Самая темная дорога - Гай Гэвриел Кей

«Раход гедай Лиадон», — пропели жрицы и закончили «Плач» последней, длинной, пронзительной нотой, уносящейся под купол. Через мгновение Джаэль услышала, как чистый голос одной из жриц начал возводить стихи вечерней молитвы. Джаэль подумала, что в ритуалах можно отчасти найти покой и утешение даже в темные времена.

Вдруг дверь в ее комнату распахнулась настежь. На пороге стояла Лила.

— Что ты делаешь? — воскликнула Джаэль. — Лила, тебе следует находиться в Храме с…

Она замолчала. Глаза девочки, широко раскрытые, невидящие, уставились в пустоту. Лила заговорила без всякого выражения, словно в трансе.

— Они протрубили в Рог, — сказала она. — Во время битвы. Он сейчас в небе, над рекой. Финн. И короли. Я вижу в небе Оуина. У него в руке меч. У Финна в руке меч. Они… они…

Лицо ее было белым как мел, ладони с растопыренными пальцами прижаты к бокам. У нее вырвался стон.

— Они убивают, — продолжала она. — Они убивают цвергов и ургахов. Финн весь в крови. Так много крови. А теперь Оуин… он…

Тут Джаэль увидела, как глаза девочки раскрылись еще шире и стали безумными от ужаса, и сердце ее прыгнуло в груди.

— Финн, нет! Останови его! Они убивают наших! — закричала Лила.

Она снова закричала, без слов, рванулась вперед, упала и уткнулась головой в колени Джаэль, судорожно цепляясь руками за ее одежду. Тело ее сотрясали конвульсии.

Под куполом смолкло пение. Из коридоров послышался топот бегущих ног. Джаэль изо всех сил прижимала к себе девочку: Лила так металась, что Верховная жрица всерьез опасалась, что она поранится.

— Что это? Что случилось?

Она подняла глаза и увидела в дверях Шарру.

— Сражение, — с трудом выдохнула Джаэль, стараясь удержать Лилу, ее собственное тело сотрясалось от рыданий девочки. — Охота. Оуин. Она настроена на…

И тут они услышали голос:

— Вложи в ножны свой меч, Небесный король! Я приказываю тебе!

Казалось, он прозвучал ниоткуда и отовсюду, заполнил всю комнату, чистый, холодный, не допускающий неповиновения.

Дикие рывки Лилы прекратились. Она неподвижно лежала в объятиях Джаэль. Они все застыли: трое в комнате и те, кто собрался в коридоре. Ждали. Джаэль обнаружила, что ей трудно дышать. Руки ее слепо, машинально гладили волосы Лилы. Платье девочки насквозь пропиталось потом.

— Что это? — прошептала Шарра. В тишине шепот прозвучал громко. — Кто это сказал?

Джаэль почувствовала, как Лила судорожно вздохнула. Девочка снова подняла голову. Ей ведь всего пятнадцать лет, подумала Джаэль, всего пятнадцать. Все ее лицо было в пятнах, волосы безнадежно спутались. Она сказала:

— Это была Кинуин. Это была Кинуин, Верховная жрица. — В ее голосе звучало изумление. Детское изумление.

— Сама Кинуин? — Это снова спросила Шарра. Джаэль взглянула на принцессу, которая, несмотря на свою молодость, была воспитана, чтобы править, и поэтому, очевидно, знала ограничения, наложенные Великим Ткачом на Богов.

Лила повернулась к Шарре. Взгляд ее прояснился. Она кивнула.

— Это был ее собственный голос.

Джаэль покачала головой. Она знала, что ревнивые Боги и Богини потребуют за это плату. Но это, разумеется, уже далеко за пределами ее сил. А вот кое-что другое в ее силах.

— Лила, это грозит тебе опасностью, — сказала она. — Дикая Охота самая неуправляемая из всех магических сил. Ты должна попытаться разорвать связь с Финном, девочка. Это грозит смертью.

У нее тоже была власть, и она знала, когда ее голос становился не только ее собственным голосом. Она была Верховной жрицей и находилась в Храме Даны.

Лила подняла на нее глаза, все еще стоя на коленях. Джаэль машинально протянула руку и отвела прядку волос с бледного лица девочки.

— Не могу, — тихо ответила Лила. Ее слышала только Шарра, которая стояла ближе всех. — Я не могу ее разорвать. Но это уже не имеет значения. Их больше никогда не позовут, не посмеют: их невозможно будет снова заставить подчиниться. Дважды Кинуин не станет вмешиваться. Он ушел, Верховная жрица, среди звезд, по Самому Долгому Пути.

Джаэль долго смотрела на нее. Шарра подошла и положила руку на плечо Лилы. Спутанные волосы снова упали на лицо девочки, и снова жрица их убрала назад.

Кто-то вернулся в главный зал Храма. Звонили колокола.

Джаэль встала.

— Пойдем, — сказала она. — Молитвы не закончены. Мы прочтем их все вместе. Пойдем.

Она повела их по изогнутым коридорам к тому месту, где стоял священный топор. Но во время вечерних песнопений в ее ушах продолжал звучать другой голос.

«Это грозит смертью». Это был ее собственный голос, и не только ее собственный. Ее и Богини.

А это всегда означало, что в ее словах — истина.

Глава 2

На следующее утро, в самый серый предрассветный час, «Придуин» далеко в открытом море встретила Пожирателя Душ. В это же время на Равнине Дейв Мартынюк проснулся в одиночестве на могильном кургане неподалеку от Селидона.

Он никогда не отличался особой проницательностью, но и не требовалось большого ума, чтобы понять все значение минувшей ночи, проведенной в объятиях Кинуин на зеленой, с серебристым оттенком траве. Сначала он был потрясен, его охватило благоговение и смирение, но только сначала, и не очень надолго. В слепом, инстинктивном самоутверждении во время любовных объятий Дейв искал и нашел подтверждение тому, что жизнь продолжается и после ужасной бойни у реки.

Он живо помнил залитый светом луны пруд в роще Фалинн год тому назад. Как олень, сраженный стрелой Зеленой Кинуин, воскрес, поднялся, покорно склонил голову перед Охотницей и ушел от собственной смерти.

Теперь у Дейва появилось еще одно воспоминание. Он ощущал, что Богиня прошлой ночью разделила с ним — и еще сильнее возбудила в нем — страстное желание еще раз утвердить мощное присутствие живых в мире, осажденном Тьмой. Именно поэтому, как он подозревал, он получил от нее этот дар. Уже третий дар: в первый раз даром была его жизнь там, в роще Фалинн, потом Рог Оуина, а теперь она подарила ему себя, чтобы унять его боль.

Думая так, он не ошибался, но в том, что сделала Кинуин, скрывалось гораздо большее, только даже самые проницательные из смертных этого не смогли бы понять. Но так и должно было быть, так всегда и было. Тем не менее Маха знала, и Красная Немаин, и Дана, Богиня-мать, знала лучше всех. Боги могли догадываться, как и некоторые из полубогов-андаинов, но лишь Богини знали наверняка.

Взошло солнце. Дейв поднялся и оглянулся вокруг под светлеющим небом. Ни облачка. Стояло чудесное утро. Примерно в миле к северу от него блестела Адеин, на берегу двигались люди и кони. Дальше к востоку он различал вертикально стоящие камни, обозначающие границы Селидона, центра Равнины, дома Первого племени дальри и места сбора всех племен. Там тоже наблюдались признаки движения, жизни.