В лучах мерцающей луны - Эдит Уортон

Когда он тащился по лестнице рука об руку с ней, она думала об этом его качестве, которое стала ценить еще выше, чем прежде. Даже она и Лэнсинг, несмотря на истинно американское происхождение и старорежимную родню в Нью-Йорке и Филадельфии, были, как и везде на родине, так же душой далеки от всего этого, как зазывалы на международной выставке. Если в них обычно распознавали американцев, то лишь потому, что они прекрасно говорили по-французски, и потому, что Ник был слишком светловолос для «иностранца» и имел слишком резкие черты лица для англичанина. Но Чарли Стреффорд был англичанин с застарелыми привычками; и Сюзи постепенно открывала для себя красоту привычки.

Развалившись в лонгшезе на балконе, куда он последовал за Сюзи, даже не приведя себя в порядок с дороги, Стреффорд проявил чрезвычайный интерес к последней главе ее истории, чрезвычайно довольный тем, как прошла предыдущая под крышей его виллы, и выразил очень непочтительное удивление твердостью, с какой она отказалась пустить его к Нику, пока тот не закончит дневной нормы своего писания.

— Пишет? Чушь! Что он пишет? Он приучает тебя думать, что он пишет, моя дорогая; вот что он делает: заботится об алиби. Ты еще будешь сомневаться, что он просто сидит и почитывает «Le Rire»?[7] Пойдем проверим.

Но Сюзи была непреклонна:

— Он прочитал мне первую главу — просто замечательно. Это философский роман, — знаешь, очень похоже на историю Мáрия.[8]

— О да, знаю! — ответил Стреффорд с дурацким смехом.

Она покраснела, как ребенок.

— Дурень ты, Стреффи. Ты забыл, что мы с Ником не нуждаемся ни в каких алиби. Мы избавились от всяческого лицемерия, условившись, что дадим друг другу свободу, когда кто-то из нас захочет перемены. Мы поженились не для того, чтобы шпионить, лгать и мучить друг друга; мы объединились ко взаимной выгоде.

— Понимаю; это ваш капитал. Но как ты можешь быть уверена, что, когда Ник захочет перемены, ты примиришься с этим?

Подобное тайное сомнение терзало Сюзи; она часто задавалась вопросом, не терзает ли такое же сомнение и Ника.

— Надеюсь, у меня достанет здравого смысла… — начала она.

— О, конечно: здравый смысл — прекрасный аргумент в ссоре.

Это проницательное замечание привело ее в замешательство, и она сказала слегка раздраженно:

— А что ты сделал бы, если бы женился?.. И потише, Стреффи! Запрещаю тебе так кричать… вон, все гондолы останавливаются, чтобы поглазеть на нас!

— Что я могу сделать? — Он качался взад и вперед в кресле. — «Если женишься», — говорит она. — «Стреффи, что ты решил делать, если вдруг сойдешь с ума?»

— Ничего похожего я не говорила. Если твой дядя и твой двоюродный брат умрут, ты завтра же женишься, придется, сам знаешь.

— О, теперь ты говоришь дело. — Он скрестил свои длинные руки на груди и наклонился над балюстрадой, глядя вниз на сумрачную рябь, окрашенную пожаром заката. — В таком случае я бы сказал: «Сюзан, дорогая… Сюзан… теперь, когда, благодаря милостивому вмешательству Провидения, ты занесена в качестве графини Олтрингемской в книгу пэров Великобритании и в качестве баронессы Денстервильской и д’Эмбле в книгу пэров Ирландии и Шотландии, будь добра, запомни, что ты член одного из самых древних родов Соединенного Королевства — чтобы в этом не усомнились».

Сюзи засмеялась:

— Мы знаем, что означают подобные предостережения! Мне жаль мою тезку.

Он развернулся и быстро взглянул на нее неприятно моргающими глазами:

— Разве есть в мире другая женщина по имени Сюзан?

— Надеюсь, есть, если имя имеет значение. Даже если Ник бросит меня, не рассчитывай на меня в своих планах. Слишком часто я видела, чтó из этого получается на практике.

— Что ж, насколько мне известно, в Олтрингеме все в добром здравии. — Он пошарил в кармане и извлек авторучку, протекавшую и завернутую в носовой платок, и мятую пачку сигарет. Закурив и убрав остальные вещи обратно в карман, он спокойно продолжил: — Скажи мне, как тебе удалось уладить отношения с семейкой Джиллоу? Урсула была в ярости, когда я был в Ньюпорте прошлым летом; как раз тогда пошли разговоры, что ты собираешься замуж за Ника. Я боялся, что она будет вставлять тебе палки в колеса; а услышал, что вместо этого она вручила тебе чек на крупную сумму.

Сюзи молчала. С первого момента появления Стреффорда она знала, что этого вопроса не избежать. Он был страшно любопытен, как обезьяна, и, когда решал выяснить что-нибудь, увиливать было бесполезно. Секунду поколебавшись, она ответила:

— Я флиртовала с Фредом. Это была такая скука, но он вел себя очень пристойно.

— Еще бы! Бедный Фред. И ты основательно напугала Урсулу!

— Да… достаточно. А потом, к счастью, появился молодой Нерон Альтинери из Рима: он приехал в Нью-Йорк в поисках работа инженера, и Урсула заставила Фреда взять его на их железоделательный завод. — Она снова замолчала, потом внезапно добавила: — Стреффи! Если б ты знал, как мне все это осточертело! Я бы предпочла, чтобы Ник вошел сейчас и откровенно сказал мне, как, знаю, он скажет, что уезжает с…

— С Корал Хикс? — предположил Стреффорд.

Она рассмеялась:

— Бедная Корал Хикс! С чего это тебе пришли в голову Хиксы?

— Я их мельком видел на Капри недавно. Они путешествуют здесь: говорят, собираются сюда.

— Что за напасть! Надеюсь, не найдут нас тут. Они были ужасно добры к Нику, когда он ездил с ними в Индию, и они настолько бесхитростны, что уверены: он обрадуется встрече с ними.

Стреффорд прицелился окурком в туриста на узком тротуаре, который поднял голову от путеводителя и разглядывал палаццо.

— Ага! — пробормотал он, удовлетворенный метким попаданием, потом добавил: — Корал Хикс становится довольно хорошенькой.

— Ох, Стрефф, ты грезишь! Эта пухлая девица в очках и с толстыми щиколотками! Бедняжка миссис Хикс говорила Нику: «Когда мистер Хикс и я давали Корал образование, мы полагали, что в Европе культура ценится больше, но, кажется, ошибались».

— Вот увидишь: образование этой девице не помешает, когда она созреет для замужества. Так что: если Ник войдет и скажет, что уезжает?..

— Я была бы так благодарна, если б это оказалась пугало вроде Корал! Но знаешь, — добавила она с улыбкой, — мы договорились, что если это случится, то не раньше чем через год.

VI

Когда Стреффорд перестал наконец нести вздор, Сюзи нашла, что он необычно доброжелателен и отзывчив. Интерес, который он проявил к ее и Ника будущему, казалось, был продиктован не столько присущей ему пытливостью естествоиспытателя, сколько простым дружелюбием. Ему было позволено прочитать первую главу книги Ника, о которой у него сложилось столь благоприятное впечатление, что он принялся строго внушать Сюзи, как важно не нарушать покой мужа, когда тот работает; он простер свою общую благожелательность даже на Клариссу Вандерлин, проявив к ней отеческий интерес. Он всегда бывал очарователен с детьми, но судорожно и осторожно, заботясь о своей независимости на тот случай, если ему вдруг наскучит общение с ними; Сюзи никогда не видела, чтобы он полностью забывал об этих мерах предосторожности, как он забылся с Клариссой.

— Бедный маленький чертенок! Кто присматривает за ней, когда вы с Ником куда-то уходите вместе? Ты хочешь сказать, Элли уволила гувернантку и уехала, не взяв никого на ее место?

— Думаю, она рассчитывала, что я буду вместо гувернантки, — несколько резковато ответила Сюзи.

Бывали моменты, когда чувство долга становилось гнетущим; всякий раз, когда они с Ником уходили, не взяв с собой Клариссу, Сюзи преследовало видение маленькой фигурки, тоскливо машущей им вслед с балкона.

— Это похоже на Элли: ты могла бы догадаться, что она попросит равноценной услуги за возможность попользоваться всем этим. Но едва ли она полагала, что ты так добросовестно отнесешься к ее просьбе.

Сюзи задумалась.

— Пожалуй, да; и возможно, я бы так не отнеслась год назад. Но понимаешь… — Она запнулась, колеблясь. — Ник такой замечательный, это заставило меня на многое взглянуть иначе…

— К черту достоинства Ника! Тому причиной счастье, моя дорогая. Просто ты одна из тех, на чью долю оно выпало.

Сюзи, откинувшись назад, внимательно смотрела сквозь полуприкрытые веки на его крючконосую ироничную физиономию:

— Что это с тобой, Стреффи? Никогда не видела тебя таким человечным. Верно, получил бешеные деньги за виллу.

Стреффорд засмеялся и хлопнул себя по нагрудному карману:

— Я был бы ослом, если бы упустил такую возможность; получил телеграмму: они непременно хотят пожить там еще месяц — за любую цену.

— Какая удача! Очень рада. Между прочим, кто они такие?

Он вылез из лонгшеза, в котором расслабленно развалился, и с улыбкой посмотрел на нее: