Священное воинство - Джеймс Рестон

В управлении собственными вассалами герцогу меньше везло, чем в покорении дам и распространении поэзии. Виконты Лиможский и Ангулемский, владетели Лузиньяна и Тайэбурга, графы Тулузский и Ла Марш противодействовали своему сюзерену, а случалось, и открыто восставали против него. Но если вассалы жили в худом мире со своим герцогом, то и он часто был в оппозиции к королю Франции, чьим вассалом являлся сам.

В 1137 г. была сделана похвальная попытка примирить французскую корону с этим богатым южным герцогством при помощи самого доступного способа — династического брака. В тот год шестнадцатилетний сын и наследник Людовика Толстого был помолвлен с внучкой Вильгельма IX Аквитанского. Пятнадцатилетняя невеста получила известность как Элеонора Аквитанская. Все признавали, что она удивительно красива, но еще более дивились ее одаренности, образованности и мужеству. В этом смысле она, как выяснилось в дальнейшем, была не пара своему хилому жениху, принцу Людовику. Но благодаря этому союзу король Франции на пятнадцать лет получил реальную власть над Аквитанией, а герцогиня Аквитанская стала королевой Франции.

За это время королева Элеонора родила двух дочерей, но заботы материнства были не единственным ее интересом. На Пасху 1146 г., после захвата мусульманами Эдессы, король и королева Франции отправились в Везелэ и, встав на сооруженный в поле деревянный помост, преклонили колени перед великим Бернаром Клервоским, носителем мистической харизмы и вдохновителем Второго Крестового похода. От имени официального Ватикана он обещал прощение грехов и право на рай всем, кто будет нести священную службу на поле боя. Бернар говорил о «новой рыцарственности», необходимой для священной войны. «Благословенны те, кто призван в год юбилея 50 лет со времен Первого Крестового похода (1096. — Примеч. научн. ред.)». Он провозгласил: «Возрадуйтесь, храбрые воины, если вы живы и воюете во имя Господа, возрадуйтесь более того, если вам суждено погибнуть в этой войне и Господь призовет вас к Себе. Такая жизнь достохвальна, такая победа славна. Но еще более славна священная гибель за праведное дело. Благословенны те, кто почил в согласии с Господом, но большее благословение тех, кто погиб во имя Господа».

Когда Людовик Капет и Элеонора Аквитанская встали с колен, получив благословение, в толпе раздался клич: «На Иерусалим!» Собравшимся людям стали раздавать нашивки на одежду в виде креста, и их не хватило всем желающим. Новые рыцари отправились в поход из разных стран Европы, «воодушевленные праведным рвением». Однако Людовика и Элеонору ожидала не слава Иерусалима, а провал в Турции и унижение в Дамаске. Еще несколько лет после этого фиаско посещало простых воинов видение «Элеоноры-воительницы» на коне, в полном боевом облачении, среди других амазонок-крестоносцев, в сопровождении челяди и многочисленных повозок с багажом. После Второго Крестового похода также появились скандальные слухи, будто в Антиохии двадцатипятилетняя Элеонора вступила в незаконную связь с собственным дядей Раймундом Антиохийским, за что обманутый Людовик взял ее под стражу до окончания предприятия. Немудрено, что в сознании простых людей именно королева стала «козлом отпущения» за провал похода. Через несколько лет брак Людовика и аквитанки распался, поскольку Элеонору обвинили в неспособности родить сына (хотя, возможно, тут дело было и в самом Людовике, слабом и изнеженном). Этот развод дорого стоил Франции. После ухода герцогини Аквитания снова обрела независимость от французской короны.

В 1152 г. Элеонора вышла замуж за короля Генриха II и стала уже не Аквитанской, а Английской. Генрих, человек мужественный, обуреваемый страстями и огромными амбициями, прослеживавший свою родословную вплоть до Ноя, гораздо более подходил страстной, энергичной и мужественной Элеоноре. У них сыновья рождались один за другим. Первый, Вильгельм, скончался в раннем детстве. Второй, Генрих, повзрослев, пошел против отца; зато их третий сын Ричард, родившийся в 1157 г., стал любимцем матери.

Говорят, это было предсказано самим знаменитым волшебником Мерлином, который будто бы изрек: «Орел со сломанной судьбой воспрянет духом в твоем третьем гнезде». Предсказание это было достаточно двусмысленным, но, как бы ни любила Ричарда Элеонора, она сама была подобна орлице, распростершей поврежденные крылья над двумя царствами. Во Франции она была разведена, а в Англии ее ждала неволя.

