Медведь - Эндрю Кривак

Был среди них великий охотник — они его называли Тёрн. Он прославился мастерским обращением с луком и стрелами, а также умением добывать пищу. Он уходил на охоту и пропадал на много недель. Поговаривали, что сначала он бродит по лесам в течение двух фаз луны, питаясь только листьями, корой и насекомыми. А потом, на протяжении еще двух фаз, разговаривает с животными. С зайцами, индейками, оленями — в зависимости от того, на какую дичь охотится в это время года. Он рассказывает им, с каким уважением относится к их жизни, благодарит за то, что они подают пример правильного существования на земле, обещает, что посадит целое поле сочной травы, чтобы всей их родне было где кормиться, если они подарят свое мясо его народу. Убив животное, он тут же его свежует, закапывает внутренности и отмечает место сломанной стрелой, которой его и сразил.

Однажды долгим засушливым жарким летом Тёрн вернулся с охоты, длившейся целый месяц, а принес всего несколько кроликов и старого оленя. Все обитатели леса затаились по пещерам или прохладным луговинам — кто что нашел. По возвращении Тёрн всегда отдавал добычу стряпухам и коптильщикам, а сам погружался в долгий глубокий сон.

Но в этот раз он проспал всего сутки, когда его разбудила женщина-вождь.

Тёрн! — выкрикнула она. Лес загорелся от молнии!

Тёрн шевельнулся и учуял дым, сползавший с горы в сторону озера. Он велел остальным собирать всё и всех, кого успеют, и бежать к каноэ. Укрыться можно на острове. Но, добежав до каноэ, они увидели, что те охвачены пламенем. Ни одного не удалось спасти. Пламя гнало людей прочь от берега к деревне, выталкивая в лес. И тут Тёрн увидел, что по склону горы двигается еще один пожар. Всем им грозила гибель, остались бы только кости под пепелищем того места, где они когда-то жили.

И что он сделал? — спросила девочка.

Тёрн поднял руки, возвысил голос и воззвал к силе всех лесных животных, которые способны помочь ему и его соплеменникам. Ко всем животным, которые знали его как великого охотника и понимали, что живут так, как им дозволено, и умрут так же, если будет на то воля земли.

Говорят, что после этого Тёрн обернулся огромной серебристо-бурой пумой, посадил остальных на спину и помчался между горящих деревьев к берегу озера. Там пума обернулась орлом размером с горную вершину, он перенес людей через озеро и доставил на остров. И наконец у кромки воды возникла фигура медведя-великана, и он голосом-рыком обратился ко всему племени. Не бойтесь. Еще не все потеряно, сказал он и отвел их на высшую точку острова, откуда было видно, как горит лес. А когда они обернулись, чтобы поблагодарить медведя, то увидели только Тёрна, стоявшего на возвышении в самом центре острова, руки его и лицо были подняты к небу, и тут тучи расступились и хлынул дождь.

Даже поняв, что отец закончил рассказ, девочка осталась сидеть на своем месте посреди вечернего покоя, не отводя глаз от теней на лице мужчины.

И что с ними было? Я имею в виду, в конце, спросила она.

Я слышал, что эти люди остались на острове, выращивали там незамысловатые овощи, ловили рыбу. И вот однажды Тёрн — он тогда был уже совсем, совсем старым — переплыл на каноэ из бересты через озеро, ушел в лес, и больше его никогда не видели.

Девочка повернулась, посмотрела в окно. Мимо отца. Наружу, в сумрак. В направлении острова.

Мужчина встал, зажег лампу, потом сел снова.

Он произнес: мой отец перед самой смертью сказал мне и твоей маме, что дух Тёрна по-прежнему обитает на берегу озера и на лесных тропах. Он за всем следит, именно поэтому он бессмертен.

Девочка снова повернулась к отцу.

А ты его видел? — спросила она.

Нет, ответил мужчина. Но я его чувствовал. Когда я вернулся сюда, похоронив твою маму, в первую ночь, которую я провел здесь один, я проснулся рано-рано утром, потому что мне послышалось, будто открылась дверь. Было холодно, выпал снег, я знал, что нужно подкинуть дров в очаг, чтобы пламя не погасло. Но после того, что я только что сделал, я не мог пошевелиться. Не знаю, как это объяснить. Я знал, что в доме кто-то есть, но знал и то, что этот неведомый не причинит никакого зла. А потом некий голос, который не был голосом, сказал мне спать дальше. Я и заснул. А утром оказалось, что огонь раздут и пылает жарко, а на полу — лужица воды, как будто снег растаял.

Девочка опустила глаза на огонь в очаге.

Я то же самое чувствую, сказала она. В лесу, когда охочусь. Иногда мне кажется, что рядом кто-то есть. А иногда — просто тишина. Будто ни единый листик не шелохнется. Как будто все уже встало на свои места.

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ДЕВОЧКА ОТНЕСЛА окровавленные неоперенные стрелы, которыми убила гусей, к берегу, переломила пополам и вонзила в землю у основания камня. Отец ее ощипал птиц и сохранил перья, она выбрала из них маховые, отыскала две березовые ветки и выточила из клювов два тонких острых наконечника. С этими стрелами она целый день ловила форель в укромных бухточках на озере. Она знала, что наконечники слишком хрупкие, долго не выдержат. Однако вечером принесла отцу пять рыбин. Он их засолил и подвялил, и всю следующую неделю они их ели на ужин.

~~~

ДЕВОЧКЕ ИСПОЛНИЛОСЬ ОДИННАДЦАТЬ, и отец подарил ей пару новых башмачков, но уже научил ее, как их мастерить, и она мастерила: дубила шкуры оленей, которых отец убивал из своего лука, сшивала жилами. Но эти башмачки мужчина решил сделать особенно крепкими. Он трудился над ними всю зиму, пока девочка спала. У готовых башмачков подошва была трехслойная, а изнутри они были на кроличьем меху. На следующее утро девочка надела их, когда они пошли на вершину горы, а через год они ничуть не сносились и выглядели точь-в-точь как и в тот день, когда она получила их в подарок.

НА ДВЕНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ОТЕЦ ПОДАРИЛ ей кремень с кресалом в мешочке из оленьей шкуры. Когда они стояли в то утро на вершине горы, откуда открывался вид на лес и озеро, он сказал, что пора готовиться