Эффект бабочки в СССР - Евгений Адгурович Капба

- А откуда вы знаете, что это не бред сумасшедшего? - вопрос, кажется, был идиотский. Ему не хватило Плесецка?

Поэтому я пожал плечами:

- Такие мои воспоминания сбываются - с разной степенью точности, но процентов на 80-90 наверняка.

- И давно это началось?

- Как из Москвы вернулся. Я там в архивах сидел, много времени проводил в одиночестве... Не знаю, что повлияло.

- И что, вы - такой сознательный Гера Белозор, который хочет послужить на благо социалистической Родины? Маловато в наши времена осталось идеалистов-бессребреников. Какая ваша выгода, Белозор?

- С чего начинается Родина, полковник?

- И с чего же?

Я помолчал немного, а потом повертел указательным пальцем над головой:

- Да вот с этого всего, что вокруг. Дом этот, улица, деревья. Соседка Пантелевна, корявщик Хаимка, водитель Анатольич. Беседки во дворах, детишки на качелях в парке Победы.... Закат над Днепром, ёлки-палки! Я, может, и надумал переезжать в Минск, но сюда точно вернусь. И мне хочется, чтобы здесь, в Дубровице, у моих земляков, свояков, родни и у меня лично была тишь да гладь, да Божья благодать. И для этого я очень на многое готов.

- Ну, положим, коммунистам Божья благодать не полагается, но суть я уловил, - Сазонкин отпил немного кофе. - Умеете вы его варить, однако! Рецептом не поделитесь?

- Рецепт простой - медная турка, не жалеть кофе и раздавить в ступке стручок кардамона. Можно молотый - на кончике ножа. А еще я люблю варить с шоколадом...

Он некоторое время слушал меня а потом сказал:

- А эти свои воспоминания о будущем вы как-то фиксируете?

- Конечно, фиксирую. Но даже не просите - только Петру Мироновичу лично в руки. И нет, они хранятся не в доме, и у меня не один экземпляр.

Конечно, заметки о будущем хранились в доме, в ящике стола, ну, и в гараже Анатольича тоже. Я набирал историю будущего вечерами, печатая на портативной машинке сразу на двух листах писчей бумаги через копирку. Машинка была та самая, еще из моего вояжа в Минск. Пятикилограммовая "Москва", из чемоданчика. Работать над этим в редакции? Увольте! А ну, как кто-то из наших трех граций - Ариночка там, Аленушка или Фаечка - сунет свой прехорошенький носик в мои бумаги, ужаснется и сдаст либо в психиатрическую клинику в связи с шизофренией, либо - в КГБ, по поводу антисоветчины?

Я думал в случае чего прикрыться тем, что это фантастический роман. Но от психушки это меня вряд ли бы спасло. "Инструкция по неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность" увидела свет в 1961 году, и с тех пор такие чудилы типа Геры Белозора имели все шансы загреметь на курорт с экскульпацией в качестве бонуса на сколь угодно долгий период. Кому угодно? Власть предержащим, конечно.

- Так что, - проговорил охранник одного из этих самых власть предержащих. - Петру Мироновичу, стало быть, отдадите? А почему именно ему?

- Насколько я могу судить, только у Машерова и, может быть, еще у Романова есть шансы.

- Шансы на что?

- На более-менее светлое будущее для нас всех. По крайней мере - не такое темное, как мне представляется.

- Всё, всё, мы тут наговорили с вами уже на несколько статей.

- Или на психушку, м?

- Мгм, или на психушку, - согласился Сазонкин. - Дайте мне хоть что-то, что я мог бы отвезти Петру Мироновичу в качестве доказательства. Тогда мы сможем организовать вам встречу.

Я задумался. Это должно быть что-то близкое хронологически, но при этом - довольно значимое, чтобы Сазонкин мог получить информацию. Ничего из экономической жизни или политической обстановки в СССР в голову не приходило. Что вообще происходило в СССР весной 1980 года? А если - не в СССР?

В голову стукнулось воспоминание о прочитанной когда-то статье, и я вздрогнул. Это было довольно цинично, можно сказать даже - аморально. Но ничего с этим я поделать не мог, никак повлиять - уж точно... Сходив за листком и ручкой, я написал наискосок: "1 рота Выборгской мотострелковой бригады попадет в засаду в провинции Кунар, недалеко от Асадабада, в ущелье Печдара". Я не помнил ни номер бригады, ни командиров, но дебильная суперспособность запоминать диковинные названия выручила меня и сейчас.

- Вот, возьмите. Это кое-что, связанное с Афганистаном. Там уже развернулись боевые действия, насколько я знаю... Противники Революционного совета начали атаковать наших военных, - я сложил листок треугольником и подписал его. - Откроете 11 мая или на пару дней позже. Я не знаю, у кого вы уточните эту информацию – может, у Громова, он вроде сейчас там, какой-то дивизией командует...

Борис Громов возглавлял 40-ю армию как раз во время вывода войск из Афганистана, я поэтому его помнил. О нем с уважением отзывались те воины-интернационалисты, с которыми мне доводилось общаться в будущем.

- Мистификация какая-то, - Сазонкин взял бумажный треугольник и сунул себе в нагрудный карман. - До 11 мая не так и долго ждать осталось. Разберемся.

А потом выглянул в окно и громко сказал:

- Отбой, хлопцы.

Один он был, как же...

***

"Козлик" я оставил около редакции. Я, конечно, идеалист и бессребреник, но палить личное горючее, когда можно ангажировать Анатольича на "каблуке" - это надо быть идиотом. Мы забрали Эллочку Громову (чертовы совпадения) от птицефабрики и двинули в сторону рыбхоза.

Девочка была полненькая, очень серьезная, аккуратная. В штанах горчичного цвета, с карманами и широкими резинками на лодыжках. Наш человек! А вот кроссовки по нынешней погоде - это полная дурь!

- "Ботасы", настоящие? - Сивоконь тоже обратил внимание на обувь девушки.

- Папа привез, из Чехословакии!

Ну, раз из Чехословакии, то, конечно, нужно носить не снимая, и плевать на погоду. А то мало ли - подружки не увидят! Но в легкомыслии ее обвинить было сложно - по приезду в рыбхоз она взялась за дело круто. На проходной Эллочка заявила, что из ветстанции, и вот с ней пресса приехала - освещать работу ветеринаров. Поэтому – обеспечьте, будьте добры, доступ к прудам с рыбой. Ее напор и мое удостоверение журналиста сыграли в нашу пользу.

Хмурый дядечка с испитым лицом позвонил куда-то в административное здание, оттуда выбежала начальственного вида тётенька, на ходу застегивающая пальто, и принялась суетиться вокруг нас. Возникало стойкое впечатление - пускать нас на территорию ей было не с руки.

-