Любовницы президента - Джун Зингер

Следом на Франческу нахлынуло острое чувство вины. В который раз уже. Причиной этого ни в коем случае не была Абигайль. Тем не менее, следовало признать, что Франческа Шеридан, дама, считавшая себя женщиной относительно достойной и порядочной, оказалась не в состоянии согреть своим вниманием душу этого одинокого и нескладного ребенка… Даже несмотря на то, что минуло столько лет: шестнадцать — и еще немного…

Франческа пожала руку президенту и сообщила ему, насколько она рада, что он почтил их своим присутствием, а после повернулась к Джекки, чтобы поздороваться с ней. Та, как обычно, чудесно выглядела в белоснежном облегающем платье с глубоким вырезом на груди, открывавшим для всеобщего обозрения редкой красоты жемчужное ожерелье. Этот стиль она сама и ввела в моду. Наверняка платье Джекки было от Гивенчи, а возможно, от Жана Луиса. Так, по крайней мере, показалось Франческе, хотя она где-то читала, что любимым модельером Джекки был Олег Кассини. Впрочем, какая разница, кто придумал и сшил этот великолепный наряд. Сама личность жены президента, то мягкое сияние, которое она излучала, делали ее присутствие в обществе всякий раз праздником. Сегодня вечером Жаклин блистала так же, как в тот день, когда Франческа увидела ее впервые. Это было в Ньюпорте, куда они с Биллом приехали на бракосочетание Джона и Джекки. С тех пор минуло девять лет… Сколько же воды утекло за эти годы! И сколько событий произошло в жизни каждого из них…

— Какую чудесную ночь вы выбрали для своего праздника, — Джекки говорила едва ли не шепотом, но Франческа расслышала и согласилась. Ночь и в самом деле обещала быть великолепной — настоящая тропическая ночь, которые столь часты в Палм-Бич в самом начале сентября. В это время воздух здесь душен, но напитан энергией надвигающихся осенних бурь, что создает дополнительный стимул для бурно развивающихся курортных романов. При этом в атмосфере также накапливается гнетущее ощущение неминуемой беды.

— Я ужасно люблю Палм-Бич в это время года… даже больше, чем в День благодарения или на Рождество, — сказала Франческа, неожиданно вспомнив, как проходили День благодарения в Новой Англии, а Рождество — в Бостоне… как весело звучали тогда праздничные гимны и песнопения в разгар морозной ночи.

Совсем другой мир, который существовал в незапамятные времена. На память, словно это было вчера, пришла картинка из прошлого — яркая и живая. Ей семнадцать лет, рядом Карлотта, недавно справившая свое шестнадцатилетие, но уже явно целованная. Вот они вдвоем выбегают на холодную улицу и присоединяют свои крики к многоголосому хору веселящихся… Как сладко тогда звучал нежный голосок Карлотты — просто незабываемо звучал…

Джекки подалась вперед, будто желая от хозяйки дома большей конфиденциальности:

— Я слышала, вы пригласили латиноамериканский оркестр. Как вы думаете, они в состоянии сыграть конгу? Господи, я так люблю конгу[1]!..

Франческа от души про себя повеселилась: оказывается, не одна она воскрешает в памяти былые денечки. Джекки тоже хранит в душе воспоминания о добрых старых днях.

— Договорились, — тут же сказала она, — конга будет, если вы для нас станцуете. Кто же лучше вас с этим справится?

Бобби только улыбался и кивал. Всем было известно, что он не мастер поддерживать светскую беседу. Но Франческа услыхала, как он произнес, подвинувшись поближе к Биллу:

— Мне кажется, что у вас сегодня удивительно пестрый набор приглашенных, губернатор Шеридан.

Это могло означать только одно: Бобби уже засек Джимми Хоффа в зале, разговаривающего в это время с мэром Чикаго Дейли.

Франческа поинтересовалась у Этель, как идут дела в Хикери-Хилл, и спросила, насколько смелым шагом с ее стороны будет попросить Энди Уильямса исполнить песню «Лунная река» для дочери Д’Арси. Она хорошо знала, что песенка стала одним из самых модных шлягеров Энди во время этого сезона, а Д’Арси обожала ее, особенно после того, как она посмотрела фильм «Завтрак у Тиффани».

— Он такой романтичный, мамочка, — говорила девочка с энтузиазмом. — Клянусь, даже тебе фильм пришелся бы по вкусу.

Франческу тогда покоробили слова дочери — «даже тебе». Интересно знать, что она такого особенного сказала или сделала, что заставило Д’Арси думать, что ее мать напрочь лишена романтики?

— Боже мой, какой же я была романтически настроенной девой когда-то! И беззаветно верила в королей и фей, а особенно — в сказочных принцев…

Она пожелала Тедди удачи в его первых в жизни выборах и лишний раз подивилась, насколько молодо он выглядит. Пожалуй, даже слишком молодо, чтобы бал дотироваться в Сенат. А Джоан! Какие у нее яркие и невинные глаза… Была ли она сама когда-нибудь такой же невинной? Неужели Билл выглядел столь же юным, когда его избрали в Конгресс от штата Массачусетс? Таким же юным, как нарождающаяся весна…

Она справилась у Розы о здоровье супруга, который недавно перенес удар, и перед ее мысленным взором предстал образ Джо Кеннеди, знававшего лучшие дни и до последних остававшегося чрезвычайно сильной, если не сказать, подавляющей личностью. Она не могла заставить себя думать о Джо как о немощном старце, разбитом параличом. С тех пор как Билл и Джон были избраны в Конгресс от штата Массачусетс и стали вполне самостоятельными политиками, Джо многое сделал для карьеры своего сына. Рано осиротевший Билл, поскольку его отец, бедный эмигрант, умер от туберкулеза в душной и сырой палате госпиталя для бедных в Бостоне, всегда отчаянно завидовал Джону, в особенности из-за того, что его опекал любящий и заботливый отец. Ну и конечно, у Джона в семье всегда водились деньги, много денег. Когда дело доходило до предвыборной кампании, рядом с Джоном неизменно появлялся папаша с набитым кошельком, в то время как самому Биллу приходилось по такому случаю буквально побираться, бесконечно унижаться в поисках средств…

Роза, одетая не менее элегантно, чем ее невестка Джекки, несмотря на болезнь мужа, улыбалась и казалась примирившейся с этим миром.

— Мы живем надеждой и уповаем на Господа!

В этот момент Франческа позавидовала матери президента. Как прекрасно жить надеждой на лучшее и уповать на Бога!.. Спокойно ложиться спать, а не думать всю ночь напролет, о ком размышляет твой муж, посапывающий рядом… А вдруг дело просто в том, что Роза умеет взять себя в руки и приказать себе не размышлять на темы, которые ее особенно задевают, и обеспечить себе, таким образом, душевный покой?

Франческа послала Биллу условный сигнал, что уже пора заканчивать рукопожатия и приступать к следующей фазе торжества. Теперь им необходимо вместе с президентом и прочими официальными лицами проследовать в зал для танцев, чтобы открыть наконец бал.