, что вы приехали и оказались именно такой.

— Какой?

— Не притворяйтесь. Вам уже говорили. И не раз.

Лидочка не стала расспрашивать Славу дальше. Она понимала, что и в самом деле относится к разряду других людей. Может быть, нормальных людей. Но составить полное представление о том, что же творится в доме номер четырнадцать, она не сможет, пока Слава не расскажет ей обо всем сам.

Слава ждал нового вопроса, не дождался и произнес сам:

— У меня к вам просьба. Завтра на утро нет молока и корнфлекса. Мои родственники, как всегда, сэкономили и забыли купить. Вы не дойдете до магазина? Это просто. По нашей улице направо и через пять минут вы попадете на Сиднем-роуд, нашу главную деревенскую улицу. Там два шага до гастронома. Он еще открыт.