Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

— Это еще что за глупости? — недовольно спросила Ребекка.

— Мы сейчас находимся в Герцеговине, — начал пояснять Висслер. — Несколько лет назад она называлась Югославией, а затем — Боснией. Если вы отъедете отсюда километров пятьдесят, окажетесь в Сербии — или как там ее называют те придурки, которые находятся сейчас у власти.

— Мы знаем историю этой страны, — неуверенно перебила его Ребекка. — Конечно, было ошибкой пытаться искусственно создать государство при помощи силы, но…

— Да, это была ошибка! — взволнованно сказал Висслер. — Ситуация не изменится, даже если эта война прекратится. Она не изменится до тех пор, пока внешний мир не перестанет вмешиваться в то, что его не касается. Вы не сможете создать в этой стране государство с единым правительством и единым языком… Все эти понятия, которые вам и мне кажутся правильными, не имеют здесь никакого значения. Местные люди мыслят совсем не так, как мы. Сходите в ближайшую деревню — вы окажетесь в совершенно ином мире, где люди говорят на своем языке, имеют свою историю, свои уникальные легенды…

— А-а, понятно! — воскликнула Ребекка с ехидством. — Вы хотите сказать, что нужно на полных парах рвануть обратно в средневековье. Может, нам еще следовало бы вернуться к временам городов-государств и удельных княжеств?

— Возможно, нам следовало бы попытаться понять менталитет этих людей. — Висслер будто не слышал ее. — Здесь вам не Франкфурт-на-Майне, не Вена и не Нью-Йорк. Здесь — Балканы.

— Да, я знаю. Это родина графа Дракулы, — насмешливо сказала Ребекка.

— И вовсе не случайность то, что подобные истории появляются именно в этой части света, — серьезно продолжал Висслер. — Я, знаете ли, верю, что в этих местах есть что-то особенное. Что-то уникальное, чего, наверное, не найдешь во всем остальном мире. Что-то священное.

Подобные слова, прозвучавшие из уст такого человека, как Висслер, должны были бы показаться смешными или по крайней мере забавными. Но все было как раз наоборот. Штефана почему-то тронули эти слова, да и Ребекка, вопреки ожиданиям Штефана, удержалась от очередного язвительного замечания.

— Вы взгляните хотя бы на эту долину! — продолжал Висслер.

— Волчье Сердце? — спросила Ребекка.

Висслер кивнул и указал вниз, в темноту. И хотя Штефан не смог там ничего различить, кроме черноты и хаотично мелькавших серебристых искорок, он с неохотой сопроводил взглядом движение руки Висслера.

— Я уверен, — проговорил Висслер, — что вы не найдете ее ни на одной карте. Люди из окрестных селений рассказывают о ней удивительные истории.

— Какие истории? — поинтересовалась Ребекка.

— Они вряд ли вам понравятся, — заявил Висслер. — Вы, наверное, будете даже смеяться над ними. Впрочем, это не так уж важно. Важно то, что местные люди относятся к этой долине с внутренним трепетом. Они никогда в нее не заходят. И сюда не ведет ни одна дорога.

— А жаль! — сказала Ребекка. — Это очень живописная долина.

Висслер как-то странно посмотрел на нее.

— Не все, что нам нравится, автоматически становится нашей собственностью, — заметил он. — Я знаю, что вы имеете в виду. Местные жители могли бы неплохо подзаработать, если бы стали водить сюда туристов, однако тогда эти места потеряли бы свою душу.

— А почему она называется Волчье Сердце? — спросила Ребекка.

Не успел Висслер ответить на ее вопрос, как из долины раздался жуткий протяжный звук. И Бекки, и Штефан тут же поняли, что это за звук, — впрочем, это был не настоящий волчий вой. Во всяком случае, не такой вой, который был хорошо им знаком по бесчисленным фильмам о Диком Западе и фильмам ужасов, поскольку в этом звуке не было ничего романтического, да и на зов, доносящийся из диких лесов, он совсем не был похож. От этого звука в воображении возникал не силуэт волка, стоящего где-нибудь на вершине холма и воющего на луну, а нечто совсем другое, гораздо более древнее и жуткое. От этого звука человека охватывали ощущения, которые невозможно было описать. Они казались совершенно неведомыми и пугающими, но одновременно и успокаивающе знакомыми. Это был, собственно говоря, не настоящий вой, а какой-то протяжный, то нарастающий, то стихающий звук, в котором чувствовалось одновременно и требование, и испуг, и угроза. А еще в нем ощущалось предупреждение, и не заметить это было просто невозможно.

— Такого ответа достаточно? — спросил Висслер.

— Там, внизу, и вправду есть волки? — В голосе Ребекки слышался легкий испуг.

Штефану тоже стало немного не по себе, но не из-за волчьего воя, даже если это действительно были волки. Его поразило то, как отреагировал на звук, донесшийся из долины, человек, сидевший за рулем джипа: он резко выпрямился и на его лице появилось выражение, которое Штефан сумел разглядеть даже в полумраке, — это, несомненно, был ужас. Штефан терялся в догадках. Если это выл волк, то он находился от них на расстоянии в несколько километров. К тому же он, наверное, трижды подумал бы, прежде чем решится прибежать сюда и приблизиться к автомобилям и тем, кто в них сидит. Кроме того, они вполне могли отразить атаку зверя, так как пятеро из них были вооружены до зубов. Не было ни малейших оснований чего-то бояться. Тем не менее у водителя был такой вид, как будто его вот-вот охватит паника. Его руки так сильно вцепились в винтовку, что кровь отхлынула от пальцев и они побелели.

— Здесь есть что-то такое, о чем вы и не догадываетесь, — наконец ответил Висслер.

На этот раз он, похоже, не собирался ограничиваться прозрачным намеком, а намеревался развить эту тему. Однако сидевший рядом с ним хорват положил ладонь ему на предплечье, произнес вполголоса одно-единственное слово на своем, непонятном Штефану языке и указал другой рукой вперед, на очертания гор с противоположной стороны долины.

В темноте блеснули две малюсенькие желто-белые звездочки. Затем они погасли, и снова появились, и снова погасли. Штефану показалось, что они похожи на два дьявольских глаза, сверкающих в темноте. Но он, конечно же, сразу понял, что это было на самом деле: две фары, которыми им давали сигнал с противоположной стороны долины.

— Барков? — спросил он.

— Да. — Висслер нервно заерзал на своем сиденье, пока водитель заводил мотор и мигал фарами. — Похоже, мы успешно прошли проверку.

Непонятно почему, но Штефану эти слова не понравились. Может, потому, что их произнес Висслер. Было слышно, как позади них завелся мотор второго джипа — хрипя и лишь с третьей попытки. Штефан зажмурился, когда джип позади них развернулся и фары на мгновение ослепили его, несмотря на это, он подавил в себе невольный порыв прикрыть глаза рукой. Его вдруг охватил какой-то непонятный очень сильный страх, который казался одновременно и обоснованным, и беспричинным. Ему почему-то было страшно пошевелиться, даже моргнуть, как будто он боялся тем самым привлечь к себе внимание чего-то невидимого и жуткого, таящегося в ночи.