Принц Ричард провел большую часть юности в Аквитании, потому что его мать чувствовала себя лучше всего в привычной для нее культурной среде Южной Франции. Она неохотно ездила в Англию. С детства Элеонора внушала Ричарду свой кодекс куртуазной любви. Согласно этому кодексу, женщина считалась божеством, к которому мужчина должен был относиться почтительно и бережно. Не грешная Ева, но торжествующая Дева Мария — образ женщины, на который надо ориентироваться; недаром именно ей посвящено было столько величественных готических соборов в XII веке. Эмоциональное и духовное превосходство женщины — дар, который должен был оценить грубоватый и неотесанный юнец вроде самого Ричарда. Женщины, эти высшие существа, могут одарить представителей мужского пола своей любовью или лишить их этого дара. Власть женщины над мужчиной безгранична.

При дворе в Пуатье дамы говорили о любви так же, как Сократ и его ученики говорили о политике — ставя вопросы и находя на них ответы: «Что есть любовь?» — «Это прирожденное страдание». «Какой мужчина достоин любви?» — «Только мужчина с характером». «Какова природа ревности?» — «Она — кормилица любви. Кто не ревнует, тот не любит. Настоящая ревность всегда усиливает любовь». «Что можно сказать о сладострастии?» — «Не попадайтесь в сети сладострастной женщины. Вам никогда не заслужить ее любви, если только вы не уверены, что овладели искусством Венеры в достаточной мере, чтобы удовлетворить эту женщину. Но сделать это не легче, чем осушить океан». По иронии судьбы, развитие чувственности, питавшее эти беседы, в известной мере имело своим источником влияние мусульманской Испании.

Сама королева Элеонора принимала горячее участие в этих дебатах. Однажды темой обсуждения стал вопрос: если любви одной и той же женщины ищут пустой молодой человек и достойный рыцарь зрелых лет, то кого из них ей следует предпочесть? «Хотя, — заявила Элеонора, — есть надежда, что молодой человек исправится благодаря любви этой женщины, она не поступит умно, если предпочтет любовь нестоящего человека, когда ее любви добивается достойный. Возможно, пустой человек не исправится благодаря ее любви. Семена, которые мы сеем, не всегда приносят урожай».

Этот блестящий двор вдохновлял новую романтическую литературу. В его салонах создавались некоторые из первых поэтических произведений Запада, и все эти поэмы, сатиры, песни стали именовать «веселой наукой». Под их влиянием Томас Британский прославил любовь Тристана и Изольды, а Кретьен де Труа создал роман «Ланселот» и повесть о чаше Грааль.[2] Из этих придворных диалогов родились и правила любви, в том числе первое и главнейшее из них: «Во всем повинуйся воле дамы и всегда будь готов к службе во имя любви». Второе же гласило: «В любовных утехах тебе не следует выходить за пределы желаний твоей возлюбленной».

Трубадуры Франции повествовали о любовных романах такими словами, как будто до них об этом не говорил никто. Самым обычным сюжетом стала любовная история о том, как вассал питает привязанность к своей госпоже и как та наконец дарит ему свою благосклонность, оказав тем самым честь своему верному слуге. Вершиной искусства менестрелей был «шансон», песнь о любви, содержавшая в себе до пяти строф и посвященная самым разнообразным страстям — от переживаний утраты любви до подвигов, свершенных ради защиты прекрасных дам. Первый и Второй Крестовые походы с их помпезностью, с героями вроде Готфрида Бульонского и фантастическими рассказами о всяких подвигах, дали новый толчок развитию искусства трубадуров, и благодаря этим событиям они стали пользоваться восточными инструментами — такими как арабский гобой или литавры. Романтика Крестовых походов при дворе Элеоноры начала вытеснять романтику времен короля Артура. Людовик VII, первый муж аквитанки, взял свой «отряд поэтов» в печально известный Крестовый поход в Дамаск, а основателем всего этого течения был ее дед, герцог Вильгельм IX.

Поэзия могла быть и вульгарной. Один придворный поэт и музыкант, некий Маркабру, сочинял вирши про неверных женщин, жертвой коварства которых стал будто бы он сам. Его притворное негодование против «распаленных шлюх» вызывало грубый смех самих дам. Он создал образ «возбужденной светской дамы» и бичевал «потаскушек, которые в постели изображают из себя нимф».

Многое из этих сочинений юный Ричард внимательно слушал, но часть из них он пропускал мимо ушей. Например, он проигнорировал одно из указаний Андрэ Капеллана, составителя придворного кодекса любви в Пуатье: «Любовь возможна лишь между людьми противоположного пола. Между двумя мужчинами она существовать не может, ибо очевидно, что два лица одного пола не имеют естественной возможности дарить друг другу любовь и совершать действия, обычно с этим связанные. Того, что не дозволено природой, любовь принять не может».