Атлант расправил плечи. Книга 1 - Айн Рэнд

— Эллис Вайет не просит моей помощи, а мой бизнес состоит не в том, чтобы кому-то помогать. Я управляю железной дорогой.

— До чего же ограниченно ты на все смотришь! Не понимаю, почему мы должны помогать одному человеку, а не целой стране.

— Я не собираюсь никому помогать. Я просто хочу делать деньги.

— Это очень непрактичная позиция. Жажда личного обогащения уже в прошлом. Сейчас всеми признано, что интересы общества в целом должны ставиться во главу угла в любом коммерческом предприятии, которое…

— Долго ты еще собираешься разглагольствовать, чтобы уйти от главного вопроса?

— Какого вопроса?

— Контракта с «Реардэн стил».

Он не ответил. Он молча рассматривал ее. Она, казалось, вот-вот упадет от усталости, ее стройная фигура сохраняла вертикальное положение лишь благодаря прямой линии плеч, а плечи не опускались лишь благодаря сознательно огромному напряжению воли. Ее лицо нравилось немногим: оно было слишком холодным, а взгляд — слишком пристальным. Ничто не придавало ей очарования мягкости и нежности. Она сидела на подлокотнике кресла, и ее красивые, стройные ноги, болтавшиеся перед глазами Таггарта, раздражали его. Они противоречили той внутренней оценке, которую он давал собеседнице.

Она сидела молча, и он был вынужден спросить:

— Ты что, вот так, не раздумывая, решила позвонить и сделать этот заказ?

— Я решила это еще полгода назад. Я ждала, пока Хэнк Реардэн подготовит все для начала производства.

— Не называй его Хэнком. Это вульгарно.

— Его все так называют. Не пытайся сменить тему.

— Зачем тебе понадобилось звонить ему вчера вечером?

— Я не могла связаться с ним раньше.

— Почему ты не подождала, когда вернешься в Нью-Йорк и…

— Потому что я увидела, в каком состоянии Рио-Норт.

— Ну, мне нужно время, чтобы все обдумать, поставить вопрос на рассмотрение совета директоров, проконсультироваться у лучших…

— У нас нет на это времени.

— Ты не дала мне возможности выработать собственное мнение.

— Мне плевать на твое мнение. Я не собираюсь спорить ни с тобой, ни с советом директоров, ни с твоими профессорами. Ты должен сделать выбор, и ты сделаешь его прямо сейчас. Просто скажи: да или нет.

— Опять твои диктаторские замашки…

— Да или нет?

— Вот вечно ты так. Ты всегда все переворачиваешь и сводишь к одному: да или нет. В мире нет безусловных вещей, нет абсолюта.

— Стальные рельсы — абсолют, и мы их либо получим, либо нет. Третьего не дано.

Она ждала. Он не отвечал.

— Ну, так что ты скажешь?

— Ты берешь на себя ответственность?

— Да.

— Валяй, — сказал он и тут же добавил: — Но на свой страх и риск. Я не отменяю заказ, но и не даю тебе никаких гарантий насчет того, что я скажу совету директоров.

— Можешь говорить что угодно.

Она поднялась, чтобы уйти. Он чуть привстал, не желая завершать разговор на столь определенной ноте.

— Надеюсь, ты понимаешь, что понадобится уйма времени, чтобы завершить это дело, — сказал он с надеждой в голосе. — Это все не так просто.

— Ну конечно, конечно, — сказала она. — Я направлю тебе подробный отчет, который составит Эдди и который ты все равно не станешь читать. Эдди поможет тебе подготовить по нему сообщение. Сегодня вечером я уезжаю в Филадельфию. Мне нужно встретиться с Реардэном. У нас с ним впереди много дел. — И добавила: — Это все так просто, Джим.

Она уже повернулась, чтобы уйти, когда он заговорил вновь, и то, что он сказал, показалось ей поразительно бессмысленным:

— Тебе-то хорошо. Для тебя это все вполне нормально. Другие так не могут.

— Как не могут?

— Другие — они человечны, они способны чувствовать. Они не могут посвятить всю свою жизнь железу и поездам. Тебе хорошо, у тебя никогда не было никаких чувств. Ты вообще никогда ничего не чувствовала.

Она остановилась и посмотрела на него. Отразившееся в ее темно-серых глазах изумление постепенно исчезало, уступая место спокойствию, затем в ее взгляде появилось какое-то странное выражение, напоминавшее усталость, но казалось, это было нечто более глубокое, чем сопротивление скопившемуся в ней утомлению.

— Да, Джим, — сказала она тихо. — Мне кажется, я никогда ничего не чувствовала.

Эдди Виллерс пошел за ней следом в ее кабинет. Всегда, когда Дэгни возвращалась, у него возникало ощущение, что мир становится чище, проще, податливее, и он как-то забывал о тех минутах, когда у него возникала смутная тревога. Он был единственным человеком, который считал вполне естественным, что именно Дэгни, несмотря на то что она женщина, является вице-президентом огромной компании. Когда ему было всего десять лет, она сказала, что когда-нибудь будет управлять железной дорогой. Сейчас это его совсем не удивляло, как он не удивился и в тот день, когда они стояли вдвоем посреди лесной просеки.

Когда они вошли в кабинет и он увидел, как она, сев за стол, начала просматривать оставленные им для нее отчеты, его охватило чувство, которое всегда возникало у него в заведенной, готовой рвануться с места машине.

Он уже собрался выйти из кабинета, как вдруг вспомнил, что забыл сказать ей об одном деле.

— Оуэн Келлог просил принять его. Она удивленно посмотрела на него.

— Интересно. Я и сама собиралась послать за ним. Пусть его вызовут, я хочу с ним поговорить. Эдди, — неожиданно добавила она, — распорядись, чтобы меня соединили с музыкальным издательством Эйерса.

— С музыкальным издательством Эйерса? — повторил он, не веря своим ушам.

— Да, я хочу кое о чем спросить.

Когда мистер Эйерс вежливо-мягким тоном поинтересовался, чем он может быть ей полезен, она спросила:

— Не могли бы вы мне сказать, написал ли Ричард Хэйли новый концерт для фортепиано с оркестром?

— Пятый концерт, мисс Таггарт? Разумеется, нет.

— Вы уверены?

— Абсолютно, мисс Таггарт. Он вообще ничего не написал за последние восемь лет.

— А он еще жив?

— Да, жив, а что? Вернее, я не могу сказать точно, о нем уже давно ничего не слышно. Но если бы он умер, нам наверняка стало бы об этом известно.

— А если бы он что-то написал, вы бы знали об этом?

— Несомненно. Мы узнали бы это первыми. Мы публикуем все его сочинения. Но он давно ничего не пишет.

— Понятно. Спасибо.

Когда Оуэн Келлог вошел в ее кабинет, она с удовлетворением отметила, что ее смутные воспоминания о его внешности верны. У него был тот же тип лица, что и у молодого кондуктора, которого она видела в поезде. Это было лицо человека, с которым она могла работать.

— Садитесь, мистер Келлог, — сказала она. Но он продолжал стоять перед ее столом.

— Мисс Таггарт, вы меня как-то попросили предупредить вас в случае, если я решу сменить место работы. Я пришел сказать, что увольняюсь.

Она ожидала чего угодно, только не этого. Прошло какое-то время, прежде чем она тихо спросила:

— Почему?

— По личным причинам.

— Вам не нравится работать у нас?

— Нравится.

— Вам предложили что-то лучшее?

— Нет.

— На какую железную дорогу вы переходите?

— Я не собираюсь переходить ни на какую железную дорогу.

— Чем же вы собираетесь заниматься?

— Пока не решил.

Она рассматривала его с чувством легкой обеспокоенности. На его лице не было и тени враждебности. Он смотрел ей прямо в глаза и отвечал на вопросы просто и откровенно, как человек, которому нечего скрывать или выставлять напоказ. Его лицо было вежливым и бесстрастным.

— Тогда почему вы хотите уйти?

— Из личных соображений.

— Вы больны? Это как-то связано с вашим здоровьем?

— Нет.

— Вы уезжаете из города?

— Нет.

— Вы что, получили наследство, которое позволяет вам больше не работать?

— Нет.

— Значит, вы собираетесь и дальше зарабатывать себе на жизнь?

— Да.

— Но не желаете работать в «Таггарт трансконтинентал»?

— Нет.

— В таком случае должно было произойти что-то, что вынудило вас принять это решение. Что?

— Ничего не произошло, мисс Таггарт.

— Я хочу, чтобы вы сказали мне. Я хочу это знать, и у меня есть на то свои причины.

— Мисс Таггарт, вы поверите мне на слово?

— Да.

— Никто и ничто связанное с моей работой в вашей компании не имеет никакого отношения к моему решению.

— И у вас нет никаких особых претензий к компании?

— Никаких.

— В таком случае, мне кажется, вы измените свое решение, когда узнаете, что я хочу вам предложить.

— Извините, мисс Таггарт, я не могу изменить его.

— Могу я сказать, что я имею в виду?

— Да, если вы этого хотите.

— Вы поверите мне на слово, если я скажу, что решила предложить вам должность, которую собираюсь предложить, еще до того, как вы попросили о встрече со мной? Я хочу, чтобы вы это знали